Новости
09.05.2023
с Днём Победы!
07.03.2023
Поздравляем с Международным женским днем!
23.02.2023
Поздравляем с Днем защитника Отечества!
Оплата онлайн
При оплате онлайн будет
удержана комиссия 3,5-5,5%








Способ оплаты:

С банковской карты (3,5%)
Сбербанк онлайн (3,5%)
Со счета в Яндекс.Деньгах (5,5%)
Наличными через терминал (3,5%)

ВЗАИМОСВЯЗЬ СТРАТЕГИИ, ТАКТИКИ И ТЕХНОЛОГИИ В ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ

Авторы:
Город:
Абакан
ВУЗ:
Дата:
19 марта 2016г.

Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ «Лингвистическая технология войны и ее реализация в политическом дискурсе», проект № 15-34-01246 «а2».

Политический дискурс представляет собой сложный объект для исследования, так как лежит на пересечении разных дисциплин: лингвистики, политологии, социальной психологии и связан с анализом формы, задач и содержанием дискурса, употребляемого в определенных ситуациях [4, с. 118]. Общественным предназначением политического дискурса является внушение адресатам (гражданам сообщества) необходимости «политически правильных» действий и/ или оценок [4, с. 127]. Активно использующаяся в политической коммуникации воздействующая функция языка реализуется через применение речевых стратегий и тактик, суть которых заключается в операции над знаниями адресата, над его ценностными категориями, эмоциями и волей.

Существует множество различных подходов к определению стратегии. Согласно мнению ряда ученых, стратегия рассматривается как цепочка, последовательность действий, ведущих к реализации намеченной цели – «strategic goal» [3; 16;14]. Данной совокупностью речевых действий является коммуникативная тактика – «what to do now». Понятия речевой стратегии и речевой тактики взаимосвязаны между собой как род и вид [1;12;14;16]. Таким образом, стратегия речевого воздействия определяется наличием коммуникативной цели в совокупности с набором тех тактик, которые используются для ее реализации. Например, чтобы побудить избирателей проголосовать за определенного кандидата, можно предъявить убедительные аргументы, использовать различные средства саморекламы. В свою очередь, речевые тактики определяются выбором и последовательностью речевых действий, характеризующихся своей задачей в рамках реализуемой коммуникативной стратегии [9, с. 12].

В 1970-х гг. ХХ века наряду с понятиями стратегии и тактики Э. Гоффманом было введено понятие технологии. По-мнению ученого, стратегии и технологии дискурса схожи с технологиями, используемыми в процессе трудовой деятельности. С помощью технологий и стратегий общения люди приспосабливаются друг к другу и создают социальный порядок [15].

Согласно С.Н. Плотниковой, «за термином «технология» закрепилось значение осознанного, обдуманного и спланированного управления партнерами по коммуникации при помощи дискурса» [11, с. 138]. Однако данное определение понятия «технология» пересекается с определением понятия «стратегия», приведенное О.С. Иссерс. В самом общем плане автор определяет стратегию как комплекс речевых действий, направленных на достижение конкретной цели. Далее, как указывает О.С. Иссерс, стремление добиться максимального результата в процессе коммуникации порождает ее планирование, которое, в свою очередь, определяет стратегии говорящего. [6, с. 100]. Желание добиться установленной стратегической цели заставляет адресанта «не только отбирать определенные факты, но и давать их в определенном  освещении,  то есть  заставляет соответственно организовывать речь, обусловливает композицию и характер языковых средств» [8, с. 160]. Иными словами, стратегия задает угол зрения на предмет речи, сознательно регулирует возможный объем информации и отбор языковых средств. Совокупность подобных операций объясняется стремлением достичь максимального результата.

Противоположная точка зрения прослеживается в работе Э. Гоффмана. Ученый утверждает, что любое взаимодействие людей в процессе общения является стратегическим. По Гоффману, стратегическая коммуникация не является синонимом к определению успешной или осознанно управляемой коммуникации. Речь идет об автоматической или спонтанной коммуникации. Например, при овладении родным языком дети сразу же включаются в спонтанное стратегическое взаимодействие с окружающими людьми. Иными словами, стратегичность дискурса закладывается на уровне бессознательного, а спонтанное речевое взаимодействие базируется на неосознанном или частично осознанном выборе стратегий [15]. Аналогичного мнения придерживается П. Бурдье. Автор пользуется понятием стратегии, понимая под ней «продукт практического чувства как чувства игры, особой социальной игры. … Принуждения и требования игры, хотя они и не заключены в коде правил, навязываются тем (и только тем), кто, в силу имеющегося у них чувства игры, то есть имманентного игре чувства необходимости, подготовлен к их восприятию и выполнению» [2, с.13]. Рассуждая о дискурсе как о контактирующей поверхности, сближающей язык и реальность, М. Фуко использует понятие технологии для объяснения технологии власти как управления людьми, возникающего в результате какого-либо запроса – политического, административного, семейного и т.д. [13].

Дискурсивная стратегия заключается в умении моделировать ситуацию с помощью доступных средств и методов с целью достижения необходимого результата. Она предполагает наличие стратегического смысла, прямо или косвенно выраженного отдельными речевыми актами (тактиками) говорящего. Те же признаки оказываются присущими и дискурсивной технологии. На данном уровне рассуждений, понятия стратегии и технологии взаимосвязаны и дополняют друг друга. Однако, как указывает С.Н. Плотникова, существует и отличительные черты между этими двумя понятиями: «Если дискурсивные стратегии осуществляются по большей части спонтанно, на основе неосознанного свободного выбора, то требуется особый термин для обозначения стратегий, реализуемых осознанно, спланировано и обдуманно, и не допускающих никаких отклонений от намеченной цепочки речевых действий. В качестве такого термина в последние годы все чаще используется термин «дискурсивная технология»[10,с.490]. Таким образом, дискурсивная стратегия характеризуется значительной свободой и спонтанностью по сравнению с технологией, которой больше присущи шаблонность и четкая организованность. В то время как термин «стратегия» подразумевает общую направленность речевых актов (речевых тактик) говорящего в соответствии с поставленной коммуникативной целью, то в понятие технологии входит некая четкая алгоритмизация, соответствие стандарту, идеалу. Понятия стратегии и технологии дискурса не исключают и не противоречат друг другу. Они взаимосвязаны между собой как частное и общее. Иными словами, стратегия входит в состав понятия технологии, но не наоборот.

В рамках рассуждений о политике и технологии следует привести их совокупное определение. Согласно М.Ю. Зеленкову, политические технологии представляют собой «совокупность правил, процедур, приемов и способов воздействия на политический процесс, обеспечивающих конкретному субъекту оптимальную и эффективную реализацию его целей и задач» [5]. Как  известно, степень социолизованности коммуникации позволяет выделить два типа дискурса: персональный (личностно-ориентированный) и институциональный (статусно - ориентированный) [7, c. 6]. Политический дискурс представляет собой один из многочисленных видов не только институционального дискурса, но и дискурса в целом. На этом основании правомерно полагать, что политические технологии являются одним из видов дискурсивных технологий, где определяющим словом является термин «технология».

Следовательно, политические технологии, как и технологии в общем понимании, характеризуется четкой алгоритмизацией действий. Специфика политической технологии заключается лишь в том, что она алгоритмизирует деятельность по строго определенным правилам именно в сфере политики.

 

Список литературы

1.     Борисова, И.Н. Дискурсивные стратегии в разговорном диалоге // Русская разговорная речь как явление городской культуры. – Екатеринбург, 1996. – С. 21-48.

2.     Бурдье, П. Начала. – М.:  Socio-Logos, 1994. – 285с.

3.     Верещагин, Е.М., Ратмайр Р., Ройтер Т. Речевые тактики «призыва к откровенности». Еще одна попытка проникнуть в идиоматику речевого поведения и русско-немецкий контрастивный подход // Вопросы языкознания. – 1992. - № 6. – С. 82-93.

4.     Демьянков,  В.З.  Интерпретация  политического  дискурса  в  СМИ  //  Язык  СМИ  как  объект междисциплинарного исследования – М.: Изд-во МГУ, 2001. – С. 116-133.

5.     Зеленков М.Ю. Политология (базовый курс). – Изд-во: Москва – 2009. – 302с.

6.     Иссерс, О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. – Изд. 3-е, стереотипное. – М.: Едиториал УРСС, 2003.

7.     Карасик В.И. О типах дискурса // Языковая  личность:  институциональный и  персональный дискурс. Волгоград, 2000. С. 5-20.

8.     Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность. – М.: Наука, 1987.

9.     Паршина, О.Н. Российская политическая речь: Теория и практика. – Изд.2-е, испр. и доп. – М.: Изд-во ЛКИ, 2007. – 232 с.

10. Плотникова, С.Н. Дискурсивные стратегии и технологии // Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах: сб. ст. участников IV Междунар. науч. конф. (25-26 апреля 2008 г., Челябинск). – Челябинск: РЕКПОЛ, 2008а. – Т.1.

11. Плотникова, С.Н. «Дискурсивное оружие»: роль технологий политического дискурса в борьбе за власть // Вестник ИГЛУ. Сер. Филология. – 2008б. – №2. – С. 138-144.

12. Рытникова, Я.Т. Русская разговорная речь как явление городской культуры. – Екатеринбург, 1996. – С. 94- 115.

13. Фуко, М. Интеллектуалы и власть. – М.: Праксис, 2002. – 384 с.

14. Craig, R.T. Conversational coherence: Form, structure, and strategy. – Beverly Hills, CA: Sage, 1983. – P.10-22.

15. Goffman, E. Strategic Interaction. – Philadelphia: University of Philadelphia Press, 1969. – 145 p.

16. Nofsinger,E. Everyday Conversation.-Washington State University, 1999. – 180p.