05 февраля 2016г.
Публикуется при поддержке гранта Российского научного фонда (Конкурс 2014 года «Проведение фундаментальных научных исследований и поисковых научных исследований отдельными научными группами», номер 14-18-01174). Оптимальная выраженность социальной тревоги в подростковом возрасте необходима, она служит адаптационной цели - регуляции социального поведения в группе, постановке, понимания необходимости и реализации социальных целей, коррелирует с повышенным интеллектом и развитыми социальными навыками [4; 5]. Возникающие переживания и тревога связаны с освоением нового поведения, новой сферы деятельности. Согласно Д.Б. Эльконину, таким видом деятельности становится общение со сверстниками, сознательное экспериментирование с собственными отношениями с другими людьми (поиски друзей, выяснение отношений, конфликты и примирения, смена компаний) [6]. Однако повышенный уровень социальной тревоги, выходящий за рамки индивидуальных возможностей совладания, управления эмоциями тревоги и страха, - способен дезорганизовать поведение человека, нарушить целеполагание, снизить саморегуляцию и контроль за своими действиями, спровоцировать реакции избегания. И тогда дальнейшее направление психического развития будет связан со спецификой выбранных стратегий или способов преодоления проблем и трудностей. Такие стратегии могут носить как конструктивный, так и не конструктивный характер. Одним из последних, часто встречающихся в подростковом возрасте, будет стратегия избегания как уход от реального решения проблемы. Он может проявляться по-разному - замыкание в себе, агрессивность, принятие алкогольных и наркотических веществ и т.д. Девушки-подростки часто видят причины проблем в общение со сверстниками в себе, в своем теле, в своей фигуре. В тяжелых случаях это приводит к состоянию, описываемому в психиатрии как дисморфофобия - патологическая убеждѐнность в наличии мнимого физического недостатка [1]. Это связано с повышенным вниманием подростков к собственной внешности, желание соответствовать «стандартам», принятым в современном обществе. Они охотно верят рекламе и средствам массовой информации, которые отнюдь не всегда пропагандируют здоровый образ жизни, следствием чего является формирование у многих ложных ценностей и идеалов, искаженных представлений о самих себе, приводящих к развитию различных отклонений в поведении, в том числе и пищевом. Девушки начинают ограничивать свое питание, заниматься усиленно физическими нагрузками, преследуя лишь одну цель – похудеть. Такая фиксированность цели приводит со временем к появлению дисфункциональных убеждений, в основе которых лежит потеря ценности самой жизни, если ты не можешь соответствовать стандартам, принятым в обществе, или своим сформированным, не всегда реалистичным, идеалам. Сегодня превалирует мнение, что люди с лишним весом неуспешны, несчастны, что именно добившись определенных параметров или определенного веса, появиться много друзей, исчезнут комплексы и всѐ наладиться. И такие антивитальные переживания со временем начинают поддерживать определенные поведенческие паттерны антивитальной направленности, когда девушка любой ценой готова сбросить вес и не важно как это может отразиться на ее здоровье. В проводимом нами исследовании приняли участие девушки разных возрастных групп: ученицы 7ых классов в возраст 12-13 лет, 10ых классов 15-16 лет и студентки 1ых курсов 18-19 лет. Для описания особенностей проявления и формирования нарушений пищевого поведения (НПП) в контексте социальной тревоги используется понятие «когнитивно-поведенческие паттерны», которое в соответствии с обозначенной проблематикой понимается как устойчивые индивидуальные особенности познавательных процессов, а также набор стереотипных поведенческих реакций или последовательностей действий, включающее в себя психическую ригидность, копинг-стратегии и дисфункциональные убеждения. Кластерный анализ матрицы результатов опросника «Когнитивно-поведенческие паттерны при НПП» позволил выявить классификацию когнитивно-поведенческих паттернов: контроль над употреблением пищи; избегание объективного оценивания веса в сочетании с приступами переедания; склонность к булимии; ограничительное пищевое поведение как средство достижения мотива аффилиации; эмоциогенное пищевое поведение; самофокусировка внимания на несовершенствах своего тела; склонность к анорексии [3]. Предположение о наличии взаимосвязи некоторых кластеров с социальной тревогой было подтверждено методом корреляционного анализа результатов опросника «Когнитивно-поведеческие паттерны при НПП» и опросника «Социальной тревоги и социофобий», продемонстрировав наиболее значимую связь социальной тревоги с такой стратегией НПП как «избегание оценивания веса и приступы переедания», «эмоциогенное переедание». В группе девушек 12-13 лет можно отметить среди всех типов нарушений пищевого поведения преобладание эмоциогенного пищевого поведения. Также в этом возрасте, по результатам тестирования, мы отмечаем абсолютную не выраженность поведенческой составляющей НПП – ни одна девушка не поддерживается диет и т.п., не смотря на преобладание эмоциогенного пищевого поведения, он тоже не выражен, находится в пределах нормы, но уже можно отметить именно когнитивную составляющую – проявляющуюся в таких убеждениях девушек-подростков как – «если я похудею, у меня появится много новых друзей и знакомых», «меня пугает мысль, что я располнею». Такие убеждения, при непринятии каких-либо профилактических мер, в будущем могут стать основой для развития более серьезных проявлений НПП. Так уже в 10 классе можно отметить. Что кроме наличия и большей выраженности подобных убеждений появляется и поведенческая составляющая – изнурительные диеты, повышенные физические нагрузки и общая озабоченность вопросами похудения, даже в случаях, когда масса тела находится в пределах нормы. Так же подобная ценность и озабоченность вопросами веса, приобретает в возрасте 15-16 лет новый оттенок, появляются убеждения, носящие антивитальную направленность - ценность самой жизни без определенных условий (идеальное тело и фигура) теряют свой смысл и проявляется в таких убеждениях как: «Только худое, стройное тело обеспечит счастливую жизнь в будущем», «Будучи голодной, часто отказываюсь от еды и питья из-за того, что беспокоюсь о своем весе», «Любые средства хороши, когда стремишься сбросить вес, даже если это навредит здоровью». Также в данной возрастной группе, девушки принимают меры, с целью похудения, прямо угрожающие их здоровью – длительные изнуряющие диеты, прием препаратов снижающих аппетит, рвота, слабительные и пр. В группе девушек 17-19 лет наблюдается наибольшая выраженность когнитивно-поведенческих паттернов по разным шкалам. Для формирования более емкой смысловой структуры матрица средних значений – вкладов в кластеры была факторизована (метод главных компонент, поворот факторов Varimax) [2]. Это позволило полученные данные о типах паттернов пищевого поведения объединить фактора — обобщенных когнитивно-поведенческих паттерна нарушений пищевого поведения, которые условно можно обозначить как «склонность к анорексии» и «склонность к булимии». Определяющим критерием в первом факторе является повышенный контроль пищевого поведения, проявляющийся в соблюдении диет, особых режимов питания, подсчете калорий в пище, составлении списка «запрещенных» продуктов, выполнении определенных правил и ритуалов в пищевом поведении, при этом идеальная фигура рассматривается как необходимый и основной атрибут счастливого и успешного будущего, иначе жизнь не имеет смысла. При этом данные когнитивно-поведенческие паттерны наносят прямой вред соматическому здоровью, в тяжелых случаях приводя к истощению, кахексии и смерти. Второй фактор «склонность к булимии» представлен потерей управления над пищевым поведением, эмоциогенным употреблением пищи и последующим переживанием стыда. Избегание объективного оценивания веса и приступы переедания как способы ситуативной стабилизации эмоционального состояния сопровождаются страхом оценивания и отвержения, невосполнимой потребностью в любви и заботе, одобрении, принятии. Любая ситуация может быть расценена испытуемыми с доминированием данного типа нарушения пищевого поведения как потенциальная угроза неприятия, отвержения, фрустрации любви и уважения. Для компенсации нестабильной самооценки и фрустрации потребности в аффилиации девушки начинают компульсивно употреблять пищу, тем самым кратковременно снижая тревогу. Данный фактор наиболее тесно связан с любыми эмоциональными проявлениями - социальная тревога, зависимости, депрессия и пр. При преобладании подобных когнитивно-поведенческих паттернов суицидальное поведение может возникнуть как вторичное коморбидное расстройство на сниженном и неустойчивом эмоциональном фоне. Таким образом, важно подчеркнуть, что, не смотря на то, что определенный единичный фактор не может стать детерминантой суицидального поведения, лица с нарушениями пищевого поведения являются группой риска, требующей особого внимания, профилактики НПП, диагностики на ранних этапах развития и своевременно оказанной психологической и медицинской помощи.
Список литературы
1. Коркина М. В. Дисморфомания в подростковом и юношеском возрасте. — М.: Медицина, 1984. – 250 с.
2. Сагалакова О.А., Киселѐва М.Л. Когнитивно-поведенческие паттерны при нарушениях пищевого поведения в контексте социальной тревоги [Электронный ресурс] // Клиническая и медицинская психология: исследования, обучение, практика: электрон.науч. журн. – 2013. – N 1 (1). – URL:
http://medpsy.ru/climp
3. Сагалакова О.А., Киселева М.Л. Опросник «Когнитивно-поведенческие паттерны при нарушениях пищевого поведения» // Клиническая и медицинская психология: исследования, обучение, практика: электрон.науч. журн. – 2014. – N 1(3) [Электронный ресурс]. – URL:
http://medpsy.ru/climp
4. Сагалакова, О.А., Труевцев Д.В. Социальные страхи и социофобии. – Томск: Издательство Томского университета, 2007. – 210 с.
5. Сагалакова, О.А., Труевцев Д.В. Страх оценивания в учебных ситуациях«Педагогические и психологические науки: актуальные вопросы»:материалы международной заочной научно-практической конференции.Часть I.(31 октября2012 г.) — Новосибирск: Изд. «Сибирская ассоциация консультантов», 2012. —200 с.
6. Шаповаленко, И.В. Возрастная психология (Психология развития и возрастная психология). — М.: Гардарики, 2005. — 349 с.
