21 июня 2018г.
Отвод переводчика от участия в уголовном деле предусмотрен в случае, если он уже обладает другим процессуальным статусом в данном уголовном процессе, но ни в одном законодательном документе не сказано о невозможности привлечения в качестве защитника адвоката, говорящего с подзащитным на одном языке. Может ли защитник играть роль переводчика в одном уголовном процессе, стоит изучить данный вопрос подробнее.
Гражданин Финляндии А. Лагерблом, проживающий в Швеции более 20 лет, и считающий финский своим родным языком, подал жалобу в ЕСПЧ. Жалоба заключалась в отказе предоставления ему адвоката, говорящего по-фински. В ходе следствия Лагерблом не предоставлял требования о замене уже участвовавшего адвоката, но после вынесения обвинительного решения суда, гражданин обжаловал приговор, требуя замену адвоката «Х» на адвоката «С», т.к. второй говорил на финском языке. В качестве аргумента Лагерблом указывал невозможность выстроить стратегию защиты без защитника, говорящего на одном языке со своим подзащитным.
ЕСПЧ постановил, что со стороны суда и правоохранительных органов не были нарушены п. 1, 3 Конвенции, что привело к отказу удовлетворения жалобы. [1 с.42]
Стоит отметить, что заявитель пользовался услугами бесплатного защитника, замена которого возможна лишь при утрате доверия или при трудностях в сотрудничестве. [2]
Участие адвоката, говорящего на одном языке со своим защитником, является идеальным тандемом при построении тактики защиты, но данный факт не указан в международных документах в качестве основополагающего при предоставлении защитника.
Участие переводчика в уголовном судопроизводстве на сегодняшний день является довольно проблемным аспектом, связанным с языковым разнообразием России, возникшим из-за обширности территориальных границ. Редкие языки, диалекты отдельных народностей и национальностей вызывают сложности при реализации принципа использования родного языка в уголовном процессе.
Комитет министров Совета Европы в Рекомендации от 14 мая 1981 г. №R (81) 7 «О способах облегчения доступа к правосудию» уточнил, что если одна из сторон не обладает знаниями языка судопроизводства, государство должно взять на себя ответственность за решение проблемы устного и письменного перевода, и обеспечить благоприятное положение для таких участников при доступе к судебному процессу в силу неспособности понимать и говорить на языке судопроизводства.[3, с.17]
Данный комментарий вполне можно трактовать как необходимость привлечения к процессу защитника, владеющего одним языком со своим подзащитным, что в полной мере позволит обеспечить доступ участника к судебному процессу. Но если учитывать проблематичность предоставления переводчика, то можно ли говорить о возможности привлечения к уголовному делу защитника - билингва? Еще больший интерес вызывает возможность замещения таким защитником фигуры переводчика на всем протяжении уголовного процесса.
Лица, не владеющие языком судопроизводства, предпочитают в первую очередь после совершения преступления, не зависимо в каком процессуальном статусе они в последствие окажутся, обратиться к адвокату, а не в правоохранительные органы. А адвокат, который не говорит на одном языке со своим подзащитным, в свою очередь, вынужден будет воспользоваться услугами переводчиком. [4, С. 155]
Защитник на этапе предшествующем возбуждению уголовного дела, наделен правом проведения опроса своего подзащитного, но стоит отметить, что деятельность переводчика на данном этапе не является в полной мере процессуальной. Согласно ст. 169 УПК РФ, переводчик привлекается к участию в следственном действии в соответствии со ст. 164 УПК РФ, то есть процесс принятия сообщения о преступлении, например, нельзя считать следственным действием. Для взаимопонимания со своим подзащитным адвокат может пригласить переводчика, но использование его перевода после возбуждения уголовного дела может быть подвергнуто скептической оценке. Даже нотариально заверенные переводческие документы могут быть рассмотрены в качестве доказательств по делу, лишь внушив доверие судье. Как поступить в данной ситуации защитнику, законодатель не указал.
Если же обвиняемый или подозреваемый настаивает на предоставлении ему бесплатного защитника – билингва, важно понимать, что процесс поиска такого адвоката может значительно затянуть уголовное разбирательство. Как было отмечено ранее, участие переводчика для осуществления помощи в уголовном судопроизводстве, зачастую бывает проблематично, т. к. поиски необходимого переводчика с определенного языка могут занять достаточное количество времени. Защитник – билингв должен иметь познания и в области юриспруденции и в области переводоведения, что становится невыполнимой задачей.
Согласно п. (а) ч. 3 ст. 6 Европейской Конвенции по правам человека, каждый имеет право быть незамедлительно уведомленным на понятном ему языке о характере и основании предъявленного ему обвинения.[5] Защитник принимает участие в уголовном деле с момента вынесения постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого. Таким образом, в момент задержания лицо, не владеющее языком судопроизводства, не только не может воспользоваться помощью переводчика, но и не достаточно владеет языком, чтобы разобраться в сложившейся ситуации. Защитник на данном этапе может оказать содействие следствию, осуществив перевод с языка своего подзащитного на язык судопроизводства, но лишь до появления переводчика в уголовном процессе. К переводу, осуществленному защитником, правоохранительным органам следует относиться скептически, т. к. в интересах защитника оказывать помощь своему подзащитному, с возможностью утаивания отдельных деталей от следователя (дознавателя).
Отдельный интерес вызывает возможность осуществления адвокатом переводческой деятельности в судебном заседании. Данную позицию стоит считать спорной, т. к. при ее осуществлении нарушается два основных принципа уголовного судопроизводства: невозможность совмещения двух процессуальных статусов одним участником по одному уголовному делу, и состязательность сторон.
Согласно п. 1 ч. 1 ст. 72 УПК РФ, защитник не вправе участвовать в производстве по делу, если он ранее участвовал в рассмотрении данного дела в качестве судьи, прокурора, следователя, начальника органа дознания, начальника подразделения дознания, дознавателя, секретаря судебного заседания, свидетеля, эксперта, специалиста, переводчика или понятого. Данная статья уже дает понять, что возможность участия защитника еще и в статусе переводчика исключена. Таким образом, законодатель не запрещает адвокату общаться со своим подзащитным на другом языке, но явно ограничивает возможность предоставления перевода стороной защиты.
Переводчик, как было отмечено Обидиной Л.Б., служит суду и судебному разбирательству. Целью его привлечения к уголовному процессу является установление взаимопонимания, что уже говорит о том, что он не может быть заинтересован в исходе дела. [6, с.521] Защитник же, в свою очередь, занимая сторону защиты, является заинтересованным лицом, что не позволяет ему брать на себя статус переводчика в одном и том же уголовном процессе.
Согласно ч. 1 ст. 15 УПК РФ уголовное судопроизводство осуществляется на основе состязательности сторон. Данный принцип выражается в возможности не только предоставлять доказательства сторонами защиты и обвинения, но и аргументировать каждый шаг своего оппонента. Выступление и прокурора и защитника тесно связаны с характеристикой ораторской речи, выражаясь в богатстве и эмоциональности языка. Слушатели воспринимают речь, строя свое собственное представление о сказанном, позволяя подключить воображение благодаря монологу оратора, окрашенному языковыми элементами.[7, с. 68]
Защитник, осуществляя перевод в уголовном процессе, и в судебном заседании в частности, может регулировать процесс построения как прений сторон, так и выступления своего подзащитного, свидетелей и других участников процесса. Принцип состязательности сторон в таком случае сводится к минимуму, позволяя адвокату выстраивать процесс в выгодном для своей стороны «свете». Ни доводы прокурора, ни комментарии специалиста не могут быть рассмотрены как объективные, когда обвиняемый (подозреваемый) не может прокомментировать отдельные доказательства. Аргументы же, переводимые адвокатом, вполне могут принять ложную окраску, представив в выгодном ракурсе лицо, способное спрятаться за незнанием языка судопроизводства.
Делая вывод из вышеизложенного, следует понимать, что защитник - билингв, и защитник, взявший на себя функции переводчика, являются разными фигурами. Защитник, говорящий на одном языке со своим подзащитным, позволяет в полной мере обеспечить право участника судопроизводства на пользование родным языком. Однако, адвокат, объединяющий функции перевода и защиты, является скорее заинтересованным лицом, не позволяя в полной мере осуществить правосудие.
Список литературы
1. Гуськова А.В. Ошибки при предоставлении переводческих услуг в уголовном судопроизводстве как повод для подачи жалоб в Европейский Суд по Правам Человека / А.В. Гуськова // Наука.Мысль. – Волжский: ИП Подколзин М.М., 2016. - № 11. – С. 40-43.
2. Прокуратура Санкт-Петербурга об отказе от защитника в уголовном судопроизводстве [сайт] URL: http://procspb.ru/explain/872-otkaz-ot-zashchitnika-v-ugolovnom-sudoproizvodstve?priny=1 (дата обращения 23.02.2018 г.).
3. Мазюк Р.В., Куулар Ю.Ц. Компетентность переводчика и публичный интерес в уголовном судопроизводстве / Р.В. Мазюк // Сибирские уголовно-процессуальные и криминалистические чтения. – Иркутск: Байкальский государственный университет, 2016. - № 3 (11). – С. 16-26.
4. Обидина Л.Б. Участие переводчика в проверке сообщения о преступлениях // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. – Нижний Новгород: Нижегородская академия МВД РФ, 2015. - № 4 (32). – С. 152-158.
5. Европейская Конвенция по правам человека [сайт]. URL: http://www.echr.coe.int/Documents/Convention_RUS.pdf (дата обращения 23.02.2018 г.).
6. Обидина Л.Б. Кому служит переводчик в суде? / Л.Б. Обидина // Юридическая техника. – Нижний Новгород: Нижегородская академия МВД РФ, 2017. - № 11. – С. 517-521.
7. Агаронова Э.Э. К вопросу об эффективном использовании языковых средств в публичном выступлении прокурора / Э.Э. Агаронова // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. – Краснодар: Наука и жизнь, 2016. - № 11. – С. 67-69.
