Новости
09.05.2023
с Днём Победы!
07.03.2023
Поздравляем с Международным женским днем!
23.02.2023
Поздравляем с Днем защитника Отечества!
Оплата онлайн
При оплате онлайн будет
удержана комиссия 3,5-5,5%








Способ оплаты:

С банковской карты (3,5%)
Сбербанк онлайн (3,5%)
Со счета в Яндекс.Деньгах (5,5%)
Наличными через терминал (3,5%)

ПОВЕСТЬ "ВОЗДУШНЫЕ ПУТИ" Б. ПАСТЕРНАКА КАК ПРОЗА ПОЭТА

Авторы:
Город:
Улан-Удэ
ВУЗ:
Дата:
16 ноября 2018г.

По мнению Р. Якобсона, проза Бориса Пастернака имеет поэтическую природу: «…вопрос о возможности этического отношения к окружающему отпадает сам собой: поэт убежден, что в мире прозаических фактов элементы будничного существования, попадающие в душу, тупы, тусклы, ломотны, и только страстный порыв избранника может преобразить в поэзию эту действительность, угнетающую своими законами» [5, с. 328].

Особенно важным для нас является наблюдение исследователя о том, что проза Пастернака – «такая проза, сюжет которой или ослаблен, или целиком отсутствует (первый случай мы найдем в новеллах Пастернака, второй – в «Охранной грамоте») [5, с. 328]. Отсутствием действия, которое в традиционной прозе составляет основу сюжета, характеризуется, например, одно из прозаических произведений Б. Пастернака - «Воздушные пути», которая была опубликована в 1924 году в журнале "Русский современник". Повесть состоит из «несложных происшествий»: человек, некогда любивший женщину и бывший другом ее мужа, ожидался из плавания; всех троих перепугало исчезновение ребенка; новоприбывший угнетен неожиданным признанием в том, что пропавший мальчик – его сын; пятнадцатью годами позже он вновь удостоверяется в своем отцовстве – непосредственно после смерти сына. Но повествование в повести ведется таким образом, что затемняется, умалчивается все, что могло бы походить на действие: причины исчезновения ребенка, его спасение, мотивировку гибели. Автор сосредоточен исключительно на череде сильных переживаний, испытываемых персонажами, и на том, каким образом они отражаются вовне. Здесь возникает устойчивая параллель с тематикой поэтических произведений Пастернака, где почти всегда актуализируются чувства, переживания и опускается действие. Это обстоятельство подтверждает тот факт, что проза поэта, безусловно, детерминирована поэтически устоявшимся мышлением ее автора.

Такой принцип «развертывания материала» в художественной прозе был замечен и описан А.Д. Арутюновой, противопоставившей прозу XIX и прозу ХХ веков по доминирующей тенденции в организации прозаического материала: как иерархическую, синтагматическую – ассоциативной, парадигматической. Таким образом, в прозе XX века Б. Пастернака нет привычного последовательного развертывания событий (иными словами, линейного, синтагматического), а есть противостоящие этому сложившемуся канону «разрозненные куски» текста, представляющие собой цепь ассоциаций. Развитие сюжета или «развертывание» материала в текстах Пастернака, по мнению В. Шкловского, происходит, таким образом, не постепенно, а скачкообразно. Смысловые лакуны, движущие сюжет, создаются пропуском «куска» текста, предложения, слова. Ассоциация идет же последовательно по прямой; синтаксические разрывы разной глубины и протяженности оказываются в итоге смысло- и сюжетообразующими.

Поэтический опыт сюжетообразования самым непосредственным образом сказался на создании прозаических произведений; поэтическое мышление уже состоявшихся поэтов не могло коренным образом не повлиять на их прозу, поэтому-то одной из самых отличительных особенностей прозы поэта является отсутствие традиционного, классического сюжета с причинно-следственными связями, его заполняет прозаический монтаж, соединяющий на первый взгляд разрозненные «куски» текста, актуализирующий разрывы, смысловые пропуски, ассоциативную связь.

Так, повесть «Воздушные пути» некоторую разорванность повествования, т.к. информация о событиях, обычно формирующая фабулу произведения и определяющая его референтный план, проявляет себя отдельными вкраплениями в «фоновую действительность». Обратимся к тексту:

«Под вековою шелковицею спала нянька, прислонившись к ее стволу. Когда огромная лиловая туча, встав на краю дороги, заставила умолкнуть и кузнечиков… потемнело в глазах и на свете не стало жизни.

- Куды, куды! – поротой губой провыла на весь мир полоумная пастушка и в предшествии молодого

бычка, волоча отдавленную ногу, дикой хворостиной, явилась в облаке мусора… И она исчезла.

Туча окинула взглядом низкие запекшиеся жнивья. Они стлались до самого горизонта. Туча легко вскинулась на дыбы. Они простирались и дальше, за самые лагеря, туча опустилась на передние ноги.

С дерева падали ягоды и гусеницы… Ребенок дополз до водопроводного крана» (2, с.87).

В этом эпизоде, составляющем начало повести, действительность (в данном случае – природа) описывается "кусками", по мере их попадания в поле зрения воспринимающего сознания: сначала нянька, потом сразу туча, затем пастушка, снова туча, затем дерево – взгляд как бы выхватывает определенные фрагменты действительности. Разорвано также повествование на тему похищения ребенка. Так, начавшись фразой: «под вековой шелковицею спала нянька…», тема только через четыре абзаца найдет свое продолжение: «Ребенок дополз до водопроводного крана…». И еще через четыре абзаца происходит ее завершение (похищение). «У мужчины… на руках он держит ребенка». Вторая главка с событийной стороны посвящена не только поиску ребенка, но и обнаружению факта отцовства прибывшего гостя, что проявляется только в первом абзаце и предпоследнем: «…он давно произведен в мичманы» и «он снова поднял камень и стал удаляться… А позади него продолжали жить и шевелиться его собственные следы…». И здесь читателю представляется возможность самому дорисовать событие, извлекая что-то аналогичное из своей «семантической памяти» [3, с. 182].

Итак, рассматриваемая часть повести лишена событийного напряжения, эпическое начало в ней, связанное с временной последовательностью, охватывающей сутки, явно ослаблено. Все повествование направлено не на развитие внешнего действия, а на наблюдение за внутренней жизнью героев, что, по мнению исследователей, и есть «сфера рождения лирики» [5, с. 220]. Поэт предлагает вступить в особые отношения с текстом, отношения со-понимания, когда читатель догадывается и восстанавливает умалчиваемые или опущенные моменты – лирический подтекст, умение читать «паузы», «проколы», расстояния между ними, внутренние связи, ассоциативные ряды и логические выводы.

Иногда повествование прерывается авторскими размышлениями, но в тех случаях, когда возникают ситуации, указывающие на сложные, противоречивые чувства персонажей, требующие авторских объяснений и комментариев, эти объяснения и комментарии отсутствуют, поскольку поэт в своей прозе не стремится к жизнеподобию. Например, совершенно отсутствуют хоть какие-то объяснения сложных, запутанных отношений героини Лели с ее мужем и бывшим возлюбленным. Такая особая организация повествования в прозе поэта наводит некоторых исследователей на мысль о тесной связи этой прозы с искусством, особенно с живописью (подобно тому, как это бывает при исследовании поэтических произведений). Сопоставление прозы и живописи проводится по принципу нахождения аналогий в художественной структуре, в манере подачи материала. Первым обратил на это внимание Р. Якобсон. Он сопоставил поэтику прозы Б. Пастернака с кубическим и кубофутуристическим направлением в живописи. Сущность кубического принципа заключается в построении целого (текста или картины) из отдельных соположенных картин, которые не связаны логикой здравого смысла, как это есть в начале повести «Воздушные пути», где каждый новый абзац вводит новую сцену, ничем не связанную с предыдущей. Хотя явления действительности кажутся поначалу составленными из разных аспектов, в конце концов подчеркивается целостность впечатления, т.к. «в пастернаковском герое помещается центростремительный наблюдательный пункт, из которого отдельные части складываются в единое целое» [1, с. 54]. Такая специфическая организация повествования создает «специфический пастернаковский свободный композиционный ряд» [1, с. 54]. Речь идет как раз о том, что мы определили как один из определяющих признаков прозы поэта: судьба личности раскрывается в ассоциативных сцеплениях субъективной памяти главного героя, события имеют внутреннюю связь в сознании героя, что в конечном счете ведет к созданию особой художественной манеры повествования в прозаическом тексте, созданном поэтом.



Список литературы

 

1.        Московская Д. В поисках слова: «странная» проза 20-30-х гг. // Вопросы литературы. – 1999 - № 6 - С. 31-65.

2.        Пастернак Б.Л. Сочинения [Текст] : В 5 т. / Борис Пастернак; [вступ. ст., подгот. текста и коммент. В.М.Борисова и Е.Б.Пастернака]. - М.: Худож. лит, 1991. – 4 т.

3.        Фатеева Н.А. Картина мира и эволюция поэтического идиостиля Бориса Пастернака (поэзия и проза) // Очерки истории языка русской поэзии ХХ века. Опыты описания идиостилей. – М.: Изд- во «Наследие», 1995. – С. 209-303.

4.        Шкловский В.Б. Заметки о прозе русских классиков. - М,: "Советский писатель", 1955 г., - 460 с.

5.        Якобсон Р. Работы по поэтике. - М.: Прогресс, 1987. – 464 с.