17 апреля 2016г.
Общество начала XXI в. находится в состоянии глубокой трансформации, затронувшей основные социальные институты, подсистемы, оказавшей заметное влияние на основополагающие социальные явления и процессы. Высокие скорости социальных изменений детерминировали состояние дезорганизации, неопределенности. В особенно сложной ситуации оказалась духовная сфера общества. Общественное сознание, система представлений, идеологические и мировоззренческие основы социума подверглись воздействию дезорганизующих факторов. Данный вид угроз возник вследствие быстрых инновационных изменений, нарушивших алгоритмы функционирования социальных институтов.
Как справедливо отмечает Ж.Т. Тощенко, показатели состояния и тенденций развития общественного сознания и поведения демонстрируют причудливое сочетание оценок-комбинаций: размытость, неопределенность, фрагментарность и переменчивость ценностных ориентаций, установок, социального настроения, общественных и личных интересов. Эти черты общественного сознания и поведения проявляются в виде широкого спектра существования противоречивых мировоззрений, многообразия идеологий, различных точек зрения и соответственно разных вариантов возможного поведения людей. Образовавшийся раскол олицетворяют также специфически новые черты, как травма и антиномия, влияние и значение которых ранее не проявлялось столь явственно и наглядно, как это происходит в современной России [8, с. 14].
Социальные изменения начала XXI в., в основе которых – информационно-коммуникационная революция, лавинообразный рост социальной значимости Интернета, телекоммуникационных и информационно- компьютерных технологий, – актуализировали альтернативные способы и формы формирования общественного сознания. Здесь ключевую роль играет феномен мозаичности восприятия социальной информации, имеющий глубокие социокультурные основания.
Стоит отметить, что значительный вклад в научное изучение мозаичной культуры как явления современного постиндустриального общества внесли А. Моль, М. Маклюэн и Э. Тоффлер.
Французский социолог А. Моль исходил из того, что в современной ему мозаичной культуре знания людей o мире формируются не столько благодаря системе образования, сколько за счет неконтролируемой, во многом флуктуационной деятельности системы массовой коммуникации. По мнению А. Моля, население в постиндустриальном обществе характеризуются значительной пассивностью. В основном роль людей связана с «поглощением» сообщений, поставляемых посредством технократических органов, управляющих механизмами распространения [4].
Возникает особый мир социокультурного и социоинформационного восприятия, который получает наименование «мозаичной» культуры. Она становится обыденным явлением нового общества. Мозаичная культура базируется на соединении случайных элементов культур разных народов и эпох, закрепляющихся в сознании индивидов, формирующих «хранилища сообщений». Мозаичная культура – это фрагменты духовной культуры (коммуникативных сообщений или «экран знаний»). Совокупность знаний людей, по мнению А. Моля, детерминируется статистически: их источниками служат случаи из жизни, сообщения газет, радио, телевидения [4].
Канадский исследователь М. Маклюэн отводил ведущую роль в постиндустриальном мире телевидению. Именно этот вид масс-медиа характеризуется мозаичностью. Соответственно, имеет место распространение характеристики мозаичности мировосприятия на все общество. Маклюэн полагал, что индикаторами мозаичности выступают:
– двухмерностью телевизионного изображения, требующей от сознания зрителя постоянной работы по структурированию определенного образа;
– характером подаваемой информации, объединяющей на экране одновременно различные времена и пространства.
Мозаичности восприятия телевизионных передач способствует также тематическая всеохватность, когда вместо логически развивающегося сюжета зритель видит бесконечное количество быстро сменяющихся эпизодов и отдельных фрагментов [3].
Э. Тоффлер выдвинул концепцию блип-культуры (культуры, фрагментирующей реальность), объясняющую, на его взгляд, глубинные механизмы мировосприятия личности. По его мнению, человек, живущий в современном социуме, вместо длинных «нитей» идей, связанных друг с другом, опирается на «блипы» информации: объявления, обрывки новостей, которые не объясняются логическими схемами. Человек нового общества («третьей» волны) чувствует себя свободным, самореализуется и самоидентифицируется, контактируя с «блипами» – инновационными информационными сообщениями [7].
Становится очевидным, что в современном обществе возникает своеобразная система передачи социальной информации, опыта, знаний. В ее основе – эффекты функционирования электронных медиа ресурсов, которые, перегружая сознание людей, фрагментируют не только информационную, но и шире – социальную, социокультурную картину мира, детерминирует специфическое мировоззрение и мировосприятие. В особенно сложном положении оказывается подрастающее поколение, жизненно важные процессы для которого проходят под воздействием «информационного хаоса», приводящего к доминированию фрагментарности, стихийности над упорядоченностью. В новых условиях практически неизбежным становится доминирование обыденного сознания над другими его формами, прежде всего, над научным. Стереотипизация, упрощение реальности, господство социально-мифологических установок становятся доминантной духовного мира подрастающего поколения.
Сложившаяся ситуация имеет ряд негативных последствий. В частности, создаются условия для деформации правового сознания. Основная проблема, на наш взгляд, заключается в том, что право, его информационно-коммуникационные элементы, априори не могут быть простыми для усвоения сознанием людей. Вследствие этого для стабильного существования общества, в целях преодоления негативных инерций дисфункциональности процесса преемственности и смены поколений, необходимы:
– достаточно высокий образовательный и культурный уровень людей, которым предстоит осознать и усвоить правовые нормы, ценности, идеалы;
– успешно функционирующие процессы социализации, социального развития, воспитания молодежи;
– сложившаяся система трансляции правовой информации, способная, с одной стороны, осуществить перевод сложных категорий на язык и ментальность обыденного сознания; с другой стороны, не уходящая в примитивную сферу.
Однако анализ ситуации, сложившейся в современном российском обществе показывает, что перечисленные нами условия (тесно взаимосвязанные между собой) выполняются далеко не в полном объеме. В настоящее время возникают проблемы и с уровнем культуры, образования людей (особое беспокойство вызывает нынешняя молодежь, так как институт образования утрачивает свой потенциал, все больше формализуясь, но все менее демонстрируя эффективность в плане достижения реального, эмпирически фиксируемого результата). Институты семьи и образования, несущие основную нагрузку в аспекте социализации и воспитания молодежи, уступают «инициативу» стихийным инструментам (Интернет, телевидение, дворовые компании и т.п.). Относительно механизмов и инструментов трансляции правовой информации следует отметить, что они утрачивают свое влияние, как в коммуникационной системе общества, так и в социуме в целом. Система трансляции правовой информации совершенно не успевает за происходящими в постиндустриальном обществе технико-технологическими изменениями, развитием Интернета и информационно-компьютерных технологий.
В этих условиях риска и неопределенности генезис и развитие правосознания испытывает весьма серьезные затруднения; фактически, развитие социальной системы, возникающие условия среды формируют объективные барьеры на пути функционирования правового сознания. Необходимо учитывать и факт тесной взаимосвязи правового сознания со структурным элементом более широкого уровня – общественным сознанием.
По мнению В.Е. Толпыкина, правосознание является одним из компонентов социального сознания, одной из его форм, которая представляет собой совокупность чувств, мнений, идей, теорий, которые выражают отношение граждан к институтам права. При этом правосознание позиционируется дуалистичным по своей природе и внутренней сущности. Правосознание является как результатом проекции права в сознании людей, так и процессом такого проецирования. Отсюда вытекает большое количество уровней его проявления, которые включают в себя правовые знания и правовые оценки, историческую практику формирования правовых взаимоотношений в социуме. Правосознание формируется на основе правовой психологии и правовой идеологии, дифференцируется на обыденный и теоретический уровень в гносеологическом значении [6].
Становится очевидным, что правовое сознание выполняет ряд важных функций в соционормативной системе, а также в обществе в целом. Г.И. Бондаренко и Т.Б. Берсиров отмечают, что потенциальные возможности правосознания как соционормативной системы гражданского общества составляют, в основном, следующие способы воздействия на поведение субъектов: 1) императивный (метод властного приказа), направленный на обеспечение предписанного государством строго обязательного поведения субъекта; 2) автономный, оставляющий субъектам значительный простор для свободного волеизъявления; 3) поощрительный, стимулирующий желательное для государства и общества правомерное и социально активное поведение; 4) рекомендательный, предлагающий адресату самостоятельно определить желательный для государства вариант поведения с учетом местных условий и реальных возможностей [2].
Стоит отметить, что формирование правосознания – весьма сложный социальный и социокультурный процесс. Он требует активности мышления деятельности социальных акторов, включенных в контекст его воздействия. Также формирование правосознания предполагает наличие обратной связи между субъектами и объектами правотворческой деятельности.
Правосознание играет важную роль в совершенствовании и развитии правовой жизни общества. Во- первых, правосознание является необходимым фактором при создании норм права. Ведь правовые нормы формируются в процессе сознательной волевой деятельности правотворческих органов. Прежде чем получить выражение в юридических нормах, определенные интересы и потребности людей проходят через волю и сознание индивидов, создающих правовые нормы. Поэтому качество правовых норм, их соответствие потребностям общественного развития неразрывно связано с правовыми представлениями, уровнем правосознания тех, кто создает правовые нормы. Во-вторых, правосознание является важным и необходимым условием точной и полной реализации правовых норм. Требования норм права обращены непосредственно к людям. Эти требования тоже выполняются посредством их сознательной волевой деятельности. И чем выше уровень правосознания граждан государства, тем точнее исполняются предписания правовых норм. Развитое правосознание обеспечивает добровольное, глубоко осознанное осуществление правовых требований, понимание их правильности и разумности. Оно вызывает у людей чувство нетерпимости к нарушениям правопорядка [5].
А.И. Абрамов в своих работах выделяет следующие функции правового сознания, которые непосредственно отражают значимость данного феномена:
• познавательная функция заключается в передаче общественным субъектам определенной суммы юридических знаний, являющихся результатом интеллектуальной деятельности;
• регулятивная функция осуществляется посредством правовых установок и ценностно-правовых ориентаций, синтезирующих в себе все иные источники правовой активности, и заключается в руководстве общественными взаимоотношениями;
• прогностическая функция (моделирования) состоит в формировании определенных моделей (правил) поведения, которые оцениваются правосознанием как должные, социально-необходимые. Она заключается в предвидении того, какие нормы нужно применять и каким образом поступать, чтобы закрепленные в них права и обязанности эффективно регулировали общественные отношения. Нормы права по существу являются продуктом правосознания. Выступая идейным источником права, правосознание выполняет прогностическую функцию [1, с. 24].
В современных условиях научный и практически интерес представляет выявление форм нормативной регуляции, обозначение их социальных оснований, содержательных аспектов ценностно-нормативной системы. Понимание сущности правовой среды основывается на деятельности социальных институтов и культурных феноменов, которые включат в себя определенные образцы, нормы, правила поведения. Поведение индивидов в современном обществе формируется под воздействием ценностно-нормативной регуляции, что составляет основу конституирования правового государства и гражданского общества. Именно поэтому исследование нормативных аспектов социальной реальности имеет особое значение для развития страны и социума.
М.С. Шальмин обращает внимание на то, что в условиях переходного периода происходит изменение сущности государства и права, прямым следствием которого должно стать изменение уровня правосознания. Изменение ценностных установок внутри общества возможно только при преодолении правового нигилизма и правового фетишизма как деформаций правосознания [9, с. 3-4].
Вместе с тем, правовой нигилизм, правовой фетишизм и другие формы деформации правового сознания представляют собой лишь поверхностные проблемные следствия сложившейся ситуации. Они обостряют наше восприятие проблемной ситуации, однако ее глубина может оказаться намного больше.
В современном российском обществе имеет место общее падение культурного и образовательного уровня людей, особенно подрастающего поколения. Это проявляется на фоне возросшей активности криминальных структур, формируя симбиоз социально опасных факторов, грозящих отклоняющейся правовой социализацией подрастающего поколения и, как следствие, вхождением во взрослую жизнь миллионов россиян с деформированным правосознанием, правовым нигилизмом, толерантным отношением к криминалу.
Ситуация осложняется негативным трендом «внешнего» социокультурного воздействия стандартизированных образцов массовой культуры потребления, детерминирующих агрессивные, низменные социал-дарвинистские установки, характерные для криминального мира, экстремистов, радикалов. Опасность воздействия стандартов массовой культуры заключается в ее манипулятивном, скрытом характере, когда социально-опасное содержание «маскируется» под вполне благовидными художественными формами.
В последние десятилетия набирает социальный вес процесс, вследствие чего низкопробные в художественном плане культурные образцы становятся достоянием подавляющего большинства российской молодежи. Негативный эффект усиливается под влиянием дисфункциональности традиционных агентов социализации.
Сознание нынешней молодежи уже практически не зависит и не связано с социальным (в том числе и социально-правовым) опытом старших поколений. Современная коммуникационная система создает специфический эффект блокирования обмена социальным опытом старших и младших поколений. Молодежь, вместо социально полезной информации, усваивает бесполезную, иногда антисоциальную и асоциальную информацию. Главную роль в этом играет сеть Интернет, где легко можно найти «рецепты» изготовления наркотиков, взрывных устройств, ядов и т.п. Агрессия, злобность, сексуальная распущенность занимают значительное место в телевизионных трансляциях и интернет-коммуникации. Все это усваивает молодежь, формируя «барьеры» к принятию социально полезной информации. Именно так происходит с правосознанием, осложненное тем, что содержание правовой информации весьма сложно; для его усвоения необходимо создавать объективные и субъективные помогающие условия, что практически невозможно в эпоху телевидения и Интернета. Отмеченные нами тенденции составляют суть сложной социально-управленческой проблемы, которая в настоящее время игнорируется ответственными лицами.
Таким образом, трансформационные процессы, начавшиеся в российском обществе в 1990-х г. и продолжающиеся по настоящее время, способствовали генезису ряда проблем, связанных, в первую очередь, с духовной, социальной сферами общества. В этих условиях функционирование основных социальных институтов и подсистем претерпело серьезные изменения, нередко – деструктивно-дезорганизационной направленности.
Происходит актуализация комплекса факторов, негативно влияющих на процесс формирования правосознания людей. В «группе риска» оказывается, прежде всего, подрастающее поколение. Однако и более старшие возрастные группы находятся под влиянием негативных факторов, способных деформировать правосознание (как правило, посредством усвоения социально негативной информации – криминального, экстремистского, радикального плана). Рост преступности, демонстрация криминалитетом, девиантными группами, субкультурами своей безнаказанности ухудшает восприятие ситуации.
Учитывая нынешнее состояние проблемы, целесообразно отметить следующее. На протяжении последнего десятилетия наблюдалась тенденция, заключающаяся в постепенной утрате механизмов социального контроля над коммуникационной системой, процессами социализации и воспитания. Закономерным следствием сложившейся ситуации стали проблемы, обозначаемые как деформация правового сознания. Государство и общество до настоящего времени не продемонстрировали необходимой решимости в аспекте решения этого системного социального противоречия. В современных условиях для исправления ситуации необходим оперативный поиск эффективных инструментов, способных преодолеть угрозы и вызовы трансформирующейся системы с тем, чтобы восстановить позиции института права в целом, улучить отношение к законам россиян, преодолеть тенденции криминализации сознания, а также остановить продолжающийся процесс деформации правосознания.
Список литературы
1. Абрамов А.И. Функции правосознания и их роль в реализации функций права // Правоведение. 2006. № 5.
2. Бондаренко Г.И., Берсиров Т.Б. Правосознание населения современного российского общества. Общество и право 2012 № 3 (40).
3. Маклюэн М. Понимание медиа: внешние расширения человека. М., 2003.
4. Моль А. Социодинамика культуры. М.. 1973.
5. Окара А.Н. Правосознание – центральная категория философии права // Государство и право. 1999. №6.
6. Толпыкин В.Е. Правосознание как социокультурный феномен // Общество: политика, экономика, право.2011. № 3.
7. Тоффлер Э. Шок будущего. М.: АСТ, 2003.
8. Тощенко Ж.Т. Фантомы российского общества. М.: Центр социального прогнозирования и маркетинга, 2015.
9. Шальмин М.С. Нормы права в системе соционормативного регулирования: проблемы соотношения и взаимодействия: дис. … канд. юрид. наук. Абакан, 2006.
