К ВОПРОСУ ОБ ОГРАНИЧЕНИИ СФЕРЫ ПРИМЕНЕНИЯ ДОСУДЕБНОГО СОГЛАШЕНИЯ О СОТРУДНИЧЕСТВЕ

    Досудебное соглашение о сотрудничестве – это относительно новый (введенный в 2009 году) компромиссный институт российского уголовного процесса. Несмотря на первоначальную, весьма осторожную реакцию на его введение, со временем правоприменители оценили преимущества института и стали использовать предоставленную законом возможность взаимовыгодного сотрудничества с лицом, подвергаемым уголовному преследованию. Количество рассмотренных дел в Российской Федерации с заключенным соглашением о сотрудничестве с годами выросло, однако, в общих показателях преступности их по-прежнему не так много (см. Табл.1).

Таблица 1 Статистические данные о рассмотренных уголовных делах с заключенными досудебными соглашениями о сотрудничестве в РФ в 2011-2015 года [13].

   Немалую роль в этом играют, несомненно, имеющиеся несовершенства в правовом регулировании института, внутренние неточности и противоречия, с которыми сталкиваются правоприменители и которые вызывают неутихающий интерес теоретиков уголовного процесса. К таковым относится, в частности, неопределенность круга преступлений, при расследовании которых может быть заключено досудебное соглашение о сотрудничестве.

   Применение норм главы 40.1 УПК РФ, прежде всего, затруднено в связи с нерешенностью вопроса, по каким уголовным делам может быть заключено соглашение о сотрудничестве и существуют ли в этой связи какие-либо ограничения. Отметим сразу, что в российском законодательстве прямое указание на этот счет отсутствует. То есть, на первый взгляд, эта компромиссная процедура доступна подозреваемым и обвиняемым во всех преступлениях. Как поясняет Д.Т. Арабули, решение вопроса об определении уголовных дел о преступлениях, в производстве по которым надлежит заключать соглашения о сотрудничестве, отдано на усмотрение правоприменителя [1, c. 9-13]. Аналогичным образом к этому вопросу подходят суды, как видно  по вышеприведенным  данным судебной статистики – досудебные соглашения о сотрудничестве заключаются по всем категориям дел. Однако системное толкование норм уголовно-процессуального закона позволяет сделать иной вывод – некоторые косвенные ограничения сферы применения досудебных соглашений о сотрудничестве, незаметные для многих исследователей и практиков, в законодательстве имеются, о чем будет вестись речь позднее.

   Рассуждая на предмет ограничения круга преступлений, по которым могут быть заключены соглашения о сотрудничестве, следует исходить из того, что такие соглашения с подозреваемым (обвиняемым) – это не обязанность прокурора, а его право. И всякий раз при получении ходатайства лица, прежде чем принять соответствующее решение, прокурор оценивает совокупность факторов: насколько велика ценность дополнительной информации о тех или иных преступлениях, возможно ли ее получить из иных источников, действительно ли подозреваемый (обвиняемый) владеет данной информацией, и другие. Очевидно, при принятии решения должны учитываться и уголовно-правовые характеристики совершенного преступления, прежде всего, категория преступления, тяжесть его последствий, групповой характер преступления и др.

   Указанная деятельность прокурора носит тактический характер. И ее законодательная конкретизация невозможна (и не нужна) ввиду бесконечного разнообразия обстоятельств, способных повлиять на принятие решения. Вместе с тем целесообразно установить пределы усмотрения прокурора, например путем обозначения видов преступлений, при расследовании которых допустимо сотрудничество с подозреваемым (обвиняемым).

   Нельзя забывать, что уголовно-процессуальные механизмы заключения и последующей реализации соглашения о сотрудничестве весьма сложны, здесь задействован значительный круг субъектов, и есть обоснованные сомнения, нужно ли «запускать» эту сложную процедуру (по сравнению с возможностями других компромиссных процедур для соответствующих категорий преступлений) ради информации, обещаемой лицом, подозреваемым (обвиняемым) в совершении, например, преступления небольшой тяжести.

    Интересно, что во многих зарубежных странах существует практика законодательного ограничения дел, по которым возможно сотрудничество с обвиняемым в обмен на снижение ему наказания. Так, во Франции обвинитель предлагает подозреваемым по нетяжким преступлениям заключить сделку [2, c. 29-30]. В ФРГ (§153а УПК) прямо предусмотрено, что снижение наказания в обмен на сотрудничество может быть предложено лишь при совершении уголовных проступков [4, c. 229-230]. В Италии сокращенная процедура patteggiamento - «ходатайство о наказании по просьбе сторон» - применяется по преступлениям, за которые могло быть назначено наказание не более 5 лет, однако в исключительных случаях подобные соглашения с pentito (членами организованных преступных групп) могут быть заключены по любым категориям дел (именно эта практика легла в основу российского досудебного соглашения о сотрудничества) [10, c. 119-120]. В государствах восточной Европы подход аналогичен. Например, в Польше практикуются сделки с правосудием в ограниченной форме, в случаях незначительных преступлений, наказуемых тюремным заключением на срок не более трех лет. В Эстонии сделки допустимы для преступлений, караемых тюремным заключением на срок не более четырех лет [2, c.30-31]. Даже в юго-восточном регионе, несмотря на принципиальные различия в правовых традициях и в целом в построении правовой системы, введены подобные ограничения. Например, согласно законодательству Индии сделки применимы только к случаям, по которым максимальное наказание – это тюремное заключение на семь лет.

    Преступления, наносящие ущерб социально-экономическому состоянию страны, или преступления, совершенные против женщины или ребенка младше 14 лет, исключаются из сферы применения данного института [2, c. 30-31].

  На основании изложенного можно сделать вывод, что в мировой практике (за исключаем стран англо- американской правовой системы, в которой роль института сделки весьма значительна и об ограничениях речи не идет) преимущественно существует следующий подход: смягчение наказания, даже в обмен на определенную полезную информацию, допустимо лишь по нетяжким преступлениям, а либеральные тенденции в отношении серьезных преступлений недопустимы.

    Российский законодатель пошел по принципиально иному пути. Этому есть несколько подтверждений. В первую очередь, подобная идея отражена в пояснительной записке к проекту Федерального закона, которым введен институт досудебного соглашения о сотрудничестве. Там отмечено, что в целях раскрытия и расследования «заказных» убийств, фактов бандитизма, наркопреступлений, коррупционных проявлений важно предоставлять правоохранительным органам возможность привлекать к сотрудничеству лиц, состоящих в организованных группах и преступных сообществах, при условии значительного сокращения таким лицам уголовного наказания и распространения на них мер государственной защиты потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства [11]. Таким образом, целью рассматриваемого института является борьба с тяжкими и особо тяжкими преступлениями, совершенными в соучастии. Но содержание пояснительной записки – это не правовая норма, и ее можно использовать только для осознания идейного наполнения вводимых правил. Поэтому предпримем попытку найти похожие положения непосредственно в законе.

    Отдельные ученые, проанализировав главу 40.1 УПК РФ, обнаружили некоторые нормы, ограничивающие круг преступлений, по которым возможно сотрудничество с подозреваемым (обвиняемым). Они категорично подтверждают возможность заключения соглашения о сотрудничестве только в групповых преступлениях, аргументируя это наличием ч. 4 ст. 317.6 УПК РФ, согласно которой положения главы 40.1 УПК РФ не применяются, если содействие подозреваемого или обвиняемого следствию заключалось лишь в сообщении сведений о его собственном участии в преступной деятельности. Ю.Г. Овчинников отмечает, что термин «преступная деятельность» однозначно указывает на групповой характер преступлений [9, с. 30]. Д.П. Великий трактует норму похожим образом, указывая, что данная формулировка весьма неопределенна и ее следует толковать в комплексе с п. 1 ч. 2 этой же статьи, согласно которому обвиняемый должен активно содействовать следствию в раскрытии и расследовании преступления, изобличении и уголовном преследовании соучастников преступления [3, с. 84-85]. Аналогичной позиции придерживается А.Л. Карлов [7, с. 81]. Соответственно данная группа авторов делает вывод, что гл. 40.1 УПК РФ применяется только по делам о преступлениях, совершенных несколькими лицами. Следует отметить, что данная позиция усилена поддержкой судей Верховного Суда РФ, которые, признавая, что в законе нет прямых ограничений для применения института соглашения о сотрудничестве в зависимости от категории преступлений либо от того, в какой форме осуществляется по этим делам предварительное расследование (в форме дознания или предварительного следствия), тем не менее, однозначно заявляют, что рассматриваемый институт может быть применен лишь при расследовании преступлений, совершенных не одним, а несколькими лицами [12].

   Не все согласны со сложившимся подходом. Например, имеется рекомендация более категоричного характера – ограничить область применения данного института исключительно расследованием преступлений, совершенных организованными группами [5, с. 9-10]. Мотивы такого предложения понятны, однако, как можно решить эту сложную квалификационную задачу, отграничив организованную группу от смежных форм группового совершения преступления, на этапе заключения соглашения – не ясно.

    Ни с одной из указанных позиций в полной мере согласиться не можем. Преступная деятельность – термин незнакомый уголовному законодательству и, следовательно, говорить о его тождественности соучастию нельзя. Совершение одного или множественности преступлений одним лицом – тоже деятельность, исходя из лексического толкования данного словосочетания. Положение п. 1 ч. 2 ст. 317.6 УПК РФ также сформулировано грамматически не вполне корректно: по всей видимости, оно предполагает не совокупность указанных обстоятельств, а их альтернативность. Например, в этом законодательном предписании, в том числе, идет речь о подтверждении обвинителем активного содействия  лица в розыске имущества, добытого в результате преступления. Получается, если в таком преступлении нет получения преступником чужого имущества, заключать досудебное соглашение о сотрудничестве недопустимо? Но тогда из сферы применения главы 40.1 УПК РФ исключаются, в частности, отдельные случаи бандитизма, преступлений террористической направленности, что явно не отвечает заявленным целям и задачам рассматриваемого института. Поэтому мы исходим из того, что содействие обвиняемого может быть весьма разнообразным и не обязательно касается изобличения соучастников. Интерпретационные рассуждения вновь подтверждают: закон в рассматриваемой части императивных норм не содержит. Представляется, если подозреваемый (обвиняемый) в рамках сотрудничества предлагает, например, информацию, касающуюся совершения преступлений иными лицами (не в соучастии с желающим сотрудничать), закон этому не должен препятствовать.

    Продолжая анализировать положения УПК РФ, можно обнаружить еще один намек на установление ограничений по заключению соглашений о сотрудничестве (немного более близкий к вышеприведенной европейской практике). Так, весьма важно, что в настоящее время УПК РФ предполагает проведение судебного заседания в особом порядке по делам с заключенным соглашением о сотрудничестве. Согласно ч. 1 ст. 314 УПК РФ особый порядок судебного разбирательства возможен лишь по делам о преступлениях, наказание за которые, предусмотренное УК РФ, не превышает 10 лет лишения свободы, то есть по всем категориям преступлений, кроме особо тяжких. Сложность в том, что многие преступления, ради расследования которых введен институт сотрудничества, являются особо тяжкими. На это противоречие уже было обращено внимание в научной среде [8, с. 47]. Тем не менее, эта проблема разрешится, есть учитывать (а к тому есть определенные предпосылки в УПК РФ и прямое указание в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 28.06.2012 № 16 «О практике применения судами особого порядка судебного разбирательства уголовных дел при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве»), что особый порядок судебного разбирательства не  всегда должен являться обязательным следствием заключения соглашения. Таким образом, полагаем, что целесообразно допустить заключение соглашения о сотрудничестве по делам об особо тяжких преступлениях и судебное заседание в таком случае проводить в общем порядке. Кроме того, однозначной поддержкой идеи недопустимости изъятия особо тяжких преступлений из сферы применения соглашения о сотрудничества являются нормы уголовного закона. Так, в ч. 4 ст. 62 УК РФ отмечено, что в случае заключения досудебного соглашения о сотрудничестве, если статьей УК РФ предусмотрены пожизненное лишение свободы или смертная казнь (имеющие место только в особо тяжких преступлениях), эти виды наказания не применяются. Указанное наблюдение дополнительно убеждает нас в правильности ранее избранной позиции.

   Другой попыткой законодателя ограничить круг уголовных дел, по которым допустимо заключение соглашения, является прямое установление единственно допустимой в этом случае формы предварительного расследования – предварительное следствие. Об этом свидетельствует многократное указание в главе 40.1 УПК РФ субъекта – следователя, и прямое упоминание предварительного следствия в п. 3 вышеупомянутого постановления Пленума Верховного Суда РФ. Но и это ограничение не абсолютно: воспользовавшись положением ч. 4 ст. 150 УПК РФ, органы дознания могут передавать уголовные дела для производства предварительного следствия по письменному указанию прокурора. Кроме того, существует проект Федерального закона [11], предлагающий обеспечить возможность заключения досудебного соглашения о сотрудничестве при производстве предварительного расследования в форме дознания. Однако он до сих пор не принят.

   Таким образом, можно заключить, что действующий закон не содержит норм, прямо определяющих, по каким уголовным делам недопустимо заключение досудебного соглашения  о сотрудничестве. В  выше приведенных нами примерах отдельные положения УПК РФ и УК РФ являются косвенными регуляторами, их невозможно истолковать однозначно, они не образуют системы. В этой связи в отсутствие «буквы» закона мы вынуждены ориентироваться на его «дух».

   С учетом сложившихся российских правовых реалий (отличающихся от европейских тенденций) и исходя из юридической целесообразности, предлагаем исключить зависимость сферы применения главы 40.1 УПК РФ от ограничений, установленных в главе 40 УПК РФ. Тяжкие и особо тяжкие преступления – именно на них в большей степени сориентирован институт сотрудничества. Однако, приведенные в Табл.1 данные судебной статистики показывают что соответствующий вектор слабо учитывается правоприменителями. Более того, в первые годы существования института он применялся в большинстве своем по делам о преступлениях небольшой тяжести (например, в 2011 году более 50 % дел с соглашениями о сотрудничестве, рассмотренных в судах, были преступлениями небольшой тяжести). К настоящему моменту соглашения о сотрудничестве заключаются примерно в равной степени по всем категориям преступлений.

    При этом полагаем, что к этому вопросу следует подходить более разборчиво и заключение соглашений о сотрудничестве с лицами, подозреваемыми (обвиняемыми) в совершении преступлений небольшой тяжести, вряд ли в большинстве случаев целесообразно (при этом мы не отрицаем, что в ряде ситуаций сотрудничество с подозреваемыми (обвиняемыми) в таких преступлениях может быть эффективным, но оно требует большей предварительной проверки). Для большинства преступлений небольшой тяжести механизм сотрудничества с обвиняемым является неадекватно сложным, поэтому при принятии прокурором и следователем решений по ходатайствам таких лиц следует уделять особое внимание проверке доказательств их осведомленности в интересных прокурору преступных проявлениях. Следует отметить, что именно в этой части в настоящее время ведется активная законотворческая деятельность. В 2015 году в Государственную Думу РФ внесен законопроект, предлагающий подробно определить содержание ходатайства о заключении соглашения, с целью предварительного понимания осведомленности подозреваемого или обвиняемого и целесообразности сотрудничества с ним [6]. Кроме того, для смягчения им меры ответственности существуют иные компромиссные процедуры, более простые и не обязывающие для стороны обвинения (деятельное раскаяние, примирение с потерпевшим, даже особый порядок судебного разбирательства при согласии с предъявленным обвинением). В любом случае их помощь стороне обвинения является смягчающим наказание обстоятельством (п. «и» ч. 1 ст. 61 УК РФ) и при определенных условиях может повлечь применение наказания более мягкого, чем предусмотрено за данное преступление.

Список литературы

1.     Арабули Д.Т. Исследование отдельных полномочий участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве // Мировой судья. 2009. N 9. С. 9 - 13.

2.     Ахмедов Ш.М. Межотраслевой институт досудебного соглашения о сотрудничестве в законодательстве зарубежных стран // Международное публичное и частное право. 2010. № 4. С. 28 - 31.

3.     Великий Д.П. Досудебное соглашение о сотрудничестве в российском уголовном процессе // Журнал российского права. 2010. № 2. С. 84 - 90.

4.     Головенков П., Спица Н. Уголовно-процессуальный кодекс Федеративной Республики Германия. Научно- практический комментарий и перевод текста закона / П. Головенков, Н.  Спица.  — Издательство Universitatsverlag Potsdam, 2012.

5.     Дудина Н.А. К вопросу о предназначении института досудебного соглашения о сотрудничестве // Российский судья. 2014. № 4. С. 8 - 10.

6.     Законопроект № 812345-6 «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (по вопросу совершенствования порядка досудебного соглашения о сотрудничестве)» // URL: http://asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/%28SpravkaNew%29?OpenAgent&RN=812345-6&02 (дата обращения: 25.10.2015).

7.     Карлов А.Л. Преюдиция и досудебное соглашение о сотрудничестве: проблемы взаимодействия при рассмотрении уголовных дел // Современное право. 2012. № 10. С. 80 - 83.

8.     Овсянников И.В., Тенишев А.П. Проблемы обеспечения прав потерпевшего и обвиняемого при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве // Юридический мир. 2012. № 5. С. 46 - 47.

9.     Овчинников Ю.Г. Процессуальный порядок разъяснения прав подозреваемому или обвиняемому на заключение досудебного соглашения о сотрудничестве // Российский следователь. 2011. № 15. С. 29 - 31.

10. Пиюк А.В. Типология современного уголовного процесса и проблемы применения упрощенных форм разрешения уголовных дел в судопроизводстве Российской Федерации: монография / Пиюк А.В. М.: Юрлитинформ, 2013. - 264 c.

11. Пояснительная записка к проекту Федерального закона № 485937-4 «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» (о введении особого порядка вынесения судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве) // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

12. Практика применения Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Актуальные вопросы судебной практики, рекомендации судей Верховного Суда РФ по применению уголовно-процессуального законодательства на основе новейшей судебной практики / В.А. Давыдов, В.В. Дорошков, Н.А. Колоколов и др.; под ред. В.М. Лебедева. 6-е изд., перераб. и доп. М.: Юрайт, 2013.// Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

13. Судебная статистика. Официальный сайт Судебного Департамента при Верховном Суде Российской Федерации // URL: http://www.cdep.ru/index.php?id=79 (дата обращения: 25.10.2015).