12 марта 2016г.
Когнитивная лингвистика рассматривает взаимосвязь между языком и когницией в высокопродуктивном созидательном использовании языка и делает это посредством изучения взаимодействия структурирующих язык аспектов, включающих в себя межличностные, социолингвистические, когнитивные и другие параметры [3; с.3]. Таким же образом когнитивная лингвистика предлагает все необходимые механизмы для понимания такого сложного, креативного и многомерного феномена, как юмор. Усилия когнитивных лингвистов, работающих в области исследования юмора, распределяются по двум преимущественно совместимым направлениям: первое – общая теория вербального юмора, разработанная профессором Техасского университета Сальваторе Аттардов научном труде «Semantic Script Theory of Humor», второе –гипотеза о ранжированных особенностях и оптимальной инновации (Graded Salience Hypothesis) Рейчел Гиора. Первая теория основана на мысли о том, что в контексте совмещаются два скрипта, противопоставленных друг другу. Вторая заключается в том, что природа иронии предполагает приоритет одной характерной, отличительной черты над другими в процессе понимания языка, производя на свет новую интерпретацию сказанного. Согласно С. Аттар до, шутка основывается на оппозиции, наложении или пересечении двух или более схем или фреймов [2; с.2-3]. Таким образом, эффективность юмора возможна при несовместимости совмещенных ментальных схем. Юмор, проявляющийся в широком спектре разнообразных форм и отражающийся в смехе, имеет общий характерный механизм создания комического эффекта. Он возникает вследствие внезапного осознания того, что имеет место смешение двух весьма разнородных явлений на основе случайного и несущественного сходства между ними (на языковом уровне юмора это чаще всего сходство наименований в виде омонимов, паронимов, лексико-семантических вариантов) [8; c. 255]. Исследование Рейчел Гиора, проведенное на базе иронических и саркастических высказываний, подводит к осознанию когнитивных аспектов иронии: суть шутки должна быть ярко выраженной, заметно информативной (неконгруэнтной), и в то же время обеспечивать когнитивную связь с предыдущим текстом. С точки зрения адресата, кульминационный момент шутки нарушает ожидаемость, конвенциональность получаемой информации и одновременно с этим производит линейное смещение с первой немаркированной интерпретации ко второй, маркированной [4; с.470]. Таким образом, юмористический речевой акт нацелен не столько на сообщение каких-то сведений, сколько на создание комического эффекта путем столкновения двух находящихся в оппозиции друг к другу и перекрывающих друг друга культурных сценариев [8; c.252]. Исходя из вышеизложенного, можно прийти к выводу, что изучение когнитивной стороны юмора состоит из двух связанных между собой аспектов, один из которых опирается на языковые механизмы, а другой связан с когнитивными процессами понимания шутки. Безусловно, юмор – когнитивный процесс. Он включает в себя восприятие, мышление, ментальные составляющие и ожидания. Юмор базируется на неожиданных когнитивных подменах, вызывающих приятное удивление. К этим сложившимся в когнитивной лингвистике понятиям Джон Моррилл добавляет три собственных уточнения: во-первых, юмор несерьезен, а значит, он исключает практическое применение; во-вторых, юмор преимущественно социален; в-третьих, юмор – это форма игры, «игровым сигналом» которой является смех. Юмор представляет собой получение удовольствия от когнитивных сдвигов значения [5].
Рассмотрим далее лингвистические и когнитивные механизмы создания комического эффекта на примере текстовых отрывков из произведения Мартина Эмиса «Успех» («Success», 1978).Известно, что данное талантливое произведение превратило писателя в классика современной английской литературы. Это роман, в котором затрагиваются проблемы семейных, личностных и социальных отношений. Четкие и яркие образы позволяют читателю увидеть максимально реалистичное действие. Юмор Мартина Эмиса –злой и агрессивный, его помощью автор избавляется от страха за окружающую его действительность (подробнее о взаимодействии смеха и страха см. в наших работах «Humorous Mysticismasa Base of Bulgakov‘s Grotesque Modelinthe Story ―Diaboliad‖» [6]и «Slapstick Comedy Functionsin M. Bulgakov‘s Novel ―The Masteran dMargarita‖») [7]. Приведем пример, в котором автор дает описание партнерш Грегори, одного из братьев – главных героев романа, основанное на контрасте, противопоставлении черт негативного и позитивного характера: In contrast to Gregory’s standard female consorts (they are all haughty sirens with convex faces, collar-stud bums and names like Anastasia and Tap. They are sheeny, expensive and almost invariably twice my height. I practically call them sir), Miranda contrives to give the impression that she is a member of the human race – having met her, you could quite easily run away with the idea that you both belonged to the same planet [1; c. 10]. С одной стороны, негативные характеристики standard female consorts, haughty sirens, convex faces, collar-stud bums– призваны продемонстрировать презрение второго брата-неудачника Терри к однотипному выбору подруг братом. Хотя здесь же, в списке отрицательных черт появляются и имена (names like Anastasia and Tap). С другой стороны, Терри вынужден признать «элитность» этихдам: sheeny, expensive and almost in variably twice my height. Когнитивный сдвиг, порождающий кульминацию комического эффекта, особенно ярко проявляется в следующей фразе: Ipractically call them sir. Естественно, вежливое обращение sir (сэр, господин, сударь) в английском языке применимо к уважаемым мужчинам, но не к подружкам брата. Уже в одном этом слове, адресованном девушкам, отражен целый комплекс характеристик, свидетельствующих о ментальных процессах, происходящих в сознании Терри. К данным девушкам он испытывает уважение, почтение, страх, чувствует их недосягаемость для него самого, ощущает свою слабость, бесхарактерность, неуверенность. Таким образом, можно констатировать, что на самом деле автор высмеивает вовсе не девушек, а самого Терри, слабого, лишенного мужественных черт настолько, что молодые особы женского пола для него – «господа». Эта мысль подтверждается и получает развитие в дальнейшем описании одной из девушек, Миранды, которая неотносится к категории «sir». Она описана как существо, принадлежащее человеческой расе: a member of the human race – having met her, you could quite easily run away with the idea that you both belonged to the same planet. Однако, несмотря на ее «земной» характер, а значит, возможность развития отношений, даже от нее наш герой-неудачник готов бежать, настолько сильно ощущение его собственной никчемности. Естественно, здесь присутствует и социолингвистическая составляющая, выраженная в данном случае с помощью гротеска. Можем констатировать тот факт, что «a member of the human race» и «belonging to the same planet» на самом деле не имеют ничего общего с инопланетянами. Автор лишь указывает на громадную разницу между собственным социальным статусом и статусом описываемых девушек в современном обществе. Понимание юмористического текста Эмиса не лежит на поверхности, требуется определенный когнитивный процесс, который позволяет совместить и сопоставить скрипты, выявить когнитивный сдвиг, порождающий смеховую ситуацию, а также определить приоритетный элемент, который и отвечает за комическую составляющую всего высказывания. Мартин Эмис часто создает комический эффект, основа которого – в восприятии слушателем/читателем прототипической конструкции, не предполагающей поверхностной интерпретации. Рассмотрим следующий пример из книги «Success», где описано негодование Грегори по поводу поведения его партнерши, не понимающей, что она ему давно безразлична: When we make love my face lives on another planet. She doesn‘t mind. She wants lots more where that came from. Such people will take your money, take your body and take your time, but will they take your hint? [1; c. 19] С точки зрения читателя, едкая концовка противоречит ожидаемой. Стандартное начало, содержащее традиционные, общепринятые выражения take your money, take your body, take your time, не вызывает удивления и, соответственно, не несет юмористической нагрузки, в то время как стоящее в одном ряду с данными банальными конструкциями выражение take your hint, имеющее ту же языковую структуру, идет вразрез с ожиданиями читателя. Происходит линейный сдвиг с первой, немаркированной, на вторую, маркированную интерпретацию всего высказывания [3; с. 7]. Именно последнее из однородных сказуемых вынуждает читателя пересмотреть все высказывание заново, переинтерпретировать его с прототипической, контекстуально связанной точки зрения на маркированно информативную, создающую комический эффект. Схожее несоответствие, порождающее когнитивный сдвиг, и, как следствие, комический эффект, наблюдаем в примерах с олицетворением: The wastepaper basket is one of the Bad Things about my life. I haven‘t emptied it for several weeks. I daren‘t. I just compress the rubbish even further. One of these days it‘s going to get up and walk out of here all by itself [1; c. 29]. Мусор, скапливаемый Терри в течение уже нескольких недель, скорее сам поднимется и выйдет из квартиры, чем будет вынесен его хозяином. С лингвистической точки зрения, персонификация заложена в действии, выполняемом неодушевленным предметом. По мнению Е.В. Серебряковой, глагольные персонификации имеют универсальный характер и свойственны всем жанрам и формам художественной речи [9; c. 103]. В основе явления персонификации лежит метафорический перенос, при котором все высказывание приобретает особую образность и экономичность при передаче смысла. Метафора ставит своей целью только оторваться от предмета, сохраняя в своем значении лишь некоторые его признаки, а персонификация не отрывается от реального денотата, но добавляет ему существенную характеристику, сохраняя все его реальные свойства [9;c. 19]. С когнитивной точки зрения, происходит неожиданное для читателя смещение линейных смыслов. Высказывание начинается с открытой самокритики героя, который винит себя за невыполненные домашние дела. Однако последнее предложение из приведенного выше примера порождает комический эффект благодаря персонификации, метафорическому переносу действия на сам мусор. Читатель понимает, что еще нескоро это домашнее дело будет выполнено. Стремясь казаться приятным молодым человеком в глазах британского общества, герой книги «Success» пытается всем угождать. Он так увлекается этим процессом (который, увы, не приносит ожидаемого результата), что переходит границы. Его все равно считают не заслуживающим внимания недоумком, в его собственной интерпретации – tonto. Так, в следующем отрывке с присущим Эмисутрагическим комизмом описано всѐ то унижение, которое испытывает персонаж, старающийся угодить работникам и посетителям обычного кафе: I say the words ‘thank you’ five times a morning in places like these. Thank you for letting me in, thank you for acknowledging my presence, thank you for taking my order, thank you for taking my money, thank you for giving me change. The other day, in London’s Paddington station, I said the words ‘thank you’ to a hot-drinks machine. To a hot-drinks machine: it gave me a hot drink and I said, why ‘thank you’ [1; c. 30]. Пятикратное «спасибо» в кафетерии за чашечку кофе – это, без сомнения, излишне. Однако «спасибо» в адрес автомата с горячими напитками и вовсе выходит за рамки конвенции. Являясь нарушением общепринятого поведения, такой поступок героя удивляет даже его самого, так как перенос ожидаемой вежливой фразы в сферу механического кофе-автомата комичен сам по себе и смешон для читателя. Вежливость, обращенная к работнику кафе, и вежливость, направленная на машину-автомат, принадлежат разной сфере социальной жизни, и приравнивание их друг другу оставляет на когнитивном уровне то самое несоответствие, которое влечет за собой комический эффект. Итак, комическая основа ситуации закладывается на когнитивном уровне и выражается в языке. Несоответствие ожидаемого и полученного читателем эффекта от полученной информации создает сдвиг когнитивных скриптов и отражается в смехе. Юмор М. Эмиса имеет специфическую черту, отличающую его идиостиль от других авторов. Смех Эмиса беспощаден, сатиричен и язвителен. Это юмор-критика (зачастую самокритика), юмор-сарказм, открывающий негативную авторскую оценку ситуации, явления или объекта.
Список литературы
1. Amis M. Success. – NY, «Vintage Books», 1991.
2. Attardo S. Humorous Texts: A Semantic and Pragmatic Analysis. (Series: Humor Research 6). Berlin/New York: Mouton de Gruyter.2001.
3. Brône G., Feyaerts K. The cognitive linguistics of incongruity resolution: Marked reference-point structures in humor. 2003. University of Leuven. Электронный ресурс. Режим доступа:
http://citeseerx.ist.psu.edu/viewdoc/download;jsessionid=08911B2526CB443A81563C249A92258C?doi=10.1.1...
4. Giora R. On the cognitive aspects of the joke. In: Journal of Pragmatics 16, 1991. PP. 465-485.
5. Morreall J. Humor as Cognitive Play JLT 3/2 (2009), 241-260. Электронный ресурс. Режим доступа:
http://www.jltonline.de/index.php/articles/article/view/238/713.
6. Petrenko A.P., Petrenko S.A. Humorous Mysticism as a Base of Bulgakov‘s Grotesque Model in the Story ―Diaboliad‖ // Middle East Journal of Scientific Research. Volume 15 Number (4), 2013. Р. 595-600.
7. Petrenko A.P.,Petrenko S.A. Slapstick comedy functions in M. Bulgakov‘s novel ―The Master and Margarita‖ // Middle East Journal of Scientific Research. Volume 18 Number (7), 2013. Р. 887-891.
8. Кулинич М.А. Семантика, структура и прагматика англоязычного юмора. – Дисс. На соиск. уч. ст. доктора культурол. наук. – М., 2000.
9. Серебрякова Е.В. Персонификация как прием иносказания. Дисс. … канд. филол. наук. 10.02.04 / Е.В. Серебрякова. Москва, 2010.
