30 ноября 2016г.
В современной Российской Федерации в связи с необходимостью создания правовых норм, регулирующих социально-значимые общественные отношения (новых – например, в сфере информационного права, – или вектор регулирования которых изменен – например, с спекуляции на предпринимательскую деятельность), процесс правотворчества (в частности – законотворчества) осуществляется практически непрерывно. Следовательно, постоянно увеличивается число нормативно-правовых актов. При отсутствии эффективной деятельности по систематизации законодательства использование новых и/или измененных нормативных актов становится невозможным из- за возникающих коллизий и – одновременно – пробелов в праве.
Деятельность по систематизации законодательства необходима и в современной Российской Федерации, так как число действующих нормативных актов всех уровней постоянно растет. В связи с многоуровневостью правовой системы (из-за федеративного устройства территории государства, наличия иных субъектов правотворчества – поскольку правотворчество нельзя ограничить лишь законотворчеством) в современной Российской Федерации создается большое количество новых нормативных актов, постоянно изменяющих процесс правового регулирования, но которые при этом должны находиться в четкой иерархии. По этой причине необходимым становится упорядочение совокупности действующих нормативно-правовых актов, преобразования этой «совокупности» в «систему». Однако, критерии системности в связи с недостаточностью теории систем до сих продолжают находится в стадии разработки, что ведет к логичному вопросу: какими особыми качествами должна обладать система правовых актов? Достаточно ли лишь использования критерия распределения юридической силы (в грубой форме: «Конституция обладает высшей юридической силой, никакие законы не могут ей противоречить, никакие подзаконные акты не должны противоречить законам»?
Систематизация законодательства должна быть непрерывной деятельностью. В разные периоды развития государства степень потребности в систематизации законодательства может представляться различной. Когда накапливается в течение многих лет большой объем нормативно-правового материала, когда существует значительное число нормативных актов, принятых в разное время и к тому же «перекрывающих» друг друга, действующих в усеченном объеме или попросту устаревших, фактически утративших силу, – именно тогда систематизация законодательства особенно необходима. В условиях же преобразования правовой системы, когда отменяются целые нормативные блоки, регулирующие отживающие, подлежащие существенному реформированию отношения, когда по сути дела создается качественно новая общественно-экономическая система, объективно требующая обновленных законов, систематизация законодательства как бы уходит на второй план.
Ключевым здесь является «как бы» – несвоевременность [3, с. 314] приведения актов в соответствие с требованиями действительного времени (например, если изменения уже внесены в акт или он отменен) фактически приведет к невозможности превращения правового предписания в правовую норму. При этом необходимо согласиться с мнением, что «стремление переложить работу по анализу применяемых нормативных актов, выполняемую с целью проверки их соответствия новым законодательным актам, на участников регулируемых этими актами правоотношений … является недопустимым, поскольку такой анализ требует специальных знаний и не должен зависеть от субъективного фактора» [3, с. 314]. Так, в порядке реализации ч. 2 Раздела II Конституции РФ объем часто «формально действующих» [7, с. 52] актов, имевших юридическую силу на территории РФ до 25 декабря 1993 года, не только нуждается в самой систематизации, но и в сопровождающих ее технических действиях в виде оцифровки бумажных носителей [3, с. 315; 7, с. 51-52]. При этом необходимо учитывать, что право – это все же не только в английском праве искусство [2, с. 188]. Юриспруденция не только наука, но и искусство – искусство обращения со словом, а в рамках систематизации – со словесным выражением, материальной фиксацией этого слова, оказывающим непосредственное влияние на объем прав и обязанностей субъектов правоотношений.
Систематизация правовых актов, таким образом, может быть рассмотрена как субъективная деятельность, обеспечивающая объективно существующие в конкретный момент субъективные потребности какого-либо субъекта в правовой информации. При этом под правовой информации понимаем ту, которая влияет (или может повлиять) на правовой статус (т.е. систему прав и обязанностей конкретного субъекта, реализуемых им в конкретном правоотношении). Следовательно, система правовых актов (иначе – система законодательства) автоматически нуждается в достижении цели любой информационной системы – полноты и актуальности (для конкретной цели конкретного субъекта: «Социальный конструктивизм, отрицая заданность социального мира, утверждает его многообразие, возможность изменения к лучше и, следовательно, личную ответственность за его современное состояние. Выступая в оппозиции «наивному социальному реализму», он запрещает выдавать частные, индивидуальные интересы и стремления за общественные, и, тем самым, говорить от имени социального целого») содержащейся информации.
Полнота информации должна быть достаточной для требуемого воздействия на правовой статус субъекта и актуальность этой правовой информации должна привести к «попаданию» субъекта в правовую именно реальность, а не оказаться предписанием из отмененного закона или расторгнутого договора и т.п. Следовательно, в задачи систематизации первично будет входить ревизия («правовой мониторинг») правовых актов как возможность для реализации «вычистки» правовых документов от устаревших или мертворожденных предписаний, а также возможность устранения коллизий и обеспечения восполнения пробелов в праве.
В условиях современного общества правовая информация должна обладать еще одним качеством: доступностью данной информации для субъекта. Однако, несмотря на развитие научно-технического прогресса и повышения технической культуры граждан по пользованию различными сервисами, обеспечивающими доступ к правовой информации (от Официального портала правовой информации до сервисов ГИБДД, содержащих информацию по штрафам, от справочных правовых систем с нормативно-правовыми актами до онлайн-сервисов заключения сделок, например покупки авиа- или железнодорожных билетов. При неосуществлении, например, учета реквизитов купленного билета с помощью онлайн сервисов, реализация права воспользоваться по фактически уже оплаченному договору перевозки пассажира будет невозможна), система правовых предписаний «самовозвратилась» путем дальнейшего усложнения юридического языка и доступность правовой информации превратилась в «псевдодоступность». Т.е. система сбалансировала техническую доступность усложнением самих правил-предписаний и, несмотря на то, что не-юрист получил возможность быстрого и удобного доступа к правовой информации, для значимых случаев ему все равно потребуется помощь юриста.
Таким образом, именно учет становится основообразующим, первичным способом (хотя представление учета как «деятельность правотворческих органов» все же явно излишня [6, с. 105]) систематизации правовых актов (в том числе ненормативных) для целей обеспечения действия правовых норм системы права: только учет путем фиксации реквизитов всех уже существующих (и принимаемых новых) правовых актов позволяет поддерживать правовую информацию в актуальном виде, своевременно, во-первых, соотнося содержание изменяющего правового акта с реквизитами первичного акта, а во- вторых, обеспечения примечания к реквизитам этого ранее существующего акта о внесенных изменениях.
Способы систематизации носят и взаимодополняющий характер – так, учтенные правовые документы возможно объединить в инкорпорированный комплекс, что позволит обнаружить возможные коллизии правового регулирования или наличие коллизии при дублировании правового акта. По результатам такого обнаружения может быть принято решение о необходимости консолидации или кодификации.
Так, представляется интересным опыт С.Б. Полякова [5, с. 118-124] в отношении использования научного экспертного заключения и, таким образом, воздействия доктрины на практику. Возможно ли при проведении официальных форм систематизации осуществлять совместную работу ученых и уполномоченных государством субъектов такой официальной систематизации? Обращает на себя внимание и стремление исследователей к необходимости, а не только желанию и возможности систематизировать:
«отдельные законы, к которым уже привыкли… <…> Для административного законодательства на современном этапе его развития более подходят другие формы систематизации» [4, с. 18-19]. Видится перспективным направление и присоединения к инструментам систематизации института конституционного надзора посредством расширения круга лиц, указанных в ч. 4 ст. 125 Конституции РФ (например, возможность обращения по результатам научных исследований, т.е. в рамках абстрактного, а не только конкретного конституционного надзора).
С вопросом систематизации законодательства способами консолидации и кодификации связан и вопрос обеспечения единства юридической терминологии. При этом, при осуществлении такой правотворческой деятельности, необходимо осуществлять данный процесс терминологического единства в разумных пределах. Так, нельзя не обратить внимание на высказывание: «…Кок настаивает на сохранении терминологического аппарата «юридического французского», который в силу длительного использования выработал именно те понятия, которые наиболее точно отражали, например, все тонкости феодальных держаний. Критерием вновь становится практика … слова … настолько прочно вплелись в само право, что изменить их невозможно. Посему и не должно изменять юридические термины» [2, с. 195].
Однако, исследователи незаслуженно обходят вниманием (за редким исключением [7, с. 55]) еще одно предназначение систематизации правовых актов, а именно формирование фундамента для проведения последующих историко-правовых исследований. История формируется сегодня, именно с помощью учета и инкорпорации общество создает массив для дальнейшей обработки последующими поколениями ученых. Памятники права (а ведь объективно именно таковыми действующие правовые акты становятся) представляют собой одно из фундаментальных оснований изучения государственно-правовой истории. Конечно, необъективным фундаментом – закрепленное правовое предписание, как уже упоминалось, не обязательно будет нормой права, но тем не менее, определенный объем бывшей правовой информации такие акты передадут. Учет и последующая инкорпорация ненормативных актов, например, судебных решений (с привязкой к статьям исследуемого памятника права) – это будет уже почти реальная история (почти – поскольку, как показывает практика, «мало выиграть суд, надо еще взыскать присужденное», т.е. право-то на возмещение причиненного ущерба присуждено, а вот само возмещение действующая правовая реальность отнюдь не гарантирует, поскольку суды очень редко удовлетворяют ходатайства о наложении обеспечительных мер при разрешении споров «рядовых» граждан). Различие правовых предписаний и действующих правовых норм правовой реальности будет, в первую очередь, видно именно из соотнесения закрепленного, например, в законе предписания – и его практической реализации. Например, ч. 2 ст. 199 ГПК РК указывает, что составление мотивированного решения по рассмотренному иску не может превышать 5 дней со дня окончания разбирательства. Сложившийся «антиправовой» обычай - ожидать решение в течение месяца со дня вынесения решения – судьи при оглашении резолютивной части уже вслух это добавляют "от себя". При этом даже по истечении месяца никакой гарантии, что решением будет готово – нет: отсутствие в канцелярии решения по истечении, например, четырех месяцев никого даже уже не удивляет. Сюда же можно отнести ст. 333 ГК РФ в смысле ее толкования ВС РФ и КС РФ о взыскания неустойки по делам о защите прав потребителя в полном размере, если ответчик не заявлял мотивированное требование о снижении размера неустойки – суды же в подавляющем большинстве самостоятельно снижают размер неустойки, не принимая во внимание указания высших судов.
Таким образом, сегодня качественная систематизация закрепленной в письменной форме правовой информации предназначена для обеспечения единства и эффективной функциональности правового пространства современного общества. Т.е. систематизация осуществляет внешнее преобразование внутреннего содержания системы права (в ограниченном письменной формой объеме).
В качестве проблем повышения степени информатизации в процессе систематизации необходимо обозначить проблемы системности в целом: система, разрастаясь, перестает функционировать так, как было задумано, поскольку повышается уровень самоорганизации данной системы. Современный объем документов, содержащих правовую информацию, превращается в лавину, и чем больше элементов в системе – тем сложнее просчитать их взаимодействие и взаимовлияние. В результате этого повышается самоорганизация системы, а влияние субъекта систематизации на нее – минимизируется. Таким образом, консолидация и кодификация, направленные на снижение количества нормативно-правовых актов и уменьшение объема правовых предписаний путем повышения их модельности и абстрактности, могут оказать влияние на объем преимущественно законов. Но подзаконные акты кодифицировать ведь невозможно – на то они и подзаконные, чтобы содержать процессуальные (процедурные) предписания, необходимые для реализации закрепленных в законах материальных предписаний.
Таким образом, система правовых актов в настоящее время приближается к точке бифуркации, т.е. тому моменту, когда количество правовых актов превысит возможности системы их обработать. Варианты выхода – неизвестны: максимально кодифицировать/консолидировать акты – малореально. Провести максимально полную ревизию правовых актов с целью снижения их количества путем исключения из возможно воздействующих на правовую реальность – бессмысленно из-за их относительно малой доли. Не принимать новые акты – нереально, т.к. общественные отношения не стоят на месте, а качество законодательства оставляет желать лучшего.
С другой стороны, можно уповать, что система стабилизируется путем дальнейшего развития информационных технологий, что обеспечит возможность создания единой базы правовых актов (хотя бы нормативных) всей российской правовой системы на всех уровнях правотворчества – федеральном, субъектов федерации, муниципальном. Но уровень локального правотворчества данная система не сможет учитывать в реальном времени ни при каких условиях в связи с высоким динамизмом самого существования данных субъектов правотворчества.
Необходимо обратить внимание и на излишнюю «доверчивость» современного человека к информационным технологиям: какова вероятность, что автоматическая система учета правовых актов срабатывает должным образом, если даже единый классификатор правовых актов требует настоятельного внимания систематизаторов в связи со своим несоответствием существующих рубрик требованиям систематизаторов(так, справочные правовые системы часто не позволяют обратиться к акту по поиску с помощью составного термина (из нескольких слов), поскольку каждое из этих слов учитывается рубрикатором как самостоятельный термин). Одновременно, автоматизированная система в любой момент может дать сбой – что делать, например, при утрате базы данных на электронном носителе, если версий «на бумаге» нет (не было – при электронной услуге – или документ утрачен в связи с ветхостью либо по иным причинам)? Таким образом, система правовых актов действительно самокомпенсирует сама себя: упрощение технической правовой работы автоматически компенсируется путем более безответственного отношения как к содержанию создаваемого нормативного акта, так и к обеспечению возможности обращения к нему.
Систематизация правового материала набирает обороты не только в рамках внутригосударственного права, но и в международном праве – с целью обеспечения единства комплекса правил, выступающих в качестве основополагающих принципов права [1, с. 76-88]. Система продолжает расширяться, но принципы построения этой системы не удовлетворяют уже требованиям современности в связи со все расширяющимся объемом, а ценность права продолжает растворяться во все увеличивающемся объеме правовых документов.
Список литературы
1. Зименко Б.Л. Систематизация норм международного права как средство повышения эффективности реализации этих норм судами общей юрисдикции // Российское правосудие. 2013. № 6 (86). С. 76-88.
2. Паламарчук А.А. Эдвард Кок и особенности систематизации английского общего права в начале XVII в. // Проблемы социальной истории и культуры средних веков и раннего нового времени. 2012. № 9. С. 188.
3. Петров Е.П. Юридическая терминология в процессе правотворчества и систематизации нормативных правовых актов // Science Time. 2014. № 10 (10).С. 315.
4. Подопригора Р.А. Проблемы систематизации и кодификации административного законодательства // Право и государство. 2013. № 3 (60). С. 18-19.
5. Поляков С.Б. О влиянии юридической науки на юридическую практику // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2009. Выпуск 3 (5). С. 118-124.
6. Усманова Е.Ф., Г.В. Майорова. Юридическая техника в процессе систематизации нормативных правовых актов // Новый университет. 2013. № 12 (34). С. 105.
7. Фадеева Н.А. Актуальные вопросы систематизации законодательства Российской Федерации // Правовая информатика. 2013. № 3. С. 52.
