17 июня 2016г.
На современном этапе развития русского языка речевая практика находится в постоянных поисках новых форм наименования [5, с. 5-6]. Активизация мыслительных и познавательных процессов на всех языковых уровнях ведет к усложнению как внутренней, так и внешней формы номинации, что непосредственно влияет на характер языковой картины мира [7, с. 114] и на языковую личность говорящего [6, с. 76].
Особый импульс исследованию номинации придает когнитивный ракурс ее рассмотрения. Когнитивно ориентированные лингвистические исследования последних десятилетий выявляют «способы представления по- рождаемых в сознании человека структур знания и, как следствие, концептуального содержания языковых единиц» [2, с.3]. Когниолингвистический ракурс характеризует как сам язык, так и особенности восприятия действительности, особенности квалификации, классификации и категоризации информации внутри сознания с помощью средств языка.
Номинация является основным «стыковочным узлом» языка и мышления, позволяющим выявить механизмы взаимодействия мыслительного образа, или концепта, со способами его вербализации. При этом предпочтительными оказывается ракурс синтаксического употребления наименования в тексте, когда благодаря номинационно-синтаксическому семиозису в репрезентации концептной семантики принимают участие самые разнообразные единицы синтаксиса – от синтаксической формы слова до предикативных единиц,. Автор (говорящий) организует процесс номинации, «задействуя определенный энергетический потенциал динамики языка» [4, с. 5]. Синтаксическая номинация оказывается «тем связующим энергетическим «звеном», в пространстве которого <...> происходит переход от словаря языка к словарю текста (дискурса)» [4, с.6].
Номинация, о которой пойдет речь в настоящей статье, выражена в тексте в основном лексическими и фразеологическими синтаксическими формами, представляя уровень употребления элементарных номинационно-синтаксических единиц в тексте. Например:
Невысокий, плотный, немного сутулый, грубо черноволосый, темный длинным бритым лицом, большеносый, был он и впрямь совершенный ворон – особенно когда бывал в черном фраке на благотворительных вечерах… (Бунин. Ворон).
В данном контексте подобную роль играет словарное наименование ворон. Оно относится к анималистической номинации (далее - АН) непредикативного типа.
Главным достоинством когнитивной «нагрузки» при подобной метафоризации является то, что она вскрывает семантическую и экспрессивную энергетику АН, придает ему четкую смысловую и грамматическую форму в речевой цепи:
Однако анималистической природой может характеризоваться и номинация предикативная, вносящая в коммуникацию элемент динамики и нарушающая привычную, узуальную, статику обозначения. Ср.:
Кому назначено орлом//Парить над русским миром,// Быть русских юношей вождем //И русских дев кумиром, // Кто носит истину в груди, //Кто честно любит брата,//Тому с тернистого пути //Покуда нет возврата (Н.А. Некрасов).
В приведенном примере наблюдается употребление трех фразовых наименований, формирующихся при употреблении местоименно-соотносительных субстантивных придаточных в тексте сложноподчиненного предложения [3, с. 5; см.: 11]. Первое из них можно считать предикативным анимализмом. Благодаря номинационно-синтаксической конверсии и семиозису фразового предикативного наименования Кому назначено орлом парить над русским миром сложная «внутренняя форма» денотата «орел» получает в тексте возможность быть выраженной адекватной риторической «внешней формой». В данном контексте наблюдается своеобразная контаминации лексического однословного и синтаксического фразового наименований одного и того же денотата, физического (анималистического) концепта «орел». Метафоризация и возникновение АН здесь представлены в процессе, в текстовой динамике трансформации обозначения птицы в номинацию человека. Обычно в языке, точнее – в речевой практике, подобный процесс оказывается «за кадром» внимания носителя языка, и нас не интересует само содержание семантического перехода, поскольку трансформация орел (прям. птица) → орел (перен. человек) «осуществляется на диахроническом уровне лексико-семантического способа словопроизводства» [8, с. 170].
В известном смысле возникновение и употребление подобных номинаций напоминает характеристику, данную М.М. Бахтиным телесности. В самом деле, любой знак, и прежде всего динамический, телесен (как, впрочем, и сам дискурс). Его функциональная прагматика, в основе которой лежит известный принцип асимметричного дуализма (С.О. Карцевский), одновременно гармонична и дисгармонична, причем это не просто единство и борьба противоположностей (план содержания и план выражения), а прежде всего отрицание отрицания как утверждение нового. Мы предполагаем, что номинационное пространство фразовой номинации (по Бахтину, «вечно негативное, вечно творимое и творящее тело») - это «два тела в одном: одно – рождающее и отмирающее, другое – зачинаемое, вынашиваемое, рождаемое». Индивидуальность, внутренне бесконечная, здесь «в стадии переплавки», а само тело космично, представляя «весь материально-телесный мир во всех его элементах (стихиях)…» [1, с. 9].
Аспект осмысления АН с когнитивных позиций весьма важен, так как опирается на достаточно обширную область лингвистических фактов и затрагивает многие языковые стратегии. Любая АН имеет сложную концептуальную структуру, которая, в рамках когнитивной парадигмы, представляет собой отражение взаимодействия определенных форм знания, связанных друг с другом и закладываемых в систему языка. Когнитивные структуры раскрывают особенности речемыслительной деятельности, выявляют ассоциативные связи, локализуют определенную культурную информацию.
Когниолингвистический ракурс анализа АН предполагает, что наименования животных являются особой областью хранения знания в контексте системы сведений человека об окружающей действительности и свойственных ей закономерностях и отношениях. «Большая часть нашего знания находится еще не в выкристаллизованном состоянии, и лишь в момент речи лежащее в ее основе знание выкристаллизовывается в пропозиционные и языковые структуры» [13, с.272]. Следовательно, АН всецело связана с процессом коммуникации, текстом, дискурсом и является знаком, материализующим конструкт сознания, который позволяет дать объяснение организации и структуре явлений, включающих в себя семантику, логику и прагматику.
В самом деле, в русском языке слово курица употребляется, когда речь идет о глупом человеке. Например: Наклонясь над перилами, Паша показывала руками, как завязывают узлы.
- Ну, ладно, курица! – отмахнулся от нее Четыхер. А на улице сказал своему арестанту, усмехаясь:
- Пашка-то, курицына дочь, требовает, чтоб я тебя связал!
– Что я ей сделал худого? – глухо спросил Вавило. – Пальцем никогда не тронул (Горький. Городок Окуров).
Как видим, употребление АН иллюстрирует богатый набор качеств и признаков, приписываемых человеком животному (в данном случае - птице) на основе опыта наблюдений за его поведением, повадками, реакциями, внешним видом. Образное содержание единиц номинации с эмотивным анималистическим компонентом способно дать ключ к разгадке национального сознания через специфику выбора того или иного образного средства, в котором отражается оценка определённых типов и эталонов человеческого поведения. Именно благодаря языку человек воспринимает вымысел как реальность, переживает несуществующее, страдает и наслаждается, испытывает очищение - катарсис.
Человек, который хранит информацию, рассматривается как носитель особой когнитивной системы. Если в науке первоначально изучалось то, как формируются ментальные репрезентации мира и в каком виде они существуют, то постепенно акцент в лингвистике делается на овладение способами и средствами информации, на исследование становления когнитивной системы со всеми ее составляющими: восприятием, рассуждением, воображением, логикой.
Е.С. Кубрякова справедливо считает: «Язык помогает выйти человеку за границы его актуального опыта <…>, почерпнутого как в ходе когниции (получения информации обыденным сознанием), так и в ходе научного познании постижения мира ...» [10, с.30–31]. Очевидно, что под когницией автор приведенной цитаты понимает способ «получения информации обыденным сознанием», соотнося когницию со способом «научного познания и постижения мира».
Современная антропоцентрическая парадигма исходит из того, что текст, создаваемый человеком, отражает движение человеческой мысли, строит возможные миры, запечатлевая в себе динамику мысли и способы её представления с помощью языковых средств [12]. Подобный подход к языку, уделяющий особое внимание отношению «язык - внутренний мир человека», отражает наметившийся сдвиг от трактовки смысла как абстрактной сущности, формальное представление которой отвлечено и от автора высказывания, и от того, кому адресован смысл, к изучению концепта как ментальной сущности. В ментальной области происходят процессы, при которых факты внеязыковой действительности становятся достоянием системы и структуры языка. Окружающая нас действительность осмысляет и обобщает полученный опыт, на основе которого строится номинация в целом и АН – в частности.
Понятие когниции включает не только утонченные занятия человеческого духа - такие, как знание, сознание, разум, мышление, но и процессы более земные: организация моторики, восприятия, мысленные образы, воспоминание, внимание и узнавание. Уместно напомнить в связи с этим мысль А.В. Кравченко: «Когниция в общем смысле – это процедуры получения и использования на основе приобретаемого опыта, то есть через восприятие и научение, «предзнаний» <…>, тогда как познание в широком смысле складывается из познания интуитивного, или когниции, и познания рассудочного, или познания в узком смысле слова» [9, с. 60].
Следует учитывать соотношение когниции со знанием и эмоциями. В отличие от когниции знание одновременно представляет собой адекватную и оправданную репрезентацию, а также процедуру получения такой репрезентации. Когниция же оперирует как истинным знанием, так и заблуждениями.
Когниция отличается и от эмоции, так как, оперируя дискретными, в высшей степени специализированными и систематизированными единицами, предельно структурирована, отражая формы внешнего мира, включая сюда сообщение мыслей. Хотя когнитивные структуры привязаны к вербальным (символьным) структурам, а язык мира очень разнообразен, базовые механизмы когниции универсальны, что проявляется в семантике любого когнитивного «локуса» - концепта. Это подтверждают данные исторических, этимологических, лингвокультурологических и иных словарей [5, с. 91-108].
Когнитивный процесс связан с осмыслением языковой картины мира, существующей в сознании каждого индивида и отображающей национальный менталитет, систему взглядов, особенности ощущения, систему ценностей, нормы поведения [7, с.114 и след.]. Языковая картина мира - исторически сложившаяся в обыденном сознании данного языкового коллектива и отдельных его представителей, отражённая в языке совокупность взглядов на мир; по сути, это определённый способ концептуализации действительности.
АН играет особую роль в создании языковой картины мира. Отражение в последней близости человека к животным позволяет приписывать им человеческие качества, переосмысливая их повадки и поведение. Сравните:
- Пососал ты из меня кровь, высосал и сон меня. Ловко! Ах ты – паук! – Я паук? – вскипел хозяин. – Ты! кровососец паук – вот как! – убедительно сказал солдат и, пошатываясь, пошел к двери… Я тебя, голубчик, везде так разрисовал, что, хоть ты даром просись, - не возьмут!.. Ах, какой пекарь!.. Вот он придет, возьмется за работу и месяца три-четыре учнет ломить, как медведь! Сна, покоя не знает, за ценой не стоит. Работает и поет! (Горький. Коновалов).
В данном контексте употреблены оценочные анималистические номинации (паук, голубчик, медведь), выражающие сугубо личное отношение персонажа – автора - к изображаемому. Слово паук употреблено, чтобы показать человеческую подлость, голубчик – вежливое обращение к мужчине, а сравнение с медведем используется, чтобы подчеркнуть напористый и решительный характер. В денотативную семантику данных АН как бы «впаяна» коннотация, и за счет этого приращения формируется оценочный план модального характера:
Модально-оценочные характеристики в данном случае носят сугубо личностный характер, поскольку за счет употребления оценочно-окрашенной лексики в контексте возникает личностный план выражения говорящего к тому, о чем идет речь. Языковая картина мира в таком случае формируется не только на двух уровнях статическом и динамическом [14, с. 63], но и на третьем, более высоком уровне, когда в условиях дискурса подключается фактор антропоцентрического порядка, доступный индивидуальному восприятию и формирующий индивидуальную языковую картину мира [5, с. 147].
Когниолингвистический анализ позволяет соединить языковую и культурную семантику номинации, что приводит к объективному, полному и логическому анализу всех языковых категорий, в том числе и на номинативно-синтаксическом уровне, когда благодаря употреблению АН в тексте возникают условия для реализации авторского стремления дать языковым фактам и языковым категориям психологическое объяснение и соотнести языковые формы с их ментальными репрезентациями и с тем опытом, который они в качестве структур знания отражают.
Например:
Я был щенком, когда родился, гусем лапчатым, когда вступил в жизнь. Начальник величал меня дубиной, приятели – ослом, вольнодумцы – скотиной. Путешествуя по железной дороге, я был зайцем, живя в деревне среди мужиков, я чувствовал себя пиявкой. Женившись, я стал рогатым скотом. Выбившись, наконец, на настоящую дорогу, я приобрел брюшко и стал торжествующей свиньей» (Чехов. Несколько мыслей о душе).
В приведенных примерах образы животных наделяются свойствами, которые восходят к глубинам человеческого
сознания и порой противоречат логике вещей. Так, щенок - молодой, неопытный в каком-либо деле человек, мальчишка; гусь лапчатый – ловкий человек, пройдоха; осел – глупый человек; скотина - грубый, подлый человек; пиявка - жадный, жестокий человек, живущем за счет других и т.д. Вместе с тем, в чеховском тексте они сознательно выстраиваются автором в цепочку синтаксических номинаций, объединенных общностью личного денотата, который представляет нам портретную мозаичную метахарактеристику персонажа.
При когнитивном подходе с точки зрения формы дискурс представляет собой совокупность письменного текста и устной речи, выполненных в соответствии с законами и нормами языка, с точки зрения содержания отражает мыслительную деятельность отдельного
человека или коллектива,
обусловленную коммуникативными, прагматическими, социальными и культурными факторами.
Когнитивное богатство анималистической номинации проявляется в речевой деятельности и
определяется прагматическим потенциалом номинации.
Голубчик – перен. ласковое обращение к мужчине. Например, у М. Горького: «- Арестовать! Связать! – Вяжите его, голубчики! – умолял Петунников. – Не сметь! Я не бегу… я сам пойду, - говорил Кувалда, отмахиваясь от городовых, подбежавших к нему. Бывшие люди исчезали один по одному ... – Я т-тебя, голубчик… погоди! – грозил пристав Кувалде» (Горький. Бывшие люди).
В приведенных примерах, видно, что когниолингвистическая специфика употребления АН как средства выражения определенных авторских интенций определяется тем, что рассматриваемое языковое средство выступает в
качестве
когнитивной проекции опыта познания
фрагментов мира русским народом и зафиксированных автором. Участие когнитивного вектора в формировании АН состоит в том, что он позволяет уточнить знаковую идентификацию денотата, определить способность атрибутивного признака в выражении денотативного и эмотивного плана обозначения.
Велика роль эмоционального восприятия мира: «Эмоции имеют как собственно физические (природные), так и оценочные (что является результатом их осмысления, осознания) параметры» [15, с.38]. Мы часто видим мир сквозь призму наших оценок, играющих немаловажную роль в использовании АН, чей аксиологический потенциал в процессе реализации направлен не только на выражение экспрессии и передачу эмоциональных переживаний автора, но и на вскрытиекогнитивной «нагрузки» - функциональной энергетики анималистической метафоризации.
Каждая языковая личность воспринимает окружающий
мир по-своему, стремясь индивидуально
закрепить образы и предметы в знаковой символике, и, таким образом, в речевой деятельности постоянно осуществляется поиск нестандартного, индивидуального наименования. Анималистическая номинация обладает богатейшими возможностями не только выражения отношения говорящего к реалиям действительности, но и к самовыражению, субъективной организации процесса коммуникации. Проведенное нами исследование позволяет заключить, что на современном этапе развития лингвистики когнитивный подход к изучению анималистической номинации открывает новые перспективы восприятия окружающего нас мира и квалификации явлений, которые запечатлены в его языковой картине.
Список литературы
1. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. – М.: ХЛ, 1990.– 543 с.
2.
Болдырев Н.Н., Беседина Н.А. Когнитивные механизмы морфологической репрезентации в языке // Известия РАН. Серия литературы и языка.
– 2007. – Т.66. - № 1. – С 3-10.
3.
Буров А.А. Функции субстантивных местоименно-соотносительных придаточных в тексте. Автореф. дис.… канд. филол. наук. – М., 1979. - 17 с.
4. Буров А.А. Номинационно-синтаксический семиозис в современном русскоязычном дискурсе: новая реальность словаря// Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. - 2001. - № 4. - С. 5-9.
5. Буров, А.А. Формирование современной русской языковой картины мира (способы речевой номинации).Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2008. 319 с.
6. Буров А.А., Фрикке Я.А. Мифологический компонент пространства речевой номинации в художественном тексте //Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. - 2012. - № 1. - С. 74-77.
7. Буров А.А.,
Бурова
Г.П.
Cовременная
отечественная лингвистика: о связи языковой
идентичности
и языковой картины мира// Вестник Пятигорского государственного лингвистического университета. - 2013.- № 4. - С. 114-119.
8.
Земская Е. А. Современный русский язык. Словообразование. — М.: Просвещение, 1973. — 304 с.
9.
Кравченко А.В. О профессиональной и языковой компетенции в журнальных публикациях по когнитивной лингвистике // Языки профессиональной коммуникации: сб. ст. участников Третьей международной научной конференции: в 2 т. / Отв. ред.- сост. Е. И. Голованова.
- Челябинск, 2007. - Т. 1. - С. 59–63.
10. Кубрякова Е.С. Что может дать современная лингвистика исследованию сознания и разума человека // Международный конгресс по когнитивной лингвистике: сборник материалов /Отв. ред. Н.Н. Болдырев. - Тамбов, 2006. - С. 26–31.
11. Максимов Л.Ю. Многомерная классификация сложноподчиненных предложений в тексте / Ред. А.А. Буров и К.Э. Штайн. - Ставрополь–Пятигорск: Изд-во «Академический проект», 2011. – 680 с.
12. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. – М.: Языки славянской культуры, 1997. – 824 с.
13. Чейф У.Л. Данное, контрастивность, определенность, подлежащее, топики и точка зрения // Новое в зарубежной лингвистике. – М.: Прогресс, 1983. – Вып. 11. – С. 277-316.
14. Чесноков П.В. О двух картинах мира – статической
и динамической //Известия
СКНЦ ВШ, Общественные науки. – Ростов-на-Дону, 1989. - №3. – С. 63-69.
15. Шаховский В.И., Сорокин
Ю.А., Томашева И.В. Текст и его когнитивно-эмотивные метаморфозы /межкультурное понимание и лингвоэкология. - Волгоград: Перемена, 1998. - 149 с.
