Особенности жанра сонета в лирике М. Н. Муравьева (1757–1807)

Сонет – это твердая стихотворная форма: стихотворение из 14 строк, образующих два катрена (на две рифмы) и два терцета на две или три рифмы [Литературная энциклопедия терминов и понятий, 2001 : 1008]. Н. Буало в трактате «Поэтическое искусство» акцентировал внимание на систему ограничений, которой необходимо руководствоваться при создании сонетов. Французский поэт рекомендовал избегать в текстах «стиха слабого» и словесного повтора. С точки зрения французской классицистической эстетики, жанр сонета – одно из самых высоких достижений новой европейской литературы.

История русского сонета началась в 1732 г. В это время В.К. Тредиаковский опубликовал перевод французского сонета «Grand Dieu, tes jugements sont remplis d`equite», 1656 («Боже! Коль твои судьбы правости суть полны») Жака Вали Де Барро. В 1735 г. существенно переработанный перевод («Боже мой! Твои судьбы правости суть полны!») был помещен в трактат «Новый и краткий способ к сложению российских стихов с определениями до сего надлежащих званий». Особое внимание в трактате уделяется структуре и содержанию сонетов: «Состоит он всегда из четырнадцати стихов, то есть из двух четверостиший на две, токмо смешенные, рифмы и из одного четверостишия, имея всегда в последнем стихе некоторую мысль либо острую, либо важную, либо благородную…» [Тредиаковский, 1963 : 385].

Строго регламентированная строфическая организация сонета стала причиной того, что А. П. Сумароков опубликовал в «Ежемесячных сочинениях» свой перевод сонета Де Барро (1775). В стихотворном трактате «Две эпистолы (в первой предлагается о русском языке, а во второй о стихотворстве)» Сумароков рассматривает сонет как низкий литературный жанр, находящийся в стихотворной иерархии ниже сатир, эпиграмм, басен, «смешных героических поэм», эпистол и приравнивает его к модным жанрам:

Сонет, рондо, баллад – игранье стихотворно, Но должно в них играть разумно и проворно. В сонете требуют, чтоб очень чист был склад. [Сумароков, 1957 : 123] Сонеты М. Н. Муравьева синкретичны и включают в себя черты послания, что подчеркивается в заглавии текстов, содержащих установку на полемику, диалог лирического субъекта и адресата текста, которые развиваются в монологе лирического субъекта. В то же время автор дает своим сонетам четкую жанровую атрибуцию. Уже в зачине «Сонета к Василию Ивановичу Майкову» (1775) лирический субъект декларирует преемственность традиции адресата:

Я, Майков! Днесь пленен твоей согласьем лиры,

С которой я свою учился соглашать [Муравьев, 1967 : 129].

Мотив преемственности и диалога завершает сонет, придавая композиции произведения кольцевой характер. В композиции сонета использован прием рондо, с помощью которого усиливается мотив наставничества, подчеркивается преемственность традиции.

В контекст поэтического диалога включены соотнесенные с биографией автора образы Москвы и Санкт- Петербурга («бог Невы»). Метафорическое соотнесение топоса города с божеством реки (в 1794 г. этот образ будет развит в послании – признании в любви Санкт-Петербургу – «Богине Невы») выбрано русским поэтом неслучайно. Образ «бога Невы» не только подчеркивает сакральность водной стихии для культурного пространства города, но и акцентирует наше внимание на противопоставлении культурных пространств Москвы и Санкт-Петербурга. Г.В. Косяков указывает: «Вода выполняет важную функцию онтологической границы» [Косяков: 2004, 70]. Образный ряд Москвы проясняет идею гармоничности этого города: художественное пространство созвучно жанрам идиллии («твои, веясь, зефиры», «песнь со шумом рощ мешать», «древа пермесски украшать»). Топос Москвы включается в сферу поэтического творчества, тем не менее, сохраняя значимость как первопрестольная столица («под осенением монаршеской порфиры»). Образ порфиры – парадного одеяния монарха – символизирует особый статус первопрестольной столицы по отношению к другим городам.

Ранее подобный образ был создан М. М. Херасковым в поэме «Владимир возрожденный» (1785) для того, чтобы подчеркнуть заботу государя о своих подданных: «Порфира – щит для них, венец прохладны тени». В поэме Хераскова «Россиада» (1771–1779) образ порфиры вносит дидактический элемент: «Не царь порфирою, порфира им почтенна».

Образ Санкт-Петербурга также включен в сферу поэтического творчества («любимы им свирели»). Звукопись второго терцета создает мелодичный гармоничный рисунок. Звуковой ряд согласных звуков представлен преимущественно сонорными, среди которых ведущая роль отводится звукам [л,] и [р]: «внемлет», «трели», «любимы», «свирели», «сладка», «слушать», «любил». С помощью звукописи выразительно представлен процесс поэтического творчества. Ритмический рисунок сонета выглядит следующим образом:

Преобладающий метр сонета – шестистопный ямб. В катренах происходит последовательное чередование женской и мужской рифм, в терцетах – две женских рифмы сменяет одна мужская, что говорит о следовании поэта классической традиции создания  сонетов. Тождественные в ритмическом отношении строки на ритмическом уровне способствуют, в первом случае, – выделению главной темы сонета – наставничества и преемственности поэтической традиции. Ритмический рисунок подчеркивает стремление к гармонии в изображении образов Москвы и Санкт-Петербурга. А в четырнадцатой строке: «А без тебя боюсь, чтоб я не согрубил» – происходит сбой ритма (переход с ямба на хорей), так как лирический субъект говорит о своем творческом одиночестве, что свидетельствует об утрате связи с предшествующей поэтической традицией. Обращение лирического субъекта к адресату способствовало тому, что сонет стал частью культурного диалога. В тот же год В. И. Майков написал ответный «Сонет к Михаилу Никитичу Муравьеву», большинство строк которого построено на основе лексических конструкций текста Муравьева.  

1 Я, Майков! Днесь пленен твоей согласьем лиры, Когда ты, Муравьев, пленен той гласом лиры, 2 С которой я свою учился соглашать. С которою свою учился соглашать, 3 Сей лиры звонких струн места не внемлют сиры, Последуй ей и пой: места не будут сиры, 4 И рок судил Москву их гласом утешать. Которые по мне ты будешь утешать. 5 Ты счастлива, Москва! Твои, веясь, зефиры Москва под сению монаршия порфиры 6 Прекрасну будут песнь со шумом рощ мешать, Здесь будет пение сугубое внушать, 7 Под осенением монаршеской порфиры Когда, виясь над ней, прохладные зефиры 8 Главу твою древа пермесски украшать. Со нашим тоном тон свой будут соглашать. 9 А бог Невы скорбит: не внемлет той он трели, И бог Невы хоть нас, как мню, не позабудет, 10 Что раздавали вкруг любимы им свирели, Но более скорбеть о пении не будет, 11 И коих сладку песнь он слушать толь любил. Когда ты тщание свое употребишь, 12 Я мнил: на сих брегах я бранной пел трубою, Чтоб был подобен слог певцов приятных слогу, 13 Так льзя и днесь… но то я, Майков, пел с тобою. Как Сумароков всем к тому явил дорогу, 14 А без тебя боюсь, чтоб я не согрубил. То пением своим, поверь, не согрубишь. М. Н. Муравьев «Сонет к Василию Ивановичу Майкову», 1775 [Муравьев, 1967: 129]. В. И. Майков «Сонет к Михаилу Никитичу Муравьеву», 1775 [Майков, 1966: 305].

 
Способ построения текста, выбранный Майковым, акцентирует наше внимание на отличиях поэтов в подходе к искусству и в его восприятии. Если у Муравьева Москва внемлет искусству, то у Майкова – сам город служит источником вдохновения. В то время, как Муравьеву важнее подчеркнуть преемственность искусства, Майков акцентирует внимание на необходимости вложить в произведение душу («тщание свое» «употребить»), хотя и не отрицает важность заслуг предшественников, в частности, Сумарокова.

Система сопоставлений и антитез – ведущий прием, используемый Муравьевым. Текст сонета-послания указывает одновременно на преемственность литературной традиции и страх утратить с ней связь, задает установку на диалог, который был продолжен в ответном сонете Майкова. Мотив наставничества и образ наставника в тексте приобретают сакральное значение, которое подчеркивается с помощью троекратного повтора имени адресата. Образность и ритмомелодическая  организация текста проясняют творческие интенции лирического субъекта: его стремление к гармонии и единению с природой.

Главной темой «Сонета к музам» (1775) Муравьева становится ценностное противопоставление личностной самореализации в искусстве и в военном деле. Сонет построен как система антитез («владычицы» – «врагини»), в которых последовательно реализованы противопоставление ратного дела и творчества. Данную антитезу усиливают риторические восклицания, вопрошание, четырехкратный минус-прием и мольба лирического субъекта. Искусство, в противовес войне, соотносится с покоем и самоуглублением.

Система метафор позволяет раскрыть главную мысль лирического субъекта, утверждающую духовный, сакральный характер поэтического творчества.  Мотивно-образный ряд искусства обращает к античной мифопоэтичекой традиции («не обитает Феб», «ниже коня крылата»). В заключительных стихах сонета возникает оппозиция покоя и муки применительно к творчеству лирического субъекта. В финальном терцете, где раскрывается творческая лаборатория лирического субъекта возвышенная поэтическая лексика («благостыни», «персты», «святыни»), доминирующая в катренах и первом терцете, уступает место более конкретной лексике. Сонет приобретает экспрессивную, исповедальную направленность.

Преобладающий метр сонета – шестистопный ямб. В катренах происходит последовательное чередование мужской и женской рифм, в терцетах – две мужских рифмы сменяет одна женская. Преимущественное обращение к военной тематике подчеркивается на ритмическом уровне. Равные в ритмическом отношении строки раскрывают постепенное изменение душевного состояния лирического субъекта.

Сонеты Муравьева созданы по каноническим требованиям, предъявляемым к ритмике и строфике текстов данного жанра. В них поэт раскрывает свою систему этических и эстетических ценностей, утверждая первостепенную роль искусства в формировании и росте духовного потенциала; вступает в полемику с современной ему литературной традицией.

 

Список литературы

1.     Косяков, Г.В. Мифопоэтика русской классической поэзии XIX века / Г.В. Косяков. – Омск : ОмГПУ, 2004. – 102 с.

2.     Литературная энциклопедия терминов и понятий / гл. ред. и сост. А.А. Николюкин. – М. : НПК Интелвак, 2001. – 1596 с.

3.     Майков, В. И. Избранные произведения / В. И. Майков. – Л. : Советский писатель, 1966. – 502 с.

4.     Муравьев, М. Н. Стихотворения / М. Н. Муравьев. – Л.: Советский писатель, 1967. – 226 с.

5.     Сумароков, А. П. Избранные произведения / А. П. Сумароков. – Л. : Советский писатель, 1957. – 959 с.

6.       Сумароков, А. П. Стихотворения / А. П. Сумароков. – Л.: Советский писатель, 1957. – 609 с.

7.     Тредиаковский, В. К. Избранные произведения / В. К. Тредиаковский. – М.; Л. : Советский писатель, 1963. – 577 с.