Новости
09.05.2023
с Днём Победы!
07.03.2023
Поздравляем с Международным женским днем!
23.02.2023
Поздравляем с Днем защитника Отечества!
Оплата онлайн
При оплате онлайн будет
удержана комиссия 3,5-5,5%








Способ оплаты:

С банковской карты (3,5%)
Сбербанк онлайн (3,5%)
Со счета в Яндекс.Деньгах (5,5%)
Наличными через терминал (3,5%)

ГЛАГОЛЫ СО ЗНАЧЕНИЕМ ВОСПОМИНАНИЯ / ВООБРАЖЕНИЯ В ФУНКЦИИ ВВОДНО- КОНТАКТНЫХ СЛОВ (НА МАТЕРИАЛЕ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОЗЫ)

Авторы:
Город:
Уфа
ВУЗ:
Дата:
18 марта 2016г.

Переходным звеном от восприятия к понятию является представление – наглядно-чувственный образ, возникающий в памяти или воображении человека на основе переработки им прошлого чувственного опыта. Переходный, а потому и синкретичный характер данной когнитивной категории (совмещение свойств собственно чувственных и абстрактных форм познания действительности) определяет целенаправленный интерес к ней представителей структурно-семантического направления в современной русистике, один из теоретических постулатов которого требует учѐта явлений переходности при рассмотрении тех или иных языковых единиц, явлений, фактов [2]. В рамках этого научного направления мы рассматриваем категорию представления как структурно-семантическую, поскольку  актуальная для носителей русского языка семантика воспоминания / воображения получает своѐ выражение на разных уровнях языковой системы [6].

Средства выражения семантики представления в современном русском языке, отражая специфику представления, очень часто оказываются на пересечении двух или более языковых единиц или целых классов, которые, с одной стороны, чѐтко противопоставлены друг другу по ряду типичных признаков, а с другой – активно взаимодействуют в системе языка, в результате чего попадают в зону синкретизма и функционируют как гибриды, не выдерживающие односторонней квалификации и требующие многоаспектного анализа [3].

К таким средствам мы относим глаголы со значением воспоминания / воображения, которые употребляются в речи, в частности в художественной прозаической, в качестве модальных вводных слов [5]. Например: Помню, был у нас в трактовом селе мужик Епифан Пивоваров (Г. Марков. Грядущему веку); И, помнится, рассказывали о каком-то его приятеле, что он <…> бросал зажжѐнные спички в почтовый ящик (В. Набоков. Возвращение Чорба. Подлец); – Картѐжник! – говорил в изумлении Александр, – возможно ли? Кажется, так склонен к искренним излияниям (И. Гончаров. Обыкновенная история); <…> Чудилось, вот-вот сейчас, сию минуту готов он вскочить, побежать куда-то, чтобы сделать очень неотложные дела (В. Астафьев. Кража); – <…> Евангелие у меня уже есть, в прошлом году, помнишь, протестанты раздавали (М. Кучерская. Бог дождя); – Так вот, дядя Вася, вообрази, не побоялся взвалить на себя весь этот выводок (Д. Рубина. Почерк Леонардо); Представляете, конец света, а вы не успели Джойса достать (А. Битов. Пушкинский дом); – А Нина, представьте, величала нас братьями-разбойниками (В. Кожевников. Лилась река).

Возможность употребления глаголов с семантикой представления в функции модальных слов [5] определяется позицией вводности, которая актуализирует в грамматическом значении этих глаголов сему ―Оценка, отношение‖, поскольку, по мнению П.А. Леканта, «оформляет адресованность высказывания, порождает его прагматичность, воздействующую направленность на собеседника» [12, с. 127].

Л.Г. Волкова подчѐркивает, что «вводные компоненты содержат субъективную оценку говорящим событий объективной действительности (диктума) и являются средствами выражения модуса» [4, с. 10], выполняя, в терминологии Е.Н. Ореховой, функцию «модального квалификатора сообщения» [14, с. 38].

Приведѐнные примеры демонстрируют семантическое и функциональное разнообразие модальных вводных слов в художественной прозе. Вместе с тем их можно разделить на две группы: персуазивные (помню, помнится; кажется / казалось, чудится / чудилось, грезится / грезилось, мнится / мнилось) [5] и вводно- контактные (помнишь, помните, представляешь, представляете; вообрази, вообразите, представь, представьте). Как  считает П.А. Лекант, эти группы являются  в русистике ядерными, «чистыми», так как соответствуют «определѐнной стороне (определѐнному аспекту) отношения говорящего к высказыванию; они призваны удовлетворять стремление говорящего «быть правильно понятым» [12, с. 129].

Рассмотрим подробнее модальные вводные слова второй группы. Заметим, что мы квалифицируем их как вводные слова, которые в силу процессуально-предикатной семантики могут быть определены и как вводные предложения. По мнению А.Н. Гвоздева, провести чѐткую границу между  вводными словами и вводными предложениями невозможно, ибо «вводные слова, выражаемые формами глагольных наклонений, ещѐ обладают в некоторой степени предикативностью и сближаются с односоставными предложениями» [14, с. 78]. Вместе с тем мы называем помнишь, представляете; вообрази и под. вводными словами по аналогии с морфологическим термином «модальные слова» [5], поскольку вводные компоненты, выраженные глаголами, соотносятся по форме именно с модальными словами.

Глагольные словоформы помнишь, помните, представляешь, представляете; вообрази,  вообразите, представь, представьте квалифицируются как вводно-контактные (контактоустанавливающие, фатические) потому, что  главное их предназначение – «быть средством, реализующим фатическую функцию; этим они существенно отличаются от «классических» вводных компонентов» [4, с. 10]. Под фатической функцией Л.Г. Волкова понимает частное проявление коммуникативной функции языка, направленной на «установление, поддержание, размыкание речевого контакта» [4, с. 8].

Ярким художественным доказательством-пояснением реализации фатической функции рассматриваемых слов служит пример из романа Ф.М. Достоевского «Идиот»: – Представьте, – обратился он вдруг к старичку, они даже претензии по завещанию хотели выставить <…>.

В данном контексте вводное слово представьте активизирует внимание адресата (обратился) и выделяет того, кому адресовано высказывание (к старичку), являясь средством установления контакта. Причѐм прагматическое значение этого вводного слова в высказывании настолько самостоятельно, что ему «не требуется поддержка других средств адресованности» [15, с. 229–230].

Глагольное происхождение вводно-контактных слов и сохранение ими формы 2-го лица обусловливает «встроенность» в их лексическую структуру «семы контакта» [4, с. 8], или «адресатосемы» [14, с. 194], которая и фундаментирует контактоустанавливающее модальное значение этих слов.

Следует отметить, что, по мнению Е.А. Ивановой, все вводно-контактные слова «используются для регулирования самого процесса общения и тем самым относятся к метауровню коммуникации» [9, с. 12].

С точки зрения И.Д. Чаплыгиной, вводно-контактные слова типа помнишь, представляете; вообрази, представьте выражают «ментальное восприятие: чувственное, умственное, слуховое, зрительное и т. п.» [15, с. 230]. Употребление учѐным словосочетания ментальное восприятие требует, на наш взгляд, специального комментария.

Безусловно, под ментальным восприятием лингвист разумеет представление, на что указывает прилагательное ментальное (ментальный – ―мед., психол. Относящийся к мышлению, умственным способностям человека. Ср. когнитивный‖ [11, с. 157]; когнитивный – ―Связанный с сознанием, мышлением‖ [11, с. 125]), которое в свою очередь подчѐркивает, что восприятие не является непосредственным – оно мысленное. Вводно- контактное слово побуждает адресата видеть в мыслях то, о чѐм говорит адресант, то есть представлять – вспоминать или воображать (представление – наглядно-чувственный образ).

Конечно, слово восприятие в приведѐнном высказывании И.Д. Чаплыгиной актуализирует чувственную природу представления (наглядно-чувственный образ), однако позволяет предположить, что употребление именно этого слова, называющего собственно чувственную когнитивную категорию, вместо слова представление отражает непризнание учѐным самостоятельного статуса представления как уникальной и весьма специфичной когнитивной категории, уже «оторвавшейся» от «чистого» восприятия, отвлечѐнной от него и поэтому «движущейся» к понятию.

Думается, что в данном контексте корректнее было бы использование термина «представление», поскольку большая часть вводно-контактных слов сохраняет связь с глаголами воспоминания / воображения или интеллектуальной деятельности. Кстати, в значении глаголов мысли, функционирующих в качестве фатических вводных слов, в процессе диалоговой коммуникации усиливается наглядно-чувственный компонент. Ср.: – <…> Представляешь, Лѐня звонил недавно, и Крючков сказал, что стихи на столе у Кублановского, – наверное, скоро напечатают <…> (И. Фролов. Наша маленькая скрипка) / «Вообразите, – рассказывал дядя Паша. – Из малютки вышла настоящая роза» (В. Набоков. Соглядатай) и Понимаешь, выбросили [шубы] – все стали хватать… Ну, я <…> тоже взяла (В. Шукшин. Мой зять украл машину дров) / – А знаешь, я ведь сама по уши была влюблена в твоего Амирана (Ю. Вознесенская. Женский декамерон) [4, с. 16].

По соотношению с глагольной формой и по реализуемой частной функции, которая аппликацируется на основную фатическую, вводно-контактные слова можно разделить на две группы: во-первых, соотносящиеся с формой 2-го лица единственного / множественного числа изъявительного наклонения и выполняющие функцию акцентуации / побуждения (помнишь, помните, представляешь, представляете); во-вторых, соотносящиеся с формой 2-го лица единственного / множественного числа повелительного наклонения (вообрази, вообразите, представь, представьте) и выполняющие волюнтативную (императивную) функцию. Например: – А потом тѐтка твоя, Анна, помнишь, в детстве она за тобой ходила, души не чаяла. Она его подкармливает (М. Чванов. Билет в детство); – Помните, солдатка-шептунья Вас с успехом заговаривала (Б. Пастернак. Доктор Живаго) и – Вообразите, они с порога бросались в объятия, даже не убедившись, что за ними не подглядывают (Ю. Буйда. Ермо); – Урядник, представьте, тоже оказался не особенный книгочей (Б. Акунин. Аристономия).

Ориентированные на адресата вводно-контактные слова, имеющие глагольную форму 2-го лица единственного / множественного числа изъявительного наклонения, на наш взгляд, совмещают частные значения акцентирования и побуждения, а форма изъявительного наклонения употребляется в переносном значении – в значении повелительного наклонения: – Помнишь, мы на Крите нашли такой ржавый колокольчик для коровы (М. Кучерская. Тѐтя Мотя); – Помните, он говорил: «Небо меня не подведѐт. Вот за землю я не ручаюсь» (В. Каверин. Два капитана); – Представляешь, на Думе красный флаг, и все говорили, что евреи теперь захватили власть, а потом порт взбунтовался, и как пошли стрелять (И. Ратушинская. Одесситы); – <…> Какой-то товарищ

<…> лезет в незакрытый холодный вагон. Я – за ним. А там, представляете, полный вагон ватных одеял! (А. Солженицын. Случай на станции Кочетовка).

В приведѐнных фрагментах вводно-контактные слова помнишь / помните и представляешь / представляете означают ―Вспомни / вспомните‖ и ―Представь / представьте‖ то, о чѐм говорит адресант.

Переносное употребление формы наклонения способствует, по нашему мнению, появлению ещѐ одного смыслового аспекта высказывания – семы ―Совместность представления‖: ―Я представляю, и ты представь – давай будем представлять вместе‖. Таким образом, вводно-контактные слова помнишь / помните и представляешь / представляете  выступают в качестве знаков непрямого побуждения, мягкого приглашения адресантом адресата к воспоминанию / воображению сообщаемого.

Прямое, открытое, непосредственное побуждение к представлению – преимущественно к воображению – выражают вводно-контактные слова, восходящие к глагольной форме 2-го лица единственного / множественного числа повелительного наклонения. Например: – Кстати, что Пегасов, жив?  – Жив и, вообрази, женился  на мещанке, которая, говорят, его бьѐт (И. Тургенев. Рудин); – Вот, – Елена качает дорогой коробкой. – Завтра корпоративная вечеринка. Вчера купила, а дуры-продавщицы всѐ перепутали. Представь, сунули два правых (Е. Чижова. Терракотовая старуха).

Смысл коммуникативной ситуации, отображѐнной в приведѐнных примерах, таков: ―Я что-либо знаю – представь и ты то, что я знаю‖. Кроме того, в подобных высказываниях наблюдается приращение смысла: побуждение к представлению сопровождается побуждением к удивлению, которое должно быть вызвано представляемым. По этому поводу Л.Г. Волкова пишет: «<…> Каждая фатическая единица имеет специфическую «семантическую расшифровку», которую интуитивно осознают носители языка, в связи с чем высказывания, включающие указанные единицы, легко интерпретируются говорящим и слушающим. Например, «семантическая расшифровка» вводной единицы представь выглядит так: ―Я (говорящий) оцениваю это как необычный факт и хочу, чтобы ты (собеседник) о нѐм знал и, может быть, удивился‖ [4, с. 11]. Это же относится и к вводно- контактному слову вообрази(те).

Эмоционально-оценочный компонент в семантике вводно-контактного слова-императива вообрази(те) / представь(те) и всего высказывания в целом максимально актуализируется в тех случаях, когда это высказывание приобретает в художественной прозаической речи эмоционально-окрашенный характер и предложение оформляется как восклицательное: – Вообразите, командующий Резервным фронтом не мог найти своего сына! (В. Аксѐнов. Московская сага); – Представьте, за всю жизнь не прочѐл ни одной детской книги! (Ю. Нагибин. Машинистка живѐт на шестом этаже).

Эмоциональная окрашенность приведѐнных высказываний усиливает их наглядно-чувственный фон, задаваемый вводно-контактными словами, побуждающими адресатов воображать сообщаемое. Это становится возможным благодаря тому, что эмоции, по мнению В.И. Шаховского, есть «один из видов ощущений»: «реальных» (непосредственных) и «воскрешѐнных в памяти или предвкушаемых» [16, с. 115], то есть представлений.

Подчеркнѐм, что вводно-контактные слова, соотносящиеся с глаголами со значением воспоминания / воображения, не утрачивают соответствующей семантики и функционируют в художественной прозе в качестве нетипичных, неспециализированных средств еѐ выражения. В связи с этим весьма категорично звучит утверждение Л.Г. Волковой о том, что подобные вводно-контактные слова при интенсификации адресованности «сохраняют лишь «след» (наше подчѐркивание) основного лексического значения, свойственного глаголам» [4, с. 11].

На наш взгляд, некорректно умалять собственно лексический компонент в семантике рассматриваемых фатических единиц, потому что, во-первых, в функции таких вводно-контактных слов употребляются гибриды глаголов и модальных слов [5]; во-вторых, «след» значения представления в контактоустанавливающих словах помнишь, помните, представляешь, представляете; вообрази, вообразите, представь, представьте семантически весом и коммуникативно значим для говорящего / пишущего, иначе последний не дифференцировал бы в речи эти слова в соответствии с частными значениями представления – воспоминания и воображения [7]. Например: – Помните, мы все это пережили: увидали большую бескрайную воду и вдруг остановились на берегу, и какая-то великая мысль охватила нас, увела далеко душу (М. Пришвин. Осударева дорога); – Представляешь, там одна женщина была в разных туфлях! – сказала девочка (М. Трауб. Пироги, или Здравствуй, девочка); – Вообрази, Нина и Степан возвращаются сегодня. Она прислала телеграмму Савве, и он пришѐл в экстаз, несчастный (В. Аксѐнов. Московская сага).

Очевидно, что в первом высказывании вводно-контактное слово помните побуждает адресата вспоминать, а представляешь и вообрази в двух последних фрагментах – воображать.

Заметим, что фатические слова представляешь, представляете; представь, представьте, семантически связанные с глаголом представлять, имеющим в русском языке общее значение представления (представить – ―6. Воспроизвести в мыслях, вообразить‖ [13, с. 580]), в позиции вводности всегда употребляются в частном значении воображения [7]: «Представляете, вышел покурить, – <…> а дверь захлопнулась…» (А. Горюхина- Ливич. Чистые бокалы); «<…>А картошки до весны не хватит – с двух огородов, представь, и ничего не нарыли, дождей не было, неурожай» (А. Солженицын. В круге первом).

В первом предложении вводно-контактное слово представляете значит ―Воображаете – вообразите‖, во втором представь – ―Вообрази‖.

Контактоустанавливающие слова помнишь, помните, представляешь, представляете; вообрази, вообразите, представь, представьте обычно занимают в высказывании препозицию или интерпозицию. В зависимости от позиции изменяется соотношение глагольного / модального компонентов в грамматической семантике данных слов и функция установления / поддержания речевого контакта. Ср., например: – А помнишь, я сигнализировал насчѐт Басангова, не подвело партийное чутьѐ (В. Гроссман. Жизнь и судьба); – Представьте, ему пришлось соорудить большой бак, так как он не может жить без воды (А. Беляев. Человек-амфибия) и – Я тогда ещѐ сказала это, когда <…> он только приехал из-за границы и, помните, у меня как-то вечером представлял из себя какого-то Марата (Л. Толстой. Война и мир); – Я спал ещѐ, и, вообразите, он попросил меня «взглянуть» на мои книги и рукописи (Ф. Достоевский. Бесы).

В первых двух фрагментах препозиция в грамматическом значении вводно-контактных слов помнишь и представьте актуализирует глагольный компонент – отображается фатическая ситуация установления речевого контакта, когда «адресант сигнализирует адресату о том, что он хочет вступить с ним в речевой контакт» [4, с. 14].

Интерпозиция помните и вообразите в двух последних высказываниях усиливает в грамматическом значении этих вводно-контактных слов модальный компонент, а содержанием фатической ситуации становится поддержание речевого контакта: «адресант сигнализирует адресату о том, что он осуществляет речевой контакт, проверяет, работает ли канал связи» [4, с. 14].

В картотеке нашего исследования нет ни одного примера, в котором контактоустанавливающее слово (помнишь, помните, представляешь, представляете; вообрази, вообразите, представь, представьте) задавало бы фатическую ситуацию размыкания речевого контакта, в рамках которой «адресант сигнализирует адресату о своѐм намерении выйти из речевого контакта» [4, с. 14]. Для этого в речи обычно используются вводно- контактные слова видишь (ли), видите (ли), (по)слушай(те), понимаешь (ли), понимаете (ли), пойми(те), знаешь (ли), знаете (ли). Заметим, что они восходят к глаголам либо ЛСП восприятия, либо ЛСП интеллектуальной деятельности: адресат должен непосредственно увидеть / услышать «здесь и сейчас», что пора свѐртывать диалог, или понять, осознать как факт действительности необходимость также «здесь и сейчас» прекратить общение.

Фатические слова, соотносящиеся с глаголами представления, теоретически могут использоваться для размыкания речевого контакта, возможно, примеры типа – Представляешь, мне уже пора в художественной прозаической речи есть, однако данная функция, на наш взгляд, вводно-контактным словам помните, представляешь; вообрази, представьте и т. п. не свойственна, поскольку семантика воспоминания / воображения

«исходных» глаголов переводит коммуникативную ситуацию из плана реальной действительности – прошлого адресанта – в ирреальную, «наглядно-чувственную», воспроизводимую или конструируемую в сознании адресата. Фатические слова помнишь, помните, представляешь, представляете; вообрази, вообразите, представь, представьте предназначены прежде всего для установления и поддержания речевого контакта, результатом которого должно стать вспоминание / воображение адресатом того, о чѐм сообщает адресант.

К тому же в высказываниях типа – Воображаете, мне уже надо быть дома вводно-контактные слова с семантикой представления употребляются в значении восприятия или интеллектуальной деятельности (в данном примере возможны варианты видите ли, знаете, понимаете – воображать особенно нечего), что объясняется переходным характером категории представления в целом и активным взаимодействием соответствующих глаголов с глаголами ЛСП восприятия и интеллектуальной деятельности [8].

Чрезвычайно редко контактоустанавливающие слова помнишь, помните, представляешь, представляете; вообрази, вообразите, представь, представьте употребляются в художественной прозе в позиции, которую невозможно однозначно квалифицировать как постпозицию или интерпозицию: Я знаю только одну маленькую страну, которая неустанно переводит мировое богатство, – Сербия, представьте (Л. Улицкая. Священный мусор. Чтение).

В приведѐнном примере фатический императив представьте формально находится в конце высказывания, но вместе с тем и в потенциальной интерпозиции: возможно развѐртывание третьей предикативной части данного сложного предложения в «полноценное» двусоставное предложение типа Я знаю только одну маленькую страну, которая неустанно переводит мировое богатство, – Сербия, представьте, делает это постоянно.

В подобных случаях в грамматическом значении вводно-контактного слова глагольный и модальный компоненты гармонизируются, поэтому оно выполняет одновременно две функции: установления и поддержания речевого контакта. С одной стороны, вводно-контактный императив представьте «завязывает» диалог автора-повествователя с читателем, так как акцентирует внимание на новой для адресата информации, новом предмете речи – Сербии, а с другой – поддерживает этот диалог, побуждая читателя не только представлять сообщаемое, но и выражать заданное автором-рассказчиком отношение к сообщению – удивление и восхищение Сербией и укор в адрес России.

Очень часто фатические слова с семантикой представления употребляются вместе с обращением. Например: – Катька, представляешь, у нас в подъезде Кулагина убили! (Т. Устинова. Один день, одна ночь); – Представляете, батюшка, – с порога начал он, – этого вашего похитителя комбайнов всѐ-таки нашли! (Архимандрит Тихон. О том, как мы покупали комбайны); – Представь, в Замоскворечье снег когда-то пахнул арбузом, Саша (Ю. Бондарев. Выбор).

Использование в коммуникативном контексте обращения, наряду с вводно-контактным словом, максимально усиливает адресованность высказывания – в художественном произведении возникает эффект живого общения персонажей, активного воздействия адресанта на слушателя, когда «говорящий «видит» перед собой адресата» [12, с. 133].

Нельзя не согласиться с Л.Г. Волковой в том, что фатические слова помнишь, помните, представляешь, представляете; вообрази, вообразите, представь, представьте являются «не только важным синтаксическим средством для осуществления эффективной вербальной коммуникации, но и средством экспликации языковой личности» [4, с. 17]. Это особенно отчѐтливо прослеживается в речи адресанта, который повторяет какое-либо вводно-контактное слово: – Давай сегодня пойдѐм в ту харчевню напротив вокзала, помнишь, в апреле девяносто пятого мы там болтали со старичком пианистом – <…>… Помнишь, как быстро и неровно он играл такой воробьиный пугливый фокстротик <…> (Д. Рубина. Почерк Леонардо).

По мнению Е.Н. Ореховой, «избыточность средств выражения контактоустанавливающего значения продиктована желанием говорящего быть непременно услышанным; с этой целью он проверяет наличие речевого контакта со стороны адресата, поддерживает его внимание, его активное восприятие информации» [14, с. 197].

Как справедливо замечает И.Д. Чаплыгина, фатические вводные слова свойственны диалогической речи [15, с. 230], ибо обладают «наибольшим коммуникативно-прагматическим потенциалом в повседневном речевом общении» [4, с. 10]. Неслучайно вводно-контактные слова помнишь, помните, представляешь, представляете; вообрази, вообразите, представь, представьте в художественной прозе используются в диалогических репликах- стимулах (иногда в репликах-реакциях, выполняющих в диалоге функцию ответной реплики-стимула), в прямой или несобственно-прямой речи персонажей.

Добавим, что, несмотря на стилистическую неоднородность группы вводно-контактных слов в целом [15, с. 231], все фатические вводные слова с семантикой представления являются общеупотребительными, что ещѐ раз подчѐркивает актуальность данной семантики для носителей русского языка.

Очень часто в рамках вводно-контактного компонента вместе со словами представляешь, представляете; вообрази, вообразите, представь, представьте с семантикой воображения употребляется слово себе. Например: – Так я, вообразите себе, на глазах у всех «Уолдорф Астории» вымыл руки в ананасном компоте <…> (В. Катаев. Святой колодец); – Представь себе, я люблю даже милиционеров (С. Довлатов. Заповедник); И вдруг, представьте себе, радостный муж  впихивает в квартиру огромный  и совершенно несогласованный диван  (Ю. Поляков. Замыслил я побег).

Вопрос о морфологической квалификации слова себе в подобных конструкциях отечественными лингвистами решается по-разному. Так, Н.М. Агашина [1] и Е.Н. Орехова [14], приводя в своих научных трудах в качестве иллюстративного речевого материала высказывания с фатическими компонентами типа вообрази себе, никаким образом не оговаривают морфологический статус себе. Л.Г. Волкова [4] и И.Д. Чаплыгина         [15] определяют себе как возвратное местоимение в форме дательного падежа.

Н.Ю. Шведова же и С.М. Колесникова [10], рассматривая слово себе в составе сказуемого в предложениях типа – Ты себе можешь божиться, сколько хочешь, – отвечал зять (Н. Гоголь. Мѐртвые души), считают его частицей. Аргументируя свою точку зрения, С.М. Колесникова пишет: «Среди местоименных частиц особняком стоит частица себе: она больше, чем все другие новейшие частицы местоименного происхождения, оторвалась от системы форм соответствующего изменяемого слова, почти полностью утратив функциональные и смысловые связи с дательным падежом местоимения себя» [10, с. 73].

Такое понимание себе в составе сказуемого закреплено в толковом словаре русского языка: себе¹ – ―частица (разг.). Примыкает к глаголу-сказуемому, внося значение свободного, независимого и как бы противопоставляемого другому действия. Сидит себе, ничего не замечая‖ [13, с. 706].

Думается, что себе в составе вводно-контактного компонента аналогично себе при глаголе-сказуемом следует квалифицировать как частицу. Во-первых, в позиции вводности себе относится к гибриду глагола и модального слова, «поддерживая» глагольную валентность, приглагольное управление.

Во-вторых, себе утрачивает местоименную семантику возвратности и способность вступать в  смысловую корреляцию представь себе – представь мне – представь им и т. п. Кстати, в словосочетаниях типа представь ему лексема представь начинает функционировать исключительно как «чистый» глагол и при этом в другом значении: ―2. кого-что кому. Доставить, предъявить, сообщить. 3. кого (что) кому. Познакомить с кем-н.‖ [13, с. 579]. А словосочетания подобно вообразите нам / людям в русском языке вообще не образуются в силу нарушения лингвокогнитивных связей между процессом воображения и субъектом этого процесса: дательный падеж существительного или местоимения при глаголе воображать не употребляется.

В-третьих, себе в составе фатического вводного компонента употребляется в застывшей форме и используется для усиления побуждения адресата к представлению сообщаемого, подчѐркивания внутреннего, личностного, индивидуального характера этого представления и создания эффекта непринуждѐнности диалога вследствие разговорной окраски слова.

Картотека нашего исследования содержит единственный пример оформления вводно-контактного по сути компонента как вставной конструкции: Речь пойдѐт о <…> юной Артемиде, <…>, возрастающей в одиночестве и заброшенности в трѐхкомнатной квартире, где (вообразим себе) мать запрѐтся в одной комнате, отчим читает гранки в другой, а Артемида собственноручно шьѐт себе платье (Л. Петрушевская. Смотровая площадка).

На наш взгляд, словоформу вообразим вместе с частицей себе можно употребить в функции вводного компонента, оформив на письме запятыми, без какого-либо изменения или смещения субъективного модального акцента: главное назначение вообразим себе – побудить читателя к представлению того, что описывается в художественном произведении: Речь пойдѐт о <…> юной Артемиде, <…>, возрастающей в одиночестве и заброшенности в трѐхкомнатной квартире, где, вообразим себе, мать запрѐтся в одной комнате, отчим читает гранки в другой, а Артемида собственноручно шьѐт себе платье

Специфика такого фатического употребления определяется тем, что вообразим, всѐ тот же гибрид глагола и модального слова, имеет глагольную форму 1-го лица множественного числа изъявительного наклонения, развивающего в приведѐнном высказывании переносное – императивное – значение, и выражает семантику совместного воображения сообщаемого автором-повествователем и читателем. «Собирательная» глагольная форма превращает побуждение к представлению в приглашение, однако скобки, оформляющие вообразим себе в тексте, придают этому приглашению настойчивый, даже безапелляционный характер. Не известно, чьим знаком являются скобки – автора или редактора, ясно одно: в смысловом отношении они принципиальной роли не играют, а вот в качестве графического знака-стимула к воображению очень эффективны.

Заметим, что вводно-контактные слова помнишь, помните, представляешь, представляете; вообрази, вообразите, представь, представьте не лишены персуазивного оттенка: то, к представлению чего побуждается адресат, говорящий / пишущий оценивает как достоверное или предполагаемое событие действительности, при этом настолько значимое,  что его обязательно должен вспомнить или вообразить слушающий / читающий. Отношение адресанта к содержанию своего высказывания с позиции достоверности / недостоверности формируется самим фактом волюнтативного воздействия на адресата.

Итак, употреблѐнные в речи в позиции фатической вводности, гибриды глаголов ЛСП представления и модальных слов помнишь, помните, представляешь, представляете; вообрази, вообразите, представь, представьте, благодаря глагольной форме 2-го лица единственного / множественного числа повелительного / изъявительного наклонения в значении повелительного, выполняют императивную функцию, побуждая слушателя / читателя вспоминать / воображать содержание сообщения, в связи с чем выступают в качестве актуализаторов наглядно- чувственного фона высказывания – ярких, хоть и неспециализированных, средств выражения семантики представления в художественной прозе.

 

Список литературы

1.     Агашина Н.М. Ирреальная модальность в современном русском языке: Автореф. дисс. … канд. филол. н. – Ставрополь, 2003. – 17 с.

2.     Бабайцева В.В. Структурно-семантическое направление в современной русистике // Бабайцева В.В. Избранное. 2005–2010: Сб. науч. и науч.-методич. ст. – М. – Ставрополь: Изд-во СГУ, 2010. – С. 61–73.

3.    Бабайцева В.В. Явления переходности в грамматике русского языка: Моногр. – М.: Дрофа, 2000. – 640 с.

4.     Волкова Л.Г. Фатическая функция и синтаксические средства еѐ реализации: формальный, семантический, коммуникативно-прагматический аспекты: Автореф. дисс. … канд. филол. н. – Томск, 1998. – 19 с.

5.     Голайденко Л.Н. Глаголы со значением представления в функции модальных вводных слов (на материале художественной прозаической речи) // Современные концепции научных исследований: М-лы междунар. науч.-практ. конф. (Москва, 25–27 июня 2015 г.). – М.: «Евразийский союз учѐных», 2015 [в печати].

6.     Голайденко Л.Н. Категория представления как структурно-семантическая (на материале художественной прозы) // Вестник Томского гос. пед. ун-та. – Томск: ТГПУ, 2013. – № 3 (131). – С. 140–145.

7.     Голайденко Л.Н. Лексика со значением представления в современном русском языке (на материале художественной прозы): Моногр. – Уфа: Изд-во БГПУ, 2013. – 142 с.

8.     Голайденко Л.Н. О сложном взаимодействии в речи глаголов представления с глаголами восприятия и интеллектуальной деятельности // Языковая деятельность: переходность и синкретизм. Науч.-методич. семинар «Текстус»: Сб. ст. Вып. 7. М. – Ставрополь: СГУ, 2001. – С. 131–134.

9.     Иванова Е.А. Лексические пограничные маркеры минимальных диалогических единиц: Автореф. дисс. … канд. филол. н. – М., 1999. – 23 с.

10. Колесникова С.М. Русские частицы: семантика, грамматика, функции: Моногр. – 2-е изд., стер. – М.: ФЛИНТА: Наука, 2014. – 112 с.

11. Крысин Л.П. 1000 новых иностранных слов: Словарь. – М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2009. – 320 с. – (Малые настольные словари русского языка).

12. Лекант П.А. Очерки по грамматике русского языка. – М.: Изд-во МГОУ, 2002. – 311 с.

13. Ожегов С.И. Словарь русского языка: 70 000 слов / Под ред. Н.Ю. Шведовой. – 23-е изд., испр. – М.: Рус. яз., 1991. – 917 с.

14. Орехова Е.Н. Субъективная модальность высказывания: форма, семантика, функции: Моногр. – М.: Изд-во МГОУ, 2011. – 296 с.

15. Чаплыгина И.Д. Вводные компоненты как средства адресованности // Русский литературный язык: номинация, предикация, экспрессия: Межвуз. сб. науч. тр. – М.: МАНПО, 2002. – С. 227–231.

16. Шаховский В.И. Лингвистическая теория эмоций: Моногр. – М.: Гнозис, 2008. – 416 с.