20 марта 2016г.
«Великая депрессия» 1930-х годов разрушила эпоху относительной стабильности и благополучия 1920-х и стала переломным, решающим событием для Британии. Она оказала серьѐзное воздействие не только на экономику, финансы, политическую жизнь страны, но и на формирование психологического климата в обществе. Пытаясь определить еѐ последствия, интеллигенция отмечала, что она была похожа на катастрофу, после которой в мире ничего не осталось прежнего. Вся атмосфера изменилась, британское общество, некогда организованное, казалось современникам беспорядочным, безнравственным и опасным [5, P. 257].
В начале 30-х годов, когда безработица достигла огромных размеров, англичане, переносившие быстрое снижение своего благосостояния, впервые ощутили реальную шаткость экономической системы, и многие из них начали сомневаться относительно будущего своей страны. Публицист и общественно-политический деятель Дж. Стрэчи отмечал, что «для людей, которые в течение ста лет знали только прогресс и рост, это был ужасный опыт». Характеризуя морально-психологическую ситуацию в обществе, он обнаружил в нем два типа настроений. Часть британцев, утратив веру в социальный прогресс, испытывала сомнение и чувство разочарования действиями правительства и его методами управления. Другая половина населения, по наблюдениям Стрэчи, «всѐ ещѐ цеплялась за надежду относительно улучшения», считая все беспорядки и трудности тех лет временными [9, P. 40- 41].
Схожие настроения неуверенности и глубокого пессимизма были присущи и представителям умственного труда. Показательны в этом плане результаты опроса известных деятелей литературы, науки и искусства, проведенного в 1933 году. На вопрос о том, что произойдѐт через сто лет с их отраслью знания или искусства, большинство опрошенных ответило крайне пессимистично. Романист А. Кронин, например, заявил: «Вопрос, который встаѐт передо мной, не вопрос о том, каким будет мир в 2033 году, но будет ли он вообще существовать» [Цит. по: 4, С. 117]. Ответ писателя Поуиса, столь же скептический, выражал настроения тех интеллектуалов, которые видели в развитии техники основное зло современности. Технический прогресс, по их мнению, вѐл к стандартизации и нивелированию человеческой личности, к созданию бездушной и механизированной жизни. Поуис искренне считал, что «этот век ложного воспитания неизбежно приведѐт к полному уничтожению всякого истинного благородства. Через сто лет не будет литературных вкусов и никакой литературы. Толпа погонщиков машин будет править» [Цит. по: 4, С. 117]. Предчувствие конца мира и возможной гибели цивилизации были характерны и для других представителей интеллигенции.
В тоже время экономический кризис поколебал доверие интеллектуалов к демократической форме правления. Со стороны некоторых из них стали раздаваться критические замечания в адрес правительства и отдельных политиков по поводу их неспособности быстро и эффективно решить социально-экономические и другие проблемы, стоявшие перед обществом. Так, романист О. Хаксли писал: «Не будет ли возможным провести законопроект об импичменте против нескольких старых политических деятелей, которые поставили нас в этот беспорядок своей преступной небрежностью» [10]. Другой литератор - Дж.Б. Шоу, по воспоминаниям советского посла И.М. Майского, также во время их встреч неоднократно «ругал министров, высмеивал политические партии» [2, С. 17].
Сомнения в эффективности парламентской системы и ощущение заката эры либерализма нашли отражение в ряде книг того времени. В 1929 году была издана монография сэра Ч. Петри «История управления», в которой содержалась специальная глава, посвященная упадку демократии. Еѐ автор отмечал, что «общее направление движения общества идѐт к усилению власти, и этот процесс является наиболее выдающейся чертой политического развития сегодняшнего дня» [Цит. по: 6, Р. 27].
В 1931 году вышла книга «Демократия под судом», написанная лордом Перси, бывшим министром просвещения в кабинете С. Болдуина. Ощущение кризиса было чрезвычайно острым в данной работе. «Если наша цивилизация начнѐт клониться к упадку, то еѐ гибель, - подчѐркивал Перси, - может быть гораздо более внезапной, чем гибель любой древней цивилизации. И, конечно, если наша цивилизация будет уничтожена, катастрофа… будет окончательной» [Цит. по: 4, С. 117]. Писатель Г. Уэллс в 1932 году выпустил сборник под символичным названием «После демократии» и в одной из его статей вообще предлагал упразднить парламент.
Аналогичные настроения выражались в работах профессора политических наук Г. Ласки «Демократия в кризисе» и Дж. Р.Б. Мюира «Провал демократии?», написанных в 1933 и 1934 годах. Ласки, в частности, констатировал факт негативного влияния мирового кризиса на политические институты современного государства и предрекал распад представительных учреждений. Он отмечал: «основы нашей цивилизации подвергаются критике более радикальной, чем когда-либо, начиная с Руссо... Уэллс среди старшего поколения, Хаксли среди нового… 50 лет назад государственный деятель был объектом всеобщего уважения, теперь он рискует стать объектом всеобщего скептицизма» [8, P. 17]. Политолог К. Саттон подвѐл своего рода итог всем вышеуказанным размышлениям и однозначно заявил в своей книге о том, что «эра либерально-демократического государства закончилась» [6, P. 27-28].
Отчаяние, пессимизм, критика и неприятие существующих порядков являлись своеобразной формой реакции британской общественности на экономический кризис 1929-1933 годов. Главным же его результатом стала резкая политическая активизация интеллигенции. Советский исследователь и современник тех лет Д. Мирский объяснял этот процесс так: «Активизация сопровождалась всѐ усиливавшейся потребностью в миросозерцании, в системе… Система должна спасти интеллигента от одиночества, связать его с группой, дать ему почувствовать себя частью большого целого, дать… ключ к хаосу и неразберихи парадоксальной действительности» [3, С. 23]. В период кризиса представители умственного труда впервые почувствовали себя частью общей массы трудящихся, подверженной действию экономических катаклизмов. Они стали объединяться в профессиональные группы и ассоциации. Так, в 1933 году образовалась группа «Unit One», в состав которой входили художники, скульпторы и архитекторы.
Интеллигенция стремилась не только констатировать произошедшие в стране перемены, но и понять их. Если раньше главными темами разговоров являлись эстетика и светские новости, то теперь многие начали говорить о политике. О соответствовавших переменах в интеллектуальном климате свидетельствовали современники. «Столь глубок был кризис, столь угрожающа опасность, что многие литературные интеллектуалы Британии, по традиции чуждавшиеся политики, были вынуждены иметь дело с социальными и политическими вопросами, принять ту или иную сторону и в большинстве своѐм поставить под сомнение смысл самой системы», - констатировала экономист и историк М. Хейнеманн [Цит. по: 1, С. 149].
«Великая депрессия» вывела из «вневременного идеализма» даже представителей «Блумсберийской группы», так называемых «высокобровых», демонстрировавших свою важность и презрение к обывателям. Они оказались втянутыми в общую политическую мобилизацию и больше не являлись доминирующим литературным течением. Их идеал личных отношений и либеральное отвращение ко всему социальному и политическому представлялись молодому поколению интеллектуалов неадекватными и несоответствовавшими реалиям 30-х годов. Поэт Дж. Белл отмечал, что в Кембридже, куда он поступил в 1929 году, основной темой разговоров являлась поэзия, тогда как «к концу 1933 года политика была единственной темой дискуссий» [Цит. по: 1, С. 149]. То же самое происходило и в Оксфорде. Будущий журналист и политик Д. Хили был даже «втайне разочарован», когда, прибыв в университет в 1936 году, обнаружил, что «политика там доминировала, и искусство также становилось политическим» [7, P. 34]. Данное обстоятельство дало ему основание рассматривать своѐ поколение как «наиболее политическое» в истории Оксфорда.
Процесс активизации затронул все сферы интеллектуальной жизни Британии. Показательна в этом плане эволюция журнала «Bookman», редактируемого критиком Х.Р. Уильямсоном. В 20-е годы это влиятельное издание было полностью посвящено вопросам литературы и искусства. Однако с 1932 года на его страницах начали активно обсуждаться проблемы коммунизма, фашизма, демократии и кризиса капитализма.
Таким образом, «великая депрессия» оказала достаточно сильное влияние на духовную сферу британского общества и его представителей. Почувствовав необходимость «смены поэтического курса», интеллигенция была вынуждена обратиться к политике. В еѐ деятельности на передний план выдвигалась общественно-политическая проблематика.
Список литературы
1. Ионкис Г.Э. Английская поэзия XX в. М., 1980.
2. Майский И. М. Б. Шоу и другие. Воспоминания. М., 1967.
3. Мирский Д. Интеллиджентсиа. М., 1934.
4. Филатова Л. О современной английской литературе. // Интернациональная литература. 1933. № 6.
5. Branson N., Heinemann M. Britain in the Nineteen Thirties. N.-Y. – W., 1971.
6. Griffiths R. Fellow Travellers of the Right. British Enthusiasts for Nazi Germany. 1933-1939. L., 1980.
7. Healey D. The Time of My Life. L., 1989.
8. Laski H. J. Democracy in Crises. The University of North Carolina Press. 1933.
9. Strachey J. The Menace of Fascism. L., 1934.
10. http://www.dkrenton.co.uk.
