16 октября 2016г.
Синергетика как междисциплинарное научное направление возникла в 60-х гг. ХХ в. Она ставит своей главной задачей изучение общих принципов и механизмов самоорганизации и саморазвития, а также катастрофических ситуаций в сложных системах, в том числе и социальных [6, с. 6].
Синергетика альтернативна классической ньютоновской картине мира, которая в лингвистике нашла свое отражение в классических работах по структурной лингвистике, в частности в трудах Л. Ельмслева [3], Н. Хомского [9] и др. Согласно классическому представлению, мир жестко связан причинно-следственными связями и вследствие этого статичен или, во всяком случае, трудно изменяем. Классический, традиционный подход к описанию сложных систем согласно этой картине основывался на представлении, по которому результат внешнего управляющего воздействия есть однозначное и линейное, предсказуемое следствие приложенных усилий.
Случайность тщательно изгонялась ньютонизмом из разных научных теорий. Неравновесность и неустойчивость воспринимались с позиции классического разума как досадные неприятности, которые должны быть преодолены, они оценивались как нечто негативное, разрушительное, сбивающее систему с «правильной» траектории [ср. 8, с. 248].
Одновременно развитие, если оно и признается ньютонистами, понимается как поступательное, безальтернативное движение. Если и есть альтернативы, то они рассматриваются как всего лишь случайные отклонения от магистрального течения, подчиненные этому течению, которое определяется объективными законами универсума. Все альтернативы, в конечном счете, по мнению «ньютоновской» концепции, вливаются и поглощаются главным течением событий.
С точки зрения синергетики мир не связан жесткими связями, не статичен, а подвергается постоянному внешнему воздействию, в результате чего сложные системы как живой, так и неживой материи постоянно изменяются, и не всегда можно предугадать их дальнейший путь развития [4].
Что касается лингвистики, то идеи синергетики стали проникать в лингвистический обиход уже начиная с 70-х гг. XX века. Особый интерес в этом плане, наряду с вопросами скачкообразных изменений системы языка (системной диахронии), представляют ситуации превращения пиджинов в креоли, где лингво-синергетический феномен относится к глубинным, не наблюдаемым непосредственно явлениям [5]. Здесь одно из проявлений синергетического феномена можно искать в преобразовании «мягких» (хаотических) состояний пиджинов в «полужесткие» системы креолей. Темп изменения языковых систем измеряется обычно веками, а иногда и тысячелетиями. Преобразование же пиджинов, обычно не имеющих ощутимой грамматической организации, в креоли с их достаточно жесткой грамматикой происходит в обозримый период – в течение трех – пяти поколений [2; 7; 10]. Быстрый темп процессов, происходящих в этих языках, дает возможность языковедам прямо наблюдать процессы пиджинизации и креолизации и изучать изнутри диахронические изменения и превращение языка-лексификатора в пиджин, а затем в новый креоль. Эта ситуация, характеризующаяся большой вариативностью, позволяет установить схему синергетических процессов и дает достаточно разнообразный и богатый материал для изучения глубинных механизмов развития языка.
Рассмотрим синергетическую модель возникновения и развития пиджинов и креолей [5, с. 7]. Схему следует рассматривать как исходное гипотетическое построение, моделирующее весь процесс образования креолей.
Предположим, что имеется некая устойчивая система, например, доминантный язык-лексификатор (в нашем случае – английский язык колонизаторов на плантациях Гавайев). Эта система, навязываемая иноязычным рабам или наёмным рабочим, начинает деформироваться и терять свою целостность под воздействием внешних флуктуаций. Такими флуктуациями является искаженное, аграмматическое использование лексики доминантного языка (в просторечии – «коверкание») со стороны носителей далеко родственных или неродственных языков рабов или наёмных рабочих (на Гавайях это были гавайцы, китайцы, португальцы и японцы). В итоге возникает самопроизвольно и хаотически формирующаяся зона неравновесного лингвистического состояния языка- лексификатора. В нашем случае – это расширенный пиджин, а именно гавайский английский пиджин.
Далее эта сложная система может перейти в состояние дезингрессии (термин ввел А.А. Богданов [1, с. 161]), т.е. полной деформации. Иными словами, пиджин может выйти из употребления, т.е. прекратить свое существование как средство общения.
Однако синергетическая модель предусматривает и другой вариант развития сложной системы. Из состояния хаоса система может перейти в новое устойчивое состояние или состояния [5, с. 7–17]. Что касается нашей лингвистической ситуации, пиджин, расширяя сферу своего обращения, превратился через нативизацию в самостоятельный креоль, т.е. гавайский английский креоль.
На этом развитие креоля не обязательно должно прекратиться. Перейдя в состояние устойчивой системы, он может подвергнуться новым внешним воздействиям, но уже со стороны прежнего языка-лексификатора (в ситуации на Гавайях это американский вариант английского языка). В результате он может перейти в состояние неустойчивой системы, выражающейся в ситуации посткреольского континуума. Возможно несколько вариантов выхода из этого неустойчивого состояния. Во-первых, это утрата креоля в результате его поглощения доминирующим в обществе языком-лексификатором. Во- вторых, это превращение креоля в вариант или диалект языка-лексификатора. В-третьих, это полная победа креоля над прежним языком-лексификатораъом, а именно официальное признание креоля государственным языком и превращение его в креольский язык, что произошло, например, на Гаити.
Список литературы
1. Богданов А.А. Тектология. Всеобщая организационная наука. В 2 кн. Кн. 1 / отв. ред. Л.И. Абалкин [и др.]. М.: Экономика, 1989. 304 c.
2. Дьячков М.В. Общие закономерности пиджинизации и креолизации языков (на материале англо-, франко- и португалокреольских языков) : автореф. … докт. филол. наук : 10.02.20 – срав.-истор., типологич. и сопоставит. языкоз-е и теория перевода. АН СССР, Ин-т языкознания. М., 1986. 31 с.
3. Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка // Зарубежная лингвистика / ред.-сост. В.Д. Мазо. М.: Прогресс, 1999. Т. 1: Новое в лингвистике : избр. / пер. с англ. Ю.К. Лекомцева; общ. ред. В.А. Звегинцева, Н.С. Чемоданова. С. 131–256.
4. Котельников Г.А. Теоретические основы синергетики : учеб. пособие для студентов и аспирантов вузов. Междунар. акад. информатизации, Белгор. гос. технол. акад. строит. материалов., Каф. социол. Белгород: БелГТАСМ, 1998. 126 с.
5. Пиотровский Р.Г. Лингвистическая синергетика : исходные положения, первые результаты, перспективы. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2006. 160 с.
6. Хакен Г. Синергетика: Иерархии неустойчивостей в самоорганизующихся системах и устройствах / пер. с англ. Ю.А. Данилова; под ред. Ю.Л. Климонтовича. М.: Мир, 1980. 419 с.
7. Холл мл. Р.А. Креольские языки и «генеалогическое родство» // Новое в лингвистике. М.: Прогресс, 1972. Вып. VI. С. 493–500.
8. Хомский Н. Объяснительные модели в лингвистике // Математическая логика и её применения / пер. с англ. М.В. Рыбаковой; под ред. Э. Нагела, П. Саппса и А. Тарского. М. : Мир, 1965. С. 245–272.
9. Хомский Н. Аспекты теории синтаксиса / пер. с англ. Б.Ю. Городецкого; под ред. и с предисл. В.А. Звегинцева. М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1972. 259 с.
10. Kaye A.S. Pidgin and Creole Languages: a Basic Introduction. Muenchen: Lincom Europa, 2003. 130 с.
