18 августа 2017г.
В связи с нарастающей глобализацией в современном обществе связи между прежде изолированными культурами становятся всё теснее, границы между ними всё больше размываются. В то же время активные контакты между представителями разных культур выявляют различия между ними, что вызывает коммуникативные неудачи, основанную на предубеждениях антипатию, возникновение культурных и национальных стереотипов, взаимное влияние языков и культур.
Страноведение Канады – довольно малоизученная в российском дискурсе область. За пределами общего внимания часто остаётся уникальная языковая ситуация, сложившаяся за счёт исторических условий в стране, пережившей две метрополии, две колонизации (Нохрин 2012, Silver 1997).
Для многих стран, бывших в прошлом колониями, таких как США, Мексика, Бразилия, Чили, Аргентина, ЮАР, типичным условием будет доминирование языка колонистов и угнетение языка туземного народа. Однако в данном случае наличие более чем одной группы колонистов, каждая из которых успела закрепиться на территории будущей самостоятельной страны и заселяла её в течение нескольких поколений, создало уникальную ситуацию сосуществования двух языков завоевателей и множества языков местных народов. Все это определило главную особенность языковой ситуации в Канаде – билингвизм большинства её жителей, особенно ярко представленный в провинции Квебек (Вишневская 1997, Ощепкова 2006).
Особенности лингвокультурной ситуации в Канаде в целом и в провинции Квебек, в частности, нашли яркое отражение в творчестве современной канадской англоязычной писательницы Луизы Пенни (Louise Penny). Она получила широкую известность благодаря циклу романов об Инспекторе Гамаше, проницательном квебекском детективе. Её работы написаны на английском языке; они были тепло встречены читателями и отмечены многими литературными премиями, включая пять Премий Агаты (международная литературная премия имени Агаты Кристи).
Деревня Три Сосны, где разворачиваются события в романах Л.Пенни, во многом похожа на место жительства писательницы. Она расположена в провинции Квебек, к югу от Монреаля, недалеко от границы с США.
Для более детального рассмотрения отношений между франкофонами и англофонами, билингвизма в повседневной жизни канадцев и принципов использования ими в речи интерлингвальных вкраплений представляется важным дать описание персонажей, особое внимание уделяя языковой принадлежности последних.
Главный герой созданного Луизой Пенни художественного мира – инспектор Сюртэ (полиции Квебека) Гамаш, известный руководитель отдела расследования убийств. Арман Гамаш (Armand Gamache) – мужчина средних лет; он франкоканадец, однако за годы обучения в Великобритании в совершенстве овладел английским языком, так что другие персонажи отмечают его безукоризненное произношение с британским акцентом: (1) ‘…a francophone speaking like a hereditary member of the House of Lords’(Penny1).
Помимо самого Гамаша, в повествовании фигурируют другие полицейские, коллеги Гамаша, члены его команды или его начальство. Среди них – Жан Ги Бювуар (Jean Guy Beauvoir), первый помощник и заместитель, мужчина тридцати с лишним лет. Бювуар выступает в качестве представителя и резонёра изоляционно-сепаратистски настроенных франкофонов.
Также следует отметить агента Лемье (Robert Lemieux), молодого местного полицейского, позже переведённого в Монреаль. Он появляется в одном эпизоде первой книги, однако уже после второй книги цикла его роль становится всё значительнее. Он также принадлежит к франкофонному сообществу и привык общаться в основном с франкофонами, англофонов же он воспринимает настороженно, не понимая их и не доверяя им, о чём свидетельствует следующий пример: (2) ‘Lemieux wasn’t at all sure what had just happened. He thought perhaps it was some weird Anglo code, a dance of aggression and submission. This rarely happened in francophone encounters, in his limited experience. The French, he felt, were far more open about their feelings. The English? Well, they were devious. Never really knew what they were thinking, never mind feeling’ (Penny2). Для него стало привычным не понимать англоканадцев с их культурой, отличной от его собственной. Лемье, как и Бювуар, относится к англофонам с предубеждением,
В книге упоминаются и другие полицейские, среди которых – Isabelle Lacoste, Superintendent Brébeuf, Arnot, Sergeant LaCroix и другие. Показательно, что единственная упомянутая англоканадка в полиции – Шэрон Харрис (Sharon Harris), судмедэксперт. Это может служить свидетельством остаточной волны «тихой революции» – так назван период, начавшийся в 60-е годы XX века, во время которого в Квебеке при приёме на работу, назначении на управляющую должность или при выборе поставщиков для правительства негласно отдавалось предпочтение франкофонам, даже если они были менее компетентны, чем их соперники-англофоны.
Среди жителей деревни Три Сосны – свидетелей преступлений, родственников или друзей жертв и т.п. следует особо отметить следующих персонажей: Питер и Клара Морроу (Peter and Clara Morrow) – семейная пара среднего возраста, англофоны, художники. Питер Морроу – почти карикатурное воплощение англоканадца, – преданный своему делу и преуспевший на выбранном поприще, корректный, скрытный мужчина, полностью преданный жене. Клара Морроу – один из главных помощников инспектора Гамаша, часто дающий ему необходимые подсказки, женщина с хорошо развитой интуицией. Она гораздо более открыта и общительна, чем её муж. Мирна Ландерс – англофонка из Монреаля, афро-американка средних лет, в прошлом психолог, на момент повествования держит книжный магазин. Оливье и Габри (Olivier Brulé и Gabriel Dubeau) – франкофоны; они держат популярное в деревне бистро, по совместительству магазин антиквариата, и небольшую гостиницу. Последняя, кого следует упомянуть, – англофонка Руфь Зардо (Ruth Zardo née Kent). Она – талантливая поэтесса, заслужившая премию генерал-губернатора; в описании этого персонажа словно под увеличительным стеклом дана другая черта англоканадцев, приписываемая им франкофонами, – эксцентричность. Чудаковатость Руфи Зардо проявляется в её речи, манерах и поведении, она пренебрегает светскими условностями и делает то, что ей хочется и что она считает правильным. Это властная пожилая женщина со сложным, даже склочным характером и ранимым сердцем.
Среди жителей деревни, которых репрезентируют эти персонажи, больше англофонов. Это можно объяснить тем, что деревня Три Сосны находится недалеко от границы с США. После войны за независимость многие лоялисты (жители британских колоний, преданные Короне) переехали в Канаду и основали там свои поселения; эти основатели приписываются и вымышленной деревне Три Сосны, история которой рассказана одним из героев первой книги Беном Хедли: (3) 'It's a code. For the United Empire Loyalists. <…> we're only a couple of kilometers from the border with the States. When the people loyal to the crown during and after the War of Independence were fleeing, they had no way of knowing when they were safe. So a code was designed. Three pines in a cluster meant the loyalists would be welcome' (Penny1)
Количественное преобладание англофонов расходится с результатами проведённого в 2006 году опроса, согласно которому только для 7% жителей провинции Квебек английский язык – первый язык, выученный в детстве (langue maternelle, mother tongue). Подобное распределение в репрезентации соотношения англофонов и франкофонов в книгах Луизы Пенни можно объяснить не только близостью деревни Три Сосны к американской границе; сама писательница является англоканадкой, а потому в её личном окружении больше англофонов, чем в окружении среднего франкоканадца. Более того, писательница активно акцентирует внимание на единении двух культур и мирном соседстве двух языков. С нашей точки зрения, такая позиция Луиза Пенни способствует тому, что она включает в своё повествование большое количество англоканадцев, представляющих собой меньшинство в Квебеке, для демонстрации их интеграции в обществе и активного участия в описываемых событиях.
В то же время взаимная интеграция ещё не совершилась, и на это косвенно указывает скромное количество билингвальных англо-франкофонных семей. В рассматриваемых книгах упомянута только одна такая семья - Мэтью и Сюзанн Крофт (Matthew Croft, Suzanne Croft née Belanger). У этой пары двое детей, старший из которых Филипп (Philippe) фигурирует в первой книге как проблемный подросток, не идущий на контакт ни с родителями, ни с полицией: (4) Normally, in fact habitually for the past few months, Matthew and Suzanne had had to fight with Philippe to get him to remove the Discman, Matthew arguing with him in English and Suzanne speaking with him in her mother tongue, French. Philippe was bilingual and bicultural and equally deaf to both languages (Penny1).
Как следует из текста романов, все персонажи в той или иной мере владеют обоими языками, т.е. являются билингвами. По утверждению одного из героев, Бена Хедли, нет совершенно ничего необычного в том, чтобы встретить билингва, особенно в рядах квебекской полиции: (5) In Quebec it was far from unusual that people spoke both languages, even fluently (Penny1).
Любые связи между представителями двух культур влекут за собой взаимное влияние, в то время как враждебность и изоляция, отсутствие контактов и культурного обмена ведёт к непониманию и коммуникативным неудачам. Рассмотрим сбои в коммуникации, причиной которых, по нашему мнению, стала разница двух культур, англоканадской и франкоканадской; помимо этого, проиллюстрируем некоторые стереотипы представителей культур друг о друге – стереотипы, вызванные недостатком коммуникации и способствующие дальнейшему непониманию.
Так, к примеру, франкофон Лемье составил суждение о Руфи Зардо, основываясь на общем впечатлении от общения с ней и от упоминания её привычки совершать «пивные прогулки» (“beer walk”). На основании этих данных Лемье вынес суждение, что она – пьяница: (6) “Poor Madame Zardo… she’s a drunk” (Penny2). Только позже ему объяснили, что определённая традиция – пристреливать собаку, когда та сильно страдает от болезни или глубокой старости, ‒ называется «пивной прогулкой», поскольку перед тем, как взять собаку на последнюю прогулку, фермеры выпивали много пива, чтобы решиться на подобный поступок. И Руфь, выходя на скамейку каждый день в шесть вечера, отдавала дань памяти своей собаке и их последней прогулке. Лемье же не была знакома эта практика, потому на основе данной ему информации он сделал неправильные выводы. Это незнание нельзя объяснить ни оторванностью от деревенской жизни (Лемье живёт в соседней общине), ни непониманием между разными поколениями (Гамаш тоже не знал о существовании этой практики). Вероятно, ошибка произошла именно из-за разницы франкоканадского культурного кода Лемье и Гамаша и англоканадского кода Руфи и четы Морроу, объяснивших поведение мадам Зардо Гамашу.
Подобное непонимание проявили все полицейские-франкофоны, когда речь зашла о кёрлинге. В книге ‘A Fatal Grace’ (Penny2) женщину по имени Сесилия де Пуатье убили электрическим током во время матча по кёрлингу. Поэтому, чтобы разобраться в преступлении, офицерам Сюртэ было необходимо иметь представление о кёрлинге, и, в частности, о том, почему в момент смерти женщины никто не услышал её криков. Объяснения вызвали у Гамаша и Бювуара непонимание, поэтому им пришлось просить свидетелей несколько раз повторить их слова, а затем пояснить их: (7) Mother had just cleared the house. Rien, no sense at all.<…>‘Désolé, mais qu’est-ce que vous avez dit?’ he tried again, in French. “Mother. Had. Just. Cleared. The House.’ The old woman spoke very distinctly in a voice surprisingly strong. <…>Are we talking about the same thing, madame? Curling?” ( Penny2)
В приведённом примере Бювуар просит свидетельниц преступления восстановить последовательность событий во время убийства. Женщины объясняют ему, что именно в тот момент одна из команд «очищала дом», то есть игрок одним ударом выбивал все камни из определённой секции поля. Это был кульминационный момент матча, так что внимание всех зрителей было приковано к игрокам, поднялся большой шум, чем и воспользовался убийца. Убийца выбрал именно момент, когда внимание всех зрителей было сосредоточено на льду, так что никто не заметил преступных действий. Однако Бювуар, главный носитель стереотипов и предубеждений франкофонов против англофонов, отказывает женщинам в здравом смысле и производит смену кода, переходя на родной язык в надежде получить преимущество в беседе, предмет которой ему непонятен. В то же время Кей Томпсон, его собеседница и главная свидетельница, не меняет код вслед за Бювуаром (что обычно совершают англофоны при смене кода собеседником), а, напротив, медленно, с расстановкой (интонация, на письме отраженная с применением парцелляции) повторяет предложение, не объясняя его. Подобная реакция может быть вызвана упрямым характером персонажа и отказом принять непонятливость собеседника. По её мнению, каждый канадец должен представлять себе правила кёрлинга и владеть терминами, относящимися к этому спорту.
На наш взгляд, эту коммуникативную неудачу нельзя объяснить исключительно разностью культур. Присутствовавшая при разговоре Эмили Лонгпре (Émilie Longpré), элегантная пожилая франкофонка, прекрасно понимала предмет разговора, так же как и другие зрители-франкофоны, присутствовавшие на матче. Так что на культурный аспект накладывается территориальный – для франкофонов, живущих в этой местности, близко к американской границе и с большой пропорцией англофонов, кёрлинг является популярным развлечением, в то время как на общеквебекском уровне этот вид спорта гораздо менее популярен. Также важно ещё раз отметить, что в приведённом примере франкофон, потерпев коммуникативную неудачу в разговоре с англофонкой, переходит на французский язык в надежде достичь лучшего понимания, говоря на своём родном языке.
Бювуар относит любую эксцентричную выходку англофонов не к личным чертам их характеров, а к их национальной принадлежности. Их поступки и поведение только укрепляют его убеждение о странности носителей английского языка: (8)‘Namaste?’ Gamache asked. Beauvoir hadn’t asked because she was old, she was anglaise and she was wearing a purple caftan. People like that said ridiculous things all the time (Penny2). По определению, данному Longman Dictionary of Contemporary English, caftan – ‘a long loose piece of clothing, usually made of silk or cotton, and worn in the Middle East’. Для Канады же, особенно Канады в декабре, подобная одежда крайне нетипична, что для Бювуара стало ещё одним примером эксцентричности англофонов. «Странность» англофонов отражена и в следующем примере: (9) He had no answer but then he was always astonished by 'les Anglais'. This room was just one more example of their unfathomable behavior…Was it possible, he wondered, joining the others and turning around and around. All the walls? The ceiling? The floors even? He realised he'd far underestimated LesAnglais and their potential for insanity (Penny1). К удивлению Бювуара, Гамаша и многих других персонажей (как англофонов, так и франкофонов) Джейн Нил, художница-любительница, украсила все стены и даже пол и потолки своего дома собственными картинами, показывающими историю деревни Три Сосны за последние полвека.
Бювуар считает всех англофонов скрытными и эксцентричными, он не понимает их мотивов и потому не доверяет им: (10) He’d seen enough of the Anglos in Quebec to make him wonder. It was their secrecy that always scared him. He couldn’t figure out what they were thinking. And if he couldn’t figure that out, he couldn’t begin to know what they’d do. He felt exposed and endangered around the English. And he didn’t like it. Frankly, he didn’t like them, and this film had done nothing to change his mind (Penny2).
Судя по комментариям Бювуара, франкофона от англофона отличает не только английский язык. Разная культура и разные языки определяют мимику, манеру вести себя. Так, по его мнению, англофоны ведут себя более сдержанно, чем франкоканадцы, позволяя себе проявлять чувства и взволнованно размахивать руками только во время матчей по кёрлингу: (11) Most Anglos, he’d noticed, didn’t like to raise their voices. Francophones were constantly gesturing and shouting and hugging. Beauvoir wasn’t sure why Anglos even had arms, except perhaps to carry all their money. Curling at least gave them an excuse to vent (Penny2). Фраза “to carry all their money”, как нам кажется, вызвана недовольством франкофонов, начало которого восходит к переходу территорий будущей Канады под Британское господство. Тогда колония использовалась метрополией как сырьевой придаток и рынок сбыта товаровпри этом наиболее успешные компании принадлежали британцам. На разнице в доходах сказалось и многовековое убеждение католиков- франкоканадцев, что заниматься бизнесом – в частности, торговлей, – неприлично и недостойно.
Помимо этого, франкофона от англофона отличает и стиль в одежде: (12) ‘… Clara, though, belonged more in a circus. She was wearing a bright red single-piece flannel outfit, complete with feet, and probably a hatch at the back. 'We surrender,' said Clara.'So do we,' said Beauvoir, looking at her outfit, amazed. You'd never find a francophone woman in that’ (Penny1).
Единственный неряшливый франкоканадец в романах Пенни – грузный совладелец бистро и гостиницы Габри, в то время как остальные франкоканадцы описываются как изящные, стильные или одетые неброско, но со вкусом. Эта деталь также позволяет судить о том, дочь иммигрантов Иветта Николь социолизирована как франкоканадка. Её стиль (точнее, его отсутствие) чрезвычайно поражает Гамаша и Бювуара, ведь те привыкли видеть франкоканадок стильными и ухоженными, в отличие от англоканадок:
(13) The clothes she was wearing were plain, not the kind you might expect from a Montreal woman in her mid- twenties. There was none of the characteristic Quebecoise flamboyance (Penny1). (Ср.также (14) It had also been Lemieux's experience that the English had no clothes sense, and this man in his plaid flannel shirt could not possibly be francophone. 'His name is Benjamin Hadley' (Penny1).
В рассмотренных источниках было выявлено сравнительно мало примеров отношения англофонов к франкофонам или ко всей ситуации. Единственной показательной иллюстрацией может служить беседа англофона Бена Хедли и франкофона инспектора Гамаша, часть которой уже приводилась ранее в связи с упоминанием о лоялистах. Так, Хедли напоминает, что во время последнего референдума об отделении Квебека от Канады голоса были разделены почти поровну (49% за отделение, 51% - против). При отделении же Квебека англофоны будут испытывать на себе ещё большую дискриминацию по языковому признаку: (15)'The last sovereignty referendum was perilously close, as you know. And the campaign was ugly at times. It's not always comfortable being a minority in your own country,' said Ben’ (Penny1). Бен Хедли с горечью отзывается о существующих в провинции правилах. Так, он не имеет права вести бизнес на своём родном языке, потому что тогда у него возникнут неприятности с Квебекским управлением французского языка (до 2002 года – Офис французского языка), в функции которого входит развитие и регулирование французского языка и его употребления с целью сделать его единственным официальным языком Квебека: (16) 'I appreciate that, but even if Quebec separates from Canada, surely you wouldn't feel threatened? You know your rights would be protected.' 'Do I? Do I have the right to put up a sign in my own language? Or work only in English? No. The language police would get me. The Office de la Langue Francaise. I'm discriminated against. Even the Supreme Court agrees. I want to speak English, Chief Inspector. <…> We're not respected just by virtue of being English. <…> Do you have any idea how much our lives have changed in the last twenty years? My mother barely spoke French, but I'm bilingual. We're trying, Inspector, but still the English are the laughing stock. Blamed for everything' (Penny1). Хедли утверждает, что в повседневной жизни он не чувствует себя в безопасности, что его и других англофонов не уважают и угнетают по языковому признаку, и им приходится приспосабливаться к изменениям последних лет.
Несмотря на то, что писательница запечатлела в своём художественном мире подчас острые отношения между представителями двух наций, она осветила ситуацию с разных сторон. Нельзя сказать, что симпатии или антипатии Луизы Пенни принадлежат той или иной стороне. Так, например, персонажи, которых можно назвать яркими представителями того или иного языкового сообщества – Жан Ги и Руфь Зардо, прорисованы в мелких деталях, помимо их отрицательных и карикатурных сторон подчёркиваются их положительные качества – преданность и верность Жана Ги и чувствительность, ранимость и сила воли Руфи. Все они многогранны, описаны с чувством юмора и заботой, почти нежностью.
Таким образом, судя по исследованному материалу, все персонажи владеют двумя языками на том или ином уровне; в речи герои переходят с одного языка на другой; вывески магазинов представлены на смеси языков, а канадцы должны вести бизнес на французском и английском языках; персонажи читают газеты и смотрят телепрограммы на двух языках. Постоянная смена кода, использование двух языков неизменно ведёт к взаимодействию и взаимопроникновению языков, а именно – интерлингвальным вкраплениям.
Представленный в статье материал вряд ли позволяет сделать исчерпывающие выводы о лингвокультурной ситуации в Канаде, но, как нам кажется, проведенное исследование дало возможность проследить некоторые важные тенденции и закономерности.
Список литературы
1. Вишневская Г.М. Билингвизм и его аспекты. Иваново, 1997.
2. Нохрин И.М. Общественно-политическая мысль Канады и становление национального самосознания, Canada, Altaspera Publishing & Literary Agency Inc., 2012.
3. Ощепкова В.В. Язык и культура Великобритании, США, Канады, Австралии, Новой Зеландии, СПб Издательство «КАРО», М. «Издательство Глосса-Пресс», 2006.
4. Silver I. The French-Canadian Idea of Confederation. Toronto, 1997.
Список источников примеров
1. Penny 1 ‒ Louise Penny. Still Life. 2005. bookfi.net›g/Louise Penny
2. Penny 2 ‒ Louise Penny. Dead Cold (A Fatal Grace). 2006. bookfi.net›g/Louise Penny
