15 октября 2016г.
Интерес научного сообщества непосредственно к олимпийскому волонтерству, как социальному феномену, возник еще в начале 90-х гг. прошлого века с исследований A. Clapes, А. B. Moreno, R. Panagiotopoulou и других [8; 9; 10]. Но в науке пока не найден однозначный ответ на вопрос, что заставляет людей вести волонтерскую работу и какие мотивы чаще всего лежат в ее основе. Отдельную проблему представляет собой мотивация к участию на крупных спортивных мероприятиях национального и международного уровня, так называемых мегамероприятиях мирового уровня.
Летопись российского олимпийского волонтерства (добровольчества) и его научный анализ в силу объективных причин обретает системный характер и законодательную основу лишь с момента подготовки и проведения XXII Олимпийских и XI Паралимпийских зимних игр в Сочи в 2014 году. Поэтому в России это явление остается еще менее изученным, чем за рубежом, особенно в контексте антироссийских санкций и беспрецедентного давления на олимпийское сообщество.
Исследователи выделяют, как правило, три основных типа детерминант волонтерской деятельности: личностные (мотивы, потребности, направленность личности и др.), коммуникативно-деятельностные (успешность деятельности, содержание и процесс обучения и др.), социально-психологические (система поощрения, влияние общественного внимания и признания и др.) [1].
К настоящему моменту отечественными учеными опубликован ряд трудов и публикаций [1; 2; 3: 5; 6; 7], которые позволяют достаточно уверенно говорить о том, что спортивное волонтерство вообще и олимпийское, в частности, стали неотъемлемой частью общественной жизни десятков тысяч россиян. Для многих олимпийское волонтерство стало уникальной возможностью изменить свою жизнь к лучшему, обрести новых друзей, повысить уровень самооценки, стать частью мирового олимпийского движения.
Результаты эмпирических исследований непосредственно олимпийского волонтерства свидетельствуют, что у российских добровольцев примерно в равной степени преобладают личностный и социально-ориентированный мотивы. Так, результаты, полученные Г. М. Романовой, И. Н. Макаровой и А. В. Шашковым, показали, что главными мотивами для занятий волонтерской деятельностью является возможность самореализации и «просоциальной» мотивации. Последняя детерминирована как психологическими особенностями самой личности (потребностями, интересами, ценностями), так и социально-психологическими характеристиками группы, в которую включен человек [6].
По данным социологического исследования «Мотивация деятельности кандидатов в волонтеры игр Сочи 2014 (на базе Центра «Сочи 2014» СПбГУСЭ)», 78,2 % кандидатов в волонтеры ожидали получить от участия в Олимпиаде интересный опыт, 68,8 % - оказаться внутри процесса организации международного спортивного мероприятия, 67,6 % были настроены помогать другим людям, а 66,5 % - внести личный вклад в общее дело[3].
По наблюдениям экспертов Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора НИУ ВШЭ, мотивами участия волонтеров различных стран, включая Россию, в Играх-2014 в Сочи являлись: возможность нахождения на территории Олимпийского города; опыт работы в организации крупного международного проекта; возможность получения практического опыта для повышения уровня профессионализма и получения новых навыков; вклад в развитие международного олимпийского движения [7].
Эмпирическое исследование, проведенное автором в период Паралимпийских зимних игр «Сoчи-2014» позволило выявить три доминирующих фактора, которые повлияли на участие респондентов в волонтерской деятельности: социальный фактор (85%), фактор познания (70%) и фактор достижения (60%).
Выявляются и барьеры участия, которые могут как сдерживать, так и стимулировать волонтерскую активность: оценки со стороны социального окружения; отсутствие опыта; ошибки и неудачи; языковые, религиозные и иные культурные барьеры. В период подготовки и проведения Игр-2014 в Сочи большинство респондентов указали на такие барьеры, как: отсутствие специальных программ для разных возрастных категорий (18-85 лет); трудность отрыва людей из их повседневной жизни; недостаточное число региональных центров подготовки волонтеров [7].
Такие данные были получены несмотря на то, что в Играх 2014 года в Сочи более 35% обслуживающего персонала составили волонтеры, прошедшие серьезную подготовку в десятках специальных центрах по всей стране [2].
Дополнительным искусственным барьером для российских олимпийских волонтеров стало отлучение Паралимпийской сборной страны от участия в Играх-2016 в Рио-де-Жанейро. Сколько нереализованных планов, несбывшихся надежд и не состоявших встреч…. Это невиданное в истории международного паралимпийского движения «отлучение» на основе спорных аргументов доклада Всемирного антидопингового агентства (WADA) впервые недвусмысленно продемонстрировало, какие именно механизмы лежат в основе мирового олимпийского закулисья, что спорт высших достижений глубоко политизирован. Достаточно привести лишь один факт: 22 квоты российских паралимпийцев получили США, а 17 – Украина.
Настойчивое выталкивание российских спортсменов из рядов международного олимпийского движения и уже наметившийся тренд на пропуск Олимпийских игр в феврале 2018-го в городе Пхёнчхан (Республика Корея) свидетельствует о том, насколько тревожны и высоки сегодня внешнеполитические риски. Если ситуация в ближайшие 2-3 года не будет урегулирована, эти риски превратятся в важнейший фактор изоляции российских спортсменов на международной арене.
Следует отдавать себе отчет в том, что в условиях социально-экономического кризиса снижается финансовый ресурс общества, что непременно скажется и на спортивном секторе. Учитывая его неудовлетворительное состояние в целом, финансирование спортивной инфраструктуры от одного крупного мероприятия к другому, отсутствие системности в развитии детского и юношеского спорта, упадок отечественной школы тренеров, низкое качество спортивного менеджмента, ожидать чудес не приходится.
Можно посмотреть на ситуацию и с точки зрения правовых рисков. До сих пор статус волонтера в российском законодательстве остается неопределенным (его права, обязанности, ответственность). Не предусмотрены механизмы поддержки волонтеров в части учета их деятельности в трудовом стаже, предоставления налоговых вычетов (например, если волонтер за свой счет принимает участие в международном мероприятии), что является нормальной практикой во всех развитых странах мира.
Недостаточно разработаны вопросы: привлечения волонтеров к программам социальной и социокультурной реабилитации детей-инвалидов и детей с ограниченными возможностями здоровья; организации волонтерской работы с подростками, находящимися в конфликте с законом; организации работы с детьми из семей, попавших в трудную жизненную ситуацию (семей вынужденных переселенцев и мигрантов, семей с родителями-инвалидами и др.); привлечения волонтеров к помощи бездомным, поиску пропавших детей, пожилых людей и многие другие.
В российском общественном дискурсе и законодательстве совершенно отсутствуют понятия детского и семейного волонтерства. Между тем, потребность помогать ближнему возникает у человека еще в раннем возрасте и, прежде всего, в семье. Необходимо всячески поддерживать эту потребность, а не ждать, когда совершеннолетние молодые люди, поступив в ВУЗ или прослушав «курс молодого волонтера», в одночасье превратятся в «заядлых» добровольцев.
Отдельная категория рисков российского волонтерства связана с низким статусом «Третьего сектора» вообще, «недоверие» и настороженное отношение к общественным организациям со стороны отдельных представителей исполнительной власти, градация НКО на «своих» и «чужих», где «свои» - это те, кто имеет спонсоров-резидентов, а «чужие» по решению Минюста – это «иностранные агенты», пользующиеся зарубежным финансированием.
Некоторые представители научного сообщества уже «откликнулись» на этот запрос. Е. И. Мусихина, например, в свете современных событий в национальном и мировом масштабе усматривает в волонтерстве способ профилактики экстремизма в молодежной среде [4], что уводит волонтерство в пространство «чистой» политики. Автор совершенно не принимает во внимание ни личностную мотивацию волонтеров, ни истинные цели добровольчества как социального феномена. Здесь усматривается самая тревожная тенденция.
Очевидно, что должна быть предложена иная формула, обеспечивающая прозрачность доходов и расходов НКО, без навешивания ярлыков.
Завершая краткий обзор мотиваций, барьеров и рисков российского олимпийского волонтерства хотелось бы подчеркнуть, что сегодня наше общество переживает очень сложные времена. Но в основе волонтерства (добровольчества), будь оно олимпийским, экологическим, социально-культурным или каким-либо еще, всегда были, есть и останутся потребности личностной самореализации человека, идеи бескорыстной помощи нуждающимся, участия, соучастия и общественной солидарности. А попытки политизации этого мощного созидательного, до конца не реализуемого социального потенциала, говорят лишь о глубине идейно-нравственного кризиса, охватившего умы отдельных представителей российского социума.
Список литературы
1. Азарова, Е.С. Психологические детерминанты добровольческой деятельности / Е.С. Азарова, М.С. Яницкий // Вестник Томского Государственного Университета. - 2008. - № 306. - С.120-125.
2. Eвлeгинa, A.М. Кризис российского спорта и его влияние на мотивацию спортивного волонтерства / А.М. Евлегина // Успехи современной науки. - 2016. - Т. 4. - № 7. - С. 153-156.
3. Крылова, М.А. Волонтерская деятельность в представлении и оценках кандидатов в волонтеры Игр «Сочи 2014» / М.А. Крылова, М. В. Линовиич, Я.С. Рочева, Л.В. Шарахина // Волонтер. - 2012. - № 3-4. - С. 4-12;
4. Мусихина, Е.И. Волонтерство сегодня как способ профилактики экстремизма в молодежной среде / Е.И. Мусихина // Историко-педагогические чтения. - 2016. - Т. 3. - С. 123-133.
5. Певная, М. В. Волонтерство как социальный феномен: управленческий подход // Диссертация...докт. со-циологич. наук: 22.00.08. - Нижний Новгород, 2016. - 368 с.
6. Романова, Г.М. Теоретико-методологические основы исследования ожиданий и мотивации волонтеров / Г.М. Романова, И.Н. Макарова, А.В. Шашков // Известия Сочинского государственного университета. – 2012. - № 3 (21). - С. 151-161.
7. Сухарькова, М. Олимпийское волонтерское движение / М. Сухарькова // Информационно-аналитический бюллетень «О развитии гражданского общества и некоммерческого сектора в РФ». - 2015. - № 4 (8). - С. 11-15.
8. Clapes, A. The Volunteers of Bacelona ’92: The great festival of participation, in: M. de Moragas and M. Botella (eds), The Keys to Success. The social, sporting, economic and communications impact of Barcelona ’92, Centre d’ Estudis Olimpics I de l’Esporte, Barcelona, 1995, pp. 165-180.
9. Moreno, A. B. The evolution of volunteers at the Olympic Games/ Volunteers, Global Society and the Olympic movement/ Centre d’Estudis// Olympics I de L’Esport. UAB, Spain, 1999.
10. Panagiotopoulou, R. Citizen participation in the Olympic Games. Barcelona: Centre d’Estudis Olímpics UAB. 2005.
