05 декабря 2017г.
Роль речи в формировании произвольного запоминания изучалась многими отечественными психологами и физиологами. По мнению этих ученых, «наиболее существенными признаками любого развития являются качественные изменения развивающегося объекта, появление качественных новообразований».[5] В свете Павловского учения о двух сигнальных системах А.Р. Лурия и его последователи указывали на тот факт, что, в процессе развития человеческого общества и самого человека, вторая (словесная) сигнальная система проходит сложный путь от постоянного взаимодействия с первой сигнальной системой к образованию с ней качественно нового целого, т.е. от рефлекторных реакций на экстеро-рецепторные звуковые раздражения и образования, через слуховую афферентацию соответствующих временных связей, к построению новых сочетаний с представленными в словесной форме следами прежних впечатлений. Таким образом, «общественные формы жизни человека с самого начала начинают определять его психическое развитие». [6]
Первобытный представитель человечества запоминал лишь то, что могло пригодиться ему для удовлетворения биологических или, в некоторой мере, надорганических, опосредованных примитивной деятельностью, потребностей. Его память являлась биологической функцией, направленной на восприятие и удержание элементарных знаний, лежащих в основе простейших трудовых навыков. Планируя и организуя свои действия с помощью громкой речи, он пользовался ей как материальным орудием, представляющим собой звуковой, а, следовательно, воспринимаемый одним органом чувств – слухом – внешним раздражителем.
Накапливая знания о самом себе и об окружающем мире, человек приходит к необходимости сохранять полученные сведения для личного использования и делиться ими с другими членами общества и потомками. «Мир выделенных предметов и словесных значений, который человек получает в готовом виде от предшествующих поколений, не только организует восприятие и память человека, укладывая их данные в определенную систему, не только обеспечивает процесс усвоения общечеловеческого опыта, но и создает важнейшие условия и для дальнейших, более сложных форм развития сознания». [6] Внутренняя, теоретическая деятельность человека, по мере превращения речи в средство организации индивидуального поведения, становится все более упорядоченной и организованной. «Язык, опосредствующий восприятия человека, производит за него сложнейшую работу анализа и синтеза доходящей до него информации, упорядочения воспринимаемого им мира, кодирования в известные системы поступающих впечатлений. Вот почему слово, являющееся основной единицей языка, становится не только носителем значения, но и основной клеточкой сознания, отражающего внешний мир». [6]
В дописьменной речи не было систематизации слов с точки зрения их формы и значения. Для передачи коротких сообщений слова заучивались в определенном порядке и в таком же порядке воспроизводились, что в значительной мере служило тренировкой словесно-механической памяти. Но запоминающий запоминал лишь сами слова, не понимая смысла целого сообщения. Утеря одного «звена» сообщения могла непоправимо изменить его суть.
Переход от «непосредственного запоминания вещей с помощью вещей же» [4], от использования «стимулов-объектов» к изобретению стимулирующих воспоминание средств, символизировал тот факт, что человек поднялся на следующую ступень своего развития, на которой человеческая память становится психической функцией, выступающей в форме познавательной деятельности. Результаты этой деятельности аккумулируются в обобщенной форме в виде слов. «Располагая словами, которые сохраняют систему значений, человек оказывается в состоянии иметь дело с вещами даже в их отсутствие. …Располагая сложной системой синтаксических связей между отдельными словами, образующими предложения, человек получает средство для формулировки сложных соотношений между предметами, для формирования и передачи суждений и мыслей.» [6]
По мере усложнения деятельности человек включается в разного рода социальные и производственные отношения. В ходе общественной социализации меняется восприятие индивидом самого себя, а процесс обработки поступающей извне информации носит активный характер. Человечество обладает уже достаточным психологическим знанием о законах, по которым работает его память, а потому начинает использовать эти законы по своему желанию. Натуральная, наглядно-образная память постепенно превращается в память, основанную на опосредованном логическом запоминании. А.Н. Леонтьев указывает на поэтапную совершенствование словесно-логической памяти: сначала она выступает как сознательное действие, затем как операция и по мере формирования становится функцией. В онтогенезе развитие логической памяти также идет от многократного предметного действия и его реверберации через речь к переходу в умственный план. [3]
Современный человек, и студент в частности, должен запоминать большие массивы информации. Механическое заучивание определенного материала еще не означает его успешного усвоения. Произвольное запоминание становится возможным тогда, когда человек сознательно ставит перед собой цель запомнить или припомнить ту или иную информацию. Умение ставить мнемическую цель зависит от соответствующей мотивации, придающей ей необходимый смысл. Вершиной эволюции памяти можно считать память словесно-логическую, свойственную только человеку разумному, который использует ее для запоминания, сохранения и воспроизведения не дословного текста о чем либо, а смысла, суждений и умозаключений, связанных с запоминаемым материалом. Участвуя в общественно-полезной деятельности человек
«воспринимает окружающую действительность не только в ее тождестве и единстве, но и в ее противоречиях и противоположностях, в ее отношении и связях. Оно уже идет к тому, чтобы стать диалектическим мышлением». [2] Кроме того, чтобы эффективно пользоваться данным видом памяти, человек должен находиться на определенном этапе своего возрастного развития. У детей дошкольного и младшего школьного возраста еще преобладает механическое запоминание, тогда как более старшие представители человечества используют более разумные способы запоминания через анализ, синтез, обобщение, сравнение и т.д. предлагаемого материала.
При изучении предмета такого как, скажем, иностранный язык, обучающийся должен обладать не только сформированной словесно-логической памятью. От учащихся вузов уровня магистратуры и выше требуется осмысленная переработка получаемой информации, с точки зрения концентрирования на особо значимом и отбрасывании несущественного и выбора максимально эффективной формы подачи, а также ее обработка для выдачи вовне в форме грамотной и хорошо сартикулированной речи. Вот почему память нужно постоянно тренировать и совершенствовать. Отложившаяся в рабочую память информация постепенно стирается, декаируется (от англ. decay – ухудшаться, распадаться). Без регулярного повторения определенных видов деятельности, их закрепления и совершенствования, невозможно поддерживать высокий уровень подачи информации. Над «производством» речи нужно много и вдумчиво работать.
«Основные моменты, на которых нужно отдельно остановиться, построение отдельных фраз внутри предложения для максимальной «доходчивости», произношение и жестикуляция-все, в совокупности, отражается на результате репрезентативной речи». [1]
Список литературы
1. Acheson DJ, MacDonald MC. Verbal working memory and language production: Common approaches to the serial ordering of verbal information // PMID Psychological Bulletin, 2009 – c. 50-68
2. Блонский П. П. Память и мышление // Психологические исследования под ред В. Н. Колбановского – т.3. - М.; Л.: ОГИС; СОЦЭКИЗ, 1935 - с. 200-212.
3. Гальперин П.Я. К вопросу о внутренней речи / Доклады АПН РСФСР, 1954. - №4.
4. Жане П. Эволюция памяти и понятие времени / Janet P. L’evolution de la memoire et de la notion du temps. – P., 1928.
5. Завалишина Д.Н. Микроразвитие субъекта в процессе мыслительной деятельности // Психологические исследования познавательных процессов и личности / Под. ред. Д. Ковач, Б.Ф. Ломова и др. – М: Наука, 1983. – с.57-65.
6. Лурия А.Р. Об историческом развитии познавательных процессов: экспериментально- психологическое исследование. - М.: Наука, 1974.
