24 марта 2016г.
В декабре 1920 г. советские газеты опубликовали последнее сообщение с фронтов гражданской войны:
«Вследствие прекращения боевых действий на фронтах полевой штаб Реввоенсовета приостанавливает выпуск ежедневных оперативных сводок». Военный вопрос перестал быть главным для страны, но боевые действия на окраинах продолжались еще не один год. Начавшая свой исторический отсчет с 1921 г. новая экономическая политика проводилась Советской властью в условиях, которые нельзя назвать мирными и стабильными.
Юг России стал центром наиболее мощных вооруженных выступлений против Советской власти. После разгрома Врангеля здесь сложилось совершенно новое соотношение политических сил. Теперь большевикам противостояли не регулярные вооруженные силы, а различные по целям, политической окраске, социальной базе движения - от монархистов до анархистов. Среди огромного количества вооруженных отрядов, наводнивших со времен гражданской войны казачьи станицы, можно выделить 4 основных вида формирований, имевших политическую направленность, отличающихся по целям, социальному составу, идеологии и отношению к ним местного населения.
Во-первых, это белогвардейские формирования, действия которых стали логическим продолжением той борьбы, которую белая армия вела с Советской властью с 1917 года. И после поражения Врангеля гражданская война для бывших кадровых офицеров Деникинской, Врангелевской армий не окончилась. Напротив, после Крымской катастрофы в конце 1920 г. началась консолидация белогвардейских сил для нанесения нового удара, развертывание агентурной сети, использование районов, охваченных антисоветизмом и антибольшевизмом для содействия войсковым частям и как источник их пополнения. Для реставрации белой армии были созданы и подпольные контрреволюционные центры, такие, как, например, «Спасение единой Руси на Юге России» со штабом в городе Краснодаре и сетью периферийных групп в Краснодарском и Майкопском отделах, организаций полковника Даутакова-Серебрякова, есаула Рябоконя и др.3
Во-вторых, так называемое, самостийное движение, особенно ярко проявившееся в казачьей среде. Это движение также носило антисоветский, антикоммунистический характер, но ставило своей задачей прежде всего освобождение своей территории – Дона, Кубани и Терека от Советской власти вплоть до отделения и образования самостоятельного казачьего государства.
О размахе повстанческого движения весной 1921 г. свидетельствуют кратковременные захваты достаточно крупных населенных пунктов: 10 марта пал Кизляр, в мае полковник Даутаков-Серебряков занял ст. Невинномысскую. Предпринимались нападения на Кисловодск, Армавир, железнодорожную линию Ростов – Баку4. Регулярные части Северо-Кавказского Военного Округа наносили ответные успешные удары по повстанцам, но не могли в маневренной партизанской войне искоренить сопротивление. Под руководством бывших белых офицеров и казачьих атаманов начался процесс объединения мелких вооруженных групп в формирования с политической окраской. Причем сформировавшиеся соединения, руководимые опытными офицерами, получившими широкую известность в казачьей среде, в основном старались воспроизвести структуру дореволюционных армейских частей.
Интересным является вопрос о социальном составе этих военно-политических формирований на Юге России. Именно на юг устремились многие недовольные Советской властью представители военных кругов и интеллигенции. Часть из них покинула в 1920 г. Россию, оставшиеся же не теряли надежду на успех в новой борьбе. Но, несомненно, что основную массу составляло местное население Дона и Кубани, вступавшее в отряды, исходя прежде всего из своих собственных интересов. Здесь следует уточнить, что в отношении к военно- политическим формированиям белогвардейской ориентации позиции местного крестьянства и казачества были различны. Для крестьян белое движение означало возврат к царским временам и глубоко чуждые лозунги «единой, неделимой России» крестьянского сознания не затронули. Казачество же охотно вступало в такие формирования, возглавлявшиеся известными офицерами белой армии.
В третью группу можно выделить те формирования, которые создавались за пределами территории Дона, Кубани и Терека, но присутствовали на Юге России в результате передвижений и переформирований крупных анархических групп, двигавшихся с Украины (сторонников Махно, а также мелких отрядов из центральных областей России, отступавших на юг под натиском Красной Армии из Харьковской, Воронежской, Саратовской и других губерний). Эти группы не имели здесь прочных социальных корней и поддержки населения.
И, наконец, четвертое, наиболее сложное и противоречивое по своей политической окраске и социальному составу антибольшевистское движение, развернувшееся на Юге России под лозунгом «Советы без коммунистов». Движение получило известность как «маслаковщина» по имени одного из самых его известных организаторов Г.С.Маслакова, бывшего командира Красной Армии. Сочувствие крестьянского населения, беднейших и средних слоев казачества можно объяснить недовольством продразверсткой, а также сменившим ее натуральным налогом, который оказался не менее тяжелым бременем. О недовольстве продналогом крестьянства в Советской России в первый год НЭПа сообщалось во всех секретных информационных сводках ВЧК и штабов Красной Армии5.
В условиях послевоенного времени на Юге России существовало еще и большое количество местных банд уголовного характера, периодически принимавших ту или иную политическую окраску, либо вообще прикрывавшихся политическими лозунгами для оправдания грабежа, разбоя, убийств местных жителей и представителей Советской власти. Картина вооруженного антисоветизма в 1921 г., охватившего всю территорию Дона, Кубани и Терека была бы не полной без упоминания особого вида групп, ставших соединением совершенно случайных элементов, вышедших из различных слоев населения, людей с особенной, авантюрной психологией. В составе таких групп было немало уголовников, но, в основном, сюда вступали «поработать на время»6 казаки и чеченцы, причем причиной этого вступления была любовь к налетам и вольной партизанской жизни7. Такие люди легко прикрывали свой авантюризм политической окраской, но в случаях серьезных военных столкновений с регулярными частями Красной Армии покидали отряды и рассеивались по своим селам и хуторам.
К началу 1921 г. на основной территории России в связи с окончанием гражданской войны были ликвидированы фронты. Но политическая ситуация на Юге России оказалась настолько опасной, а угроза свержения Советской власти настолько реальной, что по приказу Реввоенсовета Республики № 924/163 от 30 апреля 1921 г. был образован Северо-Кавказский Военный Округ, расформированный годом ранее по приказу Реввоенсовета № 499/83 от 31 марта 1920 г. после разгрома армии Деникина8. Округ охватывал территории Донской, Кубанской и Терской областей, Ставропольской и Черноморской губерний и Дагестана.
3 РГВА Ф.109, оп. 4, ед. хр. 43, л. 23.
4 РГВА. Ф. 4, оп. 2, ед. хр. 477, л. 607.
5 РГАСПИ. Ф. 65, оп. 1, ед. хр. 131, л. 80.
6 РГАСПИ. Ф. 17, оп. 84, ед. хр. 226, л. 30.
7 РГАСПИ. Ф. 17, оп. 84, ед. хр. 226, л. 30.
В течение всего 1921 г. партийные, советские и военные органы сочетали агитационно-пропагандистские, экономические, предупредительные, а также военные методы борьбы, но сломить силы повстанческого сопротивления им не удавалось, поэтому к концу года на первый план выдвинулись военные методы. Серьезные успехи в борьбе с военно-политическими формированиями были достигнуты частями 1-ой Конной Армии, ЧОН Донской области и войсками ДонЧК. Особенно ощутимый урон понесли отряды маслаковцев, сильные потери несли отряды Попова, Фомина, Назарова. В то же время действенным средством считалось проведение широкомасштабных амнистий для всех отказавшихся от борьбы с Советской властью. Кроме того, ВЧК активно внедряла в отряды белогвардейцев и «самостийников» своих агентов для пропаганды и убийств руководителей9.
Сочетание военных и карательных мероприятий Советской власти привело к определенному перелому в соотношении сил противников. В 1922г. становится заметной тенденция к отступлению многих групп под натиском Красной Армии, сдаче в плен, дроблению на мелкие отряды, все более напоминающие по образу действий обычных уголовников. С переходом отрядов и групп к системе налетов, когда они стали грабить все население, изменяется и отношение к ним местных жителей, а значит, резко сужается социальная база. Нельзя не отметить и такой психологический момент – повстанцы утомились физически и нравственно, вера в свое дело стала уже не такая яркая и неистовая. Мелкие и раздробленные отряды «бело-зеленых» все более превращались в уголовников, все чаще использовали террор не только против коммунистов. К 1 августа 1922 г. на участке 1-й Конной армии в 16 отрядах количество штыков и сабель не превышало 600, повстанцы потеряли убитыми и ранеными 1237 человек, из 500 пленных 195 человек сдалось добровольно10.
Контрреволюционные, антисоветские выступления на Юге России представляли и в 1922 году серьезную военную и политическую угрозу для Советской власти, но уже с каждым месяцем все труднее было им набирать прежнюю силу. Движение неустанно шло на спад. Счет людей во многих отрядах уже шел не на сотни, а на десятки. Мелкие же группировки не могли противостоять регулярным частям Красной Армии, выступавшим в тесном единстве с органами ГПУ, милиции, ЧОНов. Ликвидация крупных очагов политического вооруженного движения на Юге России произошла, в основном, к концу 1922 г. В последующие годы на Дону и Кубани существовал только мелкоуголовный бандитизм.
8 РГВА. Путеводитель, 1991, с. 191.
9 РГАСПИ. Ф. 85, оп. 24, ед. хр. 202, л. 2; Ф. 17, оп. 4, ед. хр. 453, л. 27.
10 РГВА. Ф. 33988, оп. 1, ед. хр. 431, л. 5.
