ФРАЗЕОЛОГИЗМЫ-ЭКСПОНЕНТЫ ЛСП ПРЕДСТАВЛЕНИЯ: ЯДРА, ЛСК ВОСПОМИНАНИЯ И ПЕРИФЕРИИ (НА МАТЕРИАЛЕ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОЗАИЧЕСКОЙ РЕЧИ)

Структурно-семантическая категория представления в современном русском языке [3], лингвистический статус  которой  определяется  нами  в  рамках  структурно-семантического  направления  [1],  ярче  всего обнаруживает себя в лексике со значением воспоминания / воображения [4], которая организована по полевому принципу.

Мы впервые смоделировали лексико-семантическое поле (ЛСП) представления [6; 5] и описали его основные лексические экспоненты (ядерные, околоядерные, центральные, периферийные), распределив их по лексико-семантическим классам (ЛСК) воспоминания и воображения, объединив в микрополя (МКП), проанализировав особенности их взаимосвязи и взаимодействия не только в рамках ЛСП представления, но и с ЛСП восприятия и интеллектуальной деятельности.

Предложенная нами модель ЛСП представления отражает синкретичный характер составляющих его полисемантов, обусловленный переходным характером и синкретизмом соответствующей когнитивной категории, которая занимает промежуточное положение между восприятием и понятием, совмещает признаки и того, и другого и обеспечивает переход от чувственной ступени познания действительности к абстрактной.

Смоделированное нами ЛСП представления выглядит следующим образом:

В составе данного ЛСП мы выделяем ядро (1–6); центральную околоядерную часть (7) в секторе пересечения ЛСК воспоминания и воображения; центральную область вне пересечения ЛСК воспоминания (8) и воображения (9); две периферийные зоны: «левую» (10) на пересечении с ЛСП восприятия (12) и «правую» (11) на пересечении с ЛСП интеллектуальной деятельности (13).

Ядро  ЛСП  представления  образуют  архилексема    представлять(ся),  лексемы     вспомнить(ся)  и

вообразить(ся), а также соответствующие девербативы представление, воспоминание и воображение.

В центральной околоядерной зоне располагаются полисеманты образ, образный, картина, картинный, рисовать(ся), тень.

Экспоненты ЛСК воспоминания объединяются нами в 3 МКП [6]:

1)     собственно воспоминания:  припомнить, напомнить, упомянуть, помянуть (в 1 знач.), воскресить, восстановить, воссоздать; соответствующие синтаксические дериваты на -ние, а также память (во 2 знач.), крутиться, вертеться, ворошить, освежить, вспоминательно и др.;

2)   поминания: помянуть (во 2 знач.), поминки, помин;

3)    памяти: память (в 1 знач.), запомнить, запоминание, запечатлеть, не забыть, помнить, памятный, памятно, памятливый, памятливость. 

ЛСК воображения включает 10 МКП [5]:

1)     кажимости: казаться (во 2 знач.), мерещиться, чудиться, грезиться, видение, привидение, призрак, призрачный (в 1 и 2 знач.), фантом, фантомный, мираж (во 2 знач.), мнимый (в 1 знач.), мниться, видимый (в 3 знач.), думаться (в 1 знач.);

2)   непроизвольного воображения: сниться, сон (во 2 знач.), сонный, сновидение, грёза;

3)      неадекватного воображения: призрачный (в 1 знач.), бредить (в 1 и 2 знач.), фантасмагория, галлюцинация, галлюцинировать;

4)     собственно воображения: фантазия (в 1 и 2 знач.), фантаст (в 1 знач.), фантастика (в 1 знач.), фантастический / фантастичный (в 1 знач.), фантастически / фантастично, фантазировать (в 1 знач.), фантазирование, фантазёр, мечта (в 1 знач.), мечтать, мечтатель, утопист (во 2 знач.), фантом, грёза, грезить, грезиться, мерещиться, видеться (в 3 знач.), пройти (в 5 знач.), призрачный (во 2 знач.), мнимый (в 1 знач.), мысленный (во 2 знач.), мысленно, вымысел (в 1 знач.), вымышленный, придумать (во 2 знач.), придумщик, выдумать (во 2 знач.), выдумщик;

5)      мечты-желания: мечта (во 2 знач.), мечтательный, мечтательно, мечтательность, мечтать, мечтание, мечтатель, возмечтать, грёза, грезить, грезиться;

6)     несбыточной мечты: утопия, утопический / утопичный, утопизм, утопист (в 1 знач.), химера (в 1 знач.), химерический, иллюзия (во 2 знач.), иллюзорный (во 2 знач.), иллюзорность;

7)   ирреальности: ирреальный, ирреальность, фантазия (в 3 знач.), фантастика (во 2 и 3 знач.), фантаст

(во 2 знач.), фантастический / фантастичный (во 2 и 3 знач.), фантастически / фантастично, фантазировать

(во 2 знач.), фантазирование;

8)     знания будущего: предвидеть, провидеть, предвкушать и производные субстантивы предвидение, провидение, предвкушение;

9)     ограниченности воображения:  немыслимый (в 1 знач.), невообразимый и синтаксические дериваты немыслимо, невообразимо;

10)    «интеллектуального» воображения: мниться, думаться (в 1 знач.), мыслить (во 2 знач.), мыслиться, мысленный (во 2 знач.), мысленно, мысль (во 2 знач.), умозрение, умозрительный, идея (в 3 знач.).

Многие из перечисленных нами МКП образуют лексико-семантические парадигмы и располагаются по направлению от ядра и центра ЛСП представления к его периферии с учётом усиления в значениях лексем перцептивного / понятийного компонента.

Выделение и последовательность данных МКП достаточно условны, границы между ними весьма зыбки, на что указывают многочисленные случаи параллельного рассмотрения одних и тех же экспонентов в разных МКП. Вместе с тем это является ярким свидетельством тесных семантических связей и отношений внутри ЛСК воспоминания / воображения, показателем постоянного взаимодействия – взаимообогащения и актуализации – смыслов, формируемых когнитивной категорией представления на этапе «интеграции» соответствующего наглядно-чувственного образа в понятие.

Также наблюдается активное взаимодействие экспонентов ЛСК воспоминания / воображения в рамках единого ЛСП представления, что демонстрирует подвижность наглядно-чувственного образа между восприятием и понятием, органично вбирающего в себя признаки собственно чувственной и собственно абстрактной категорий.

Это наиболее ярко проявляется на периферии ЛСК воспоминания / воображения – в сегментах пересечения с ЛСП восприятия / интеллектуальной деятельности. В зонах наложения двух ЛСП находятся потенциальные средства выражения семантики представления – лексемы с общеязыковым значением зрительного / слухового восприятия / интеллектуальной деятельности, способные в особых коммуникативных условиях функционировать в значении воспоминания / воображения. Такая контекстуально обусловленная актуализация семы представления в значениях слов собственно перцептивной / интеллектуальной семантики подчёркивает неразрывную когнитивную связь чувственного, наглядно-чувственного и понятийного этапов отражения мира в человеческом сознании.

На периферии ЛСП представления – в сегменте пересечения с ЛСП восприятия – находятся лексемы с общеязыковой семантикой восприятия, употребляющиеся в художественной прозаической речи в значении воспоминания: чаще всего видеть (во 2 знач.) и слышать (в 1 знач.), а также созерцать, смотреть, глядеть, взирать, рассмотреть, зрение, глаза, око, взор, взгляд; слушать, звучать, слух, уши и т.п.

На периферии ЛСП представления – в секторе пересечения с ЛСП интеллектуальной деятельности – располагается значительное число лексем, которые обладают общеязыковой семантикой интеллектуальной деятельности, но в значениях которых коммуникативный контекст может актуализировать сему воображения. К ним относятся: думать (в 1 знач.), дума (в 1 знач.), мысль (в 1 и 3 знач.), ум (в 1 знач.), сознать, осознать, сознание (в 1 и 2 знач.), сообразить (в 1 и 2 знач.), соображение (в 1, 2 и 3 знач.), размышлять, размышление (в 1 и 2 знач.), рассуждать (в 1 знач.), рассуждение (в 1 знач.), предположить (в 1 знач.), предположение (в 1 и 2 знач.), допустить (в 3 знач.), допущение, догадаться, догадка (в 1 знач.), план (в 3 знач.), планировать² (в 3 знач.), планирование².

Анализ только лексем ЛСП представления не позволяет показать весь спектр взаимосвязанных и взаимодействующих репрезентантов семантики воспоминания / воображения как доминирующих в системе разноуровневых единиц языка этой же функциональной направленности. Поэтому в данной статье мы впервые обратимся к фразеологизмам со значением представления [7] как экспонентам соответствующего ЛСП.

Заметим, что выделение фразеологизмов со значением представления в отдельную группу по отношению к фразеологизмам со значением восприятия, с одной стороны, и понятия, с другой, является очень сложным, поскольку семантические границы между такими единицами размыты, лексикографическое толкование фразеологизмов осуществляется посредством глаголов и существительных, относимых разными лингвистами либо к ЛСП восприятия, либо к ЛСП мыслительной, интеллектуальной деятельности.

Однако вполне определённый, достаточно самостоятельный статус представления в ряду философско- психологических, когнитивных категорий, определяющих весь спектр форм отражения реальной действительности, яркая специфика и уникальность наглядно-чувственного образа обусловливает не только возможность, но и необходимость выделения группы фразеологизмов со значением представления [7, с. 12]. Как и лексика, фразеологизмы с соответствующей семантикой «высвечивают» промежуточное положение категории представления в образно-понятийной системе, его переходную сущность и синкретизм.

Чрезвычайно трудным, в отличие от лексики, оказывается и чёткое выделение фразеологизмов с общим и частным значением представления. «Это обусловливается тем, что, с одной стороны, обобщённое образное значение фразеологизма возникает на основе целостной семантической трансформации словесного комплекса прототипа [12], а с другой стороны, многие фразеологизмы включают в свой состав такие слова, как память (“1. Способность сохранять и воспроизводить в сознании прежние впечатления, опыт, а также самый запас хранящихся в сознании впечатлений, опыта. 2. То же, что воспоминание о ком-чём-н.” [11, с. 488]), воспоминание (“1. Мысленное воспроизведение чего-н. сохранившегося в памяти” [11, с. 102]), воображение (“1. Способность воображать, творчески мыслить, фантазировать; мысленное представление. 2. Домысел, плод фантазии (разг.)” [11, с. 100]), мысль (“1. Мыслительный процесс, мышление. 2. То, что явилось в результате размышления, идея. 3. То, что заполняет сознание, дума” [11, с. 370]), ум (“1. Способность человека мыслить, основа сознательной, разумной жизни” [11, с. 829]), сон (“1. Наступающее через определённые промежутки времени физиологическое состояние покоя и отдыха, при котором почти полностью прекращается работа сознания, снижаются реакции на внешние раздражения. 2. То, что снится, грезится спящему, сновидение” [11, с. 745]) и др., которые становятся своеобразной понятийной базой для формирования значения представления в целом и значения воспоминания / воображения в частности.

К тому же некоторые фразеологические модели допускают варианты, которые основываются на синонимии компонентов с частным значением воспоминания или воображения и со значением интеллектуальной деятельности, например перебирать в уме (в памяти, в мыслях, в голове). Каждый вариант такой фразеологической модели подчёркивает меньшую или большую степень абстрагизации выражаемого наглядно- чувственного образа представления и размывает границы прежде всего между фразеологизмами с семантикой представления и мыслительной деятельности» [7, с. 15–16]. В связи с этим возникают большие затруднения при распределении фразеологизмов в ЛСП представления не только по ЛСК воспоминания / воображения, но и по МКП в рамках каждого ЛСК.

Основываясь на данных фразеологических словарей русского языка [8; 13, 14; 15], к группе фразеологизмов со значением представления мы относим 105 единиц (52 фразеологические модели и 53 варианта), которые, на наш взгляд, наиболее точно и ёмко выражают соответствующую семантику и «вместе с тем позволяют рассмотреть все возможные семантические сдвиги во фразеологическом значении, обусловленные актуализацией наглядно-чувственного или понятийного компонента в семантической структуре фразеологизма» [7, с. 15].

Попытаемся определить место фразеологизмов (фразеологических моделей и некоторых вариантов) со значением представления в соответствующем ЛСП и раскрыть их семантическую специфику в сравнении с лексикой.

Подчеркнём, что отнесение фразеологической единицы со значением представления к одному из двух ЛСК, а также к МКП внутри него достаточно условно и поэтому вариативно, ибо исследуемые нами фразеологизмы имеют очень сложную семантическую организацию и, в отличие от лексем, в том числе многозначных, выступают как уникальные полисеманты, целостное образное содержание которых формируется в условиях устойчивой гармонизации смыслов, порождаемых самой когнитивной категорией представления и, как мы указывали ранее, довольно часто актуализируемых в рамках фразеологической структуры – непосредственно или ассоциативно – одним из компонентов (в глазах, из памяти, на заметку, на языке, мысленный, сны, за химерами, в облаках и т.п.).

Несмотря на то что в русском языке есть 4 фразеологизма с общим значением представления: вставать перед глазами (“Зрительно представляться кому-л.” [15, с. 84]), стоять в глазах (перед глазами) и его синоним маячить перед глазами (“Неотступно зрительно представляться” [15, с. 460]), – ни один из них, на наш взгляд, не может претендовать на статус архифраземы, подобно архилексеме представлять(ся). Это объясняется доминированием наглядно-чувственного компонента в семантике данных единиц, обусловленным употреблением в их составе предложно-падежных форм перед глазами / в глазах (глаз – “1. Орган зрения, а также само зрение” [11, с. 135]). Предметно-чувственная природа представления актуализируется также наречием зрительно (от зрительный – “1. см. зрение” [11, с. 237] – “Относящийся к зрению, воспринимаемый зрением; возникающий в результате способности видеть”; зрение – “Одно из внешних чувств человека и животного, органом которого является глаз; способность видеть”  [11, с. 236]), т.е. “Глазами, зрением, наглядно”, которое используется в толковании всех фразеологизмов. К тому же при сохранении нейтрального значения зрительного представления первой фразеологической единицей две последние содержат в своём значении сему неотступности, навязчивости, постоянности возникновения образов.

Добавим, что во фразеологических словарях в качестве иллюстраций приводятся такие фрагменты из художественных произведений, в которых названные ранее фразеологизмы имеют частное значение воспоминания:

Вся недолгая печальная жизнь встала у неё перед глазами. Родина, раннее сиротство, жизнь у деда (Л. Никулин. России верные сыны); Сейчас Оксана шла на речку купаться, а думала о Яшке. Он всё ещё стоял перед её глазами – сильный, смелый, как степной орёл (М. Соколов. Искры).

Безусловно, вставать, стоять / маячить перед глазами / в глазах может не только вспоминаемое прошлое, но и мысленно конструируемое, воображаемое будущее, что доказывается примерами из художественных прозаических произведений. Ср.:

Перед его глазами встала добрая папина морда со страшными только на вид хитиновыми рогами и полными любви бусинками глаз, и он заплакал (В. Пелевин. Жизнь насекомых); Я ухожу совсем далеко. Но всё маячит перед моими глазами распростёртая картофелина в изодранной кожуре <…> (Б. Окуджава. Новенький как с иголочки) и Новый, ещё страшнейший образ умирающего дедушки нарисовало моё воображение. Этот образ неотступно стоял перед моими глазами (С. Аксаков. Детские годы Багрова-внука); <…> Тогда встают перед глазами ужасные картины: и ад, и сатана, и небо по краям загорается, конец мира наступает, архангел трубит, встают мёртвые (М. Пришвин. Курымушка).

Вместе с тем нарушение равновесия между наглядно-чувственным и понятийным компонентами в семантике данных фразеологизмов – усиление первого и ослабление второго – при возможной актуализации одного из них в определённом коммуникативном контексте лишает рассматриваемые фразеологические единицы статуса архифразем и определяет их положение в ЛСП представления в центральной околоядерной зоне (7) – в секторе пересечения ЛСК воспоминания и воображения – вместе со словами образ, образный, картина, картинный, рисовать(ся), тень.

Сюда же мы включаем фразеологизмы вертится в голове (на языке)¹ (“Постоянно вспоминается, находится в сознании, в мыслях” [8, с. 57]) и перебирать в уме (в памяти, в мыслях, в голове) (“Вспоминая, обдумывать, представлять последовательно одно за другим” [15, с. 313]).

Первый из них представлен в художественной прозе вариантом вертится в голове¹, который реализует частное значение воспоминания или воображения. Ср.:

В голове вертелся вес ь  нынеш ни й день, приезжие, потом этот странный разговор <…> (Б. Зайцев. Анна) и В голове у него вертелся за втр а ш ни й день; он всё п р и думыва л , как говорить с Марьей Михайловной <…> (И. Гончаров. Обыкновенная история).

Актуализации одного из частных значений представления в приведённых примерах способствует коммуникативный контекст. Употребление прилагательных с темпоральной семантикой нынешний (в сочетании с определительным местоимением весь¹ (“1. Полный, без изъятия, целиком” [11, с. 81]), подчёркивающим, что день подошёл к концу) и завтрашний (день), указывающих на то, что уже было, и то, что ещё будет, проявляет теснейшую взаимосвязь когнитивных категорий представления и времени: воспоминание онтологически связано с прошлым, а воображение – с будущим.

Необходимо отметить, что семантика воображения во втором высказывании непосредственно задаётся и глаголом придумывал (придумать – “2. Выдумать, вообразить” [11, с. 588]).

Дополнительная же сема постоянности, неотступности наглядно-чувственных образов в значении рассматриваемой фразеологической единицы обусловливается одним из значений глагола вертеться (“4. Постоянно находиться в мыслях, припоминаться (разг.)” [11, с. 79]), а также использованием в художественном контексте при глаголе-сказуемом придумывал наречия всё¹ (“разг. 1. нареч. Всё время, всегда, постоянно” [11, с. 107]).

Функционирование данного фразеологизма в речи позволяет передать динамику вспоминаемых / воображаемых картин, их совокупное, хаотичное или последовательное множество, попытку говорящего / пишущего отследить и оценить представляемые события, поступки и т.п., что мотивируется живыми ассоциациями с первыми двумя значениями этого же глагола: “1. Находиться в состоянии кругового движения. 2.

Поворачиваться из стороны в сторону, меняя положение” [11, с. 79]. Отсюда в значении фразеологической единицы вертится в голове (на языке)¹ дополнительные семы длительности, повторяемости представлений.

Значение  фразеологизма  перебирать  в  уме  (в  памяти,  в  мыслях,  в  голове)  содержит  сему “Последовательность, непрерывность” наглядно-чувственных образов, которая, с одной стороны, передаётся в лексикографическом толковании соответствующей фразеологической единицы с помощью наречия последовательно (от последовательный – “1. Непрерывно следующий за другим” [11, с. 566]), а с другой – «прорастает» одновременно из двух значений глагола перебрать – “1. Разбирая, сортируя, систематизируя, пересмотреть (многое). 3. Последовательно, друг за другом коснуться чего-н.” [11, с. 498].

Если вариант фразеологической модели с предложно-падежной формой в памяти употребляется только в значении воспоминания, актуализируя когнитивную связь представления с восприятием, то варианты со словоформами в уме, в мыслях, в голове могут иметь значение и воспоминания, и воображения, подчёркивая в последнем случае когнитивную связь представления с понятием. Ср., например:

«Но кто же? Кто?» – задумался Ахинеев, перебирая в своей памяти все х своих знакомых и стуча себя по груди (А. Чехов. Клевета); Перебираешь в уме дес я ть р а з всё , что видел днём, – опять живьём встаёт башкирская голодовка <…> (Д. Мамин-Сибиряк. Орда) и Петро, бросив вожжи, курил, перебирал в уме все те обидные слова, которые он при новой стычке ск а же т Степану (М. Шолохов. Тихий Дон); Мила Сергеевна погрузилась в размышления. По мере того как она перебирала в уме  во змо жн ые варианты развития событий (в тыся ч у п ер вый р а з перебирала) вокруг судьбы злополучного кредита, уверенность в благополучном исходе операции таяла, как айсберг под небом тёплых широт (Я. Зуев. Расплата. Цена дружбы).

Два последних варианта эквивалентны глаголам придумывал(а) и предполагал(а) (предположить – “1. Сделать предположение (в 1 знач.), допустить возможность чего-н.”; предположение – “1. Догадка, предварительное соображение” [11, с. 579]; догадка – “1. Предположение о вероятности, возможности чего-н.” [11, с. 173]; соображение – “1. см. сообразить” – “2. Понять, догадаться о смысле чего-н.” [11, с. 745]; допустить – “3. Счесть возможным, предположить” [11, с. 179]).

Значение воображения / будущего в двух последних примерах задаётся прилагательными (при) новой (стычке) (контекстуально новый – “Будущий, очередной”) и возможные (варианты) (возможный – “1. Такой, который может произойти, мыслимый, осуществимый, допустимый” [11, с. 96]), а также формой будущего времени глагола скажет [2, с. 173–180, 186].

Определительные же местоимения всех, всё и все с семантикой нерасчленённой множественности в первых трёх прозаических фрагментах характеризуют вспоминаемые / воображаемые картины как совокупность составляющих их наглядно-чувственных образов – «деталей» целостного процесса воспоминания / воображения.

Нередко художественный контекст актуализирует в значении рассматриваемого фразеологизма сему повторяемости представлений. Во втором и четвёртом высказываниях на неоднократность непрерывно возникающих в памяти / воображении картин прошлого / будущего указывают словосочетания количественной семантики десять раз и в тысячу первый раз.

В результате сема последовательности, непрерывности наглядно-чувственных образов дополняется семами их множественности, повторяемости и, как следствие, длительности самого процесса воспоминания / воображения.

Заметим, что способность фразеологизмов вертится в голове (на языке)¹ и перебирать в уме (в памяти, в мыслях, в голове) передавать семантику не только воспоминания, но и воображения требует корректировки их лексикографического толкования: “Постоянно вспоминается, воображается, находится в сознании, в мыслях” и “Вспоминая, воображая, обдумывать, представлять последовательно одно за другим”.

К ядерным фраземам, наряду с лексемами вспомнить(ся) и вообразить(ся), следует, по нашему мнению, отнести фразеологизмы всплывать в памяти (“Вспоминаться” [15, с. 84]) (3) и игра воображения (“Дар, способность представления чего-л.” [13, с. 215]) (5) соответственно. Это мотивируется употреблением в составе фразеологических единиц семантически маркированных компонентов в памяти и воображения, отсутствием, с одной стороны, фразеологических вариантов с лексемами ЛСП восприятия / интеллектуальной деятельности, а с другой – каких-либо дополнительных сем, в частности умственного усилия. Первый фразеологизм называет естественный процесс извлечения из памяти образов ранее воспринятых объектов действительности, а второй – свойственную лишь человеку способность конструировать на основе этих образов новые наглядно-чувственные картины [2, с. 224–242]. Данное номинативное содержание задаётся и главными компонентами фразеологических словосочетаний всплыть (“1. Подняться из глубины воды на поверхность” [11, с. 109]) и игра (“1. см. играть (“1. Резвясь, развлекаться; забавляться чем-н.”). 2. Занятие, служащее для развлечения, отдыха, спортивного соревнования” [11, с. 238]), которые, подвергаясь метафорическому преобразованию, подчёркивают лёгкость, непринуждённость соответствующих когнитивных процессов: прошлое вспоминается само собой, а    возможное будущее мысленно рисуется человеком в удовольствие, выступая в качестве весёлой игрушки или предмета приятного, часто привычного занятия. Например:

У Владимира <…> всплывали в памяти рваные окровавленные куски одежды с металлическими офицерскими пуговицами <…> (Ю. Бондарев. Выбор); Иногда ему казалось, что он спит, но в лучшем случае это был обман и самообман, пр о фес си о на льна я игра воображения – <…> бессмысленная, как Венеция, бредящая красотой и страшно напоминающая о туманном Севере, где такой же город <…> бредит величием <…> (Ю. Буйда. Ермо).

Неслучайно также и то, что значения рассматриваемых фразеологических единиц объясняются посредством ядерного глагола вспоминать(ся) и ядерного девербатива представление, который, кстати, нуждается в конкретизации, поскольку игра воображения – это дар, способность не вспоминания как такового, но прежде всего – и только – воображения, которое, безусловно, связано с процессом оживления памяти когнитивно. Воображение «играет» образами прошлого: трансформирует, модифицирует, по-новому комбинирует их и нередко, используя отдельные элементы «следов» памяти, создаёт образы таких предметов или ситуаций, которые нельзя наблюдать в объективной действительности. Думается, необходима корректировка лексикографического толкования соответствующего фразеологизма: “Дар, способность воображения чего-л.”.

Таким образом, ядро ЛСП представления включает 2 фраземы, что подчёркивает, с одной стороны, теснейшую взаимосвязь и взаимодействие лексических и фразеологических средств выражения семантики воспоминания / воображения, а с другой – особенную значимость этой семантики для носителей русского языка, проявляющуюся во фразеологизации, прежде всего устойчивой воспроизводимости, словесных комплексов, которые метафорически передают закреплённые в языковом сознании когнитивные смыслы и активно участвуют в концептуализации языковой картины мира.

Большая часть фразеологизмов (69 единиц – 65,7 %) входит в состав ЛСК воспоминания, актуализируя тем самым мысль об априорной практической важности для носителей русского языка памяти и способности извлекать из неё мысленно обработанный жизненный опыт. В русском языковом сознании воспоминание доминирует над воображением как рациональное, неразрывно связанное  с объективной действительностью, исключительно полезное над идеальным, весьма субъективным, в итоге малополезным и даже бесполезным вообще, что убедительно  доказывает анализ русских  пословиц с семантикой  представления [7, с.  50–57] и примеры из художественной прозы. Ср.:

Доброму доб р а я  память; Не будь тороплив, будь памятлив и Не столько соображает,  сколько воображает; А что, собственно, общее? Только одно: никого из них в природе, в реальности не существовало. Так, мираж, зыбь, п ус та я игра прихотливого воображения (С. Абрамов. Как хорошо быть генералом).

Такому противоположному отношению к воспоминанию и воображению есть прежде всего когнитивное объяснение: воспоминание как воспроизведение прошлого – основа любой воображаемой картины; человек создаёт новое, видоизменяя старое [7, с. 17].

К МКП собственно воспоминания – в центральной области ЛСП представления вне пересечения ЛСК воспоминания и воображения (8) – мы относим 52 фразеологические единицы, которые, выражая соответствующее значение, довольно часто обогащают его семами, характеризующими процесс оживления

«следов» памяти с разных сторон. Возникающая в результате семантическая неоднородность фразеологизмов со значением собственно воспоминания отражает переходную, синкретичную суть представления как когнитивной категории.

Фразеологические единицы данного МКП преимущественно имеют в своих значениях дополнительную сему “Постоянность, неотвязность, неотступность, настойчивость, повторяемость” воспоминаний: 1) пасть на ум (“устар. Стать предметом постоянных мыслей, раздумий” [14, с.  35]), не сводить мысли  (“устар. прост. Постоянно думать о ком-л. или о чём-л.” [14, с. 145]), сидеть (засесть) гвоздём в голове (в мозгу) (“Неотвязно, неотступно, постоянно преследовать. О мысли, идее и т.п.” [15, с. 423]), лезть в голову (“Неотвязно, настойчиво возникать, появляться в сознании” [15, с. 224]); 2) не выбить из головы (“Не избавиться от чего-л. навязчивого. О мысли, впечатлении” [15, с. 89]); 3) приходит на память (на ум) (“1. Вспоминается; вновь возникает в сознании” [15, с. 359]); держать в мыслях (в уме, на уме, в голове, в думках) (“Постоянно помнить, думать о ком-л. или о чём-л.” [15, с. 136]), не идёт (не выходит) из головы (из памяти, из ума, с ума) (“разг. Не забывается, навязчиво помнится, беспокоит кто-л. или что-л.” [13, с. 217]), звучит в ушах (“Сохраняется в памяти, не забывается что-л.” [13, с. 208]).

Приведённая последовательность фразеологизмов отражает ослабление в их значениях понятийного и, наоборот, усиление наглядно-чувственного компонента. Так, фразеологические единицы первой группы можно было бы отнести к ЛСП интеллектуальной деятельности, поскольку их лексикографические толкования даются посредством слов с соответствующим значением: мысль, раздумье, думать, идея, сознание и т.п. Однако фрагменты художественных произведений, данные в качестве иллюстративного материала словарных статей, следует рассматривать как примеры семантического сдвига в значениях названных ранее фразеологизмов – актуализации семы запоминания / воспоминания [7, с. 13–14]:

«Расхвораюсь – смерть тогда». Эти слова гвоздём засели в голове <…> (В. Шишков. Пурга); – И вдруг пала ты мне на ум как спасение. Через тебя за жизнь стал цепляться. С одной думой ложился, с одной вставал. Тобой и выжил (И. Акулов. Касьян Остудный); День и ночь мысли с тебя не свожу! (В. Бахметьев. Преступление Мартына); Разная старина в голову лезет (А. Куприн. Брегет).

В толковании фразеологизма не выбить из головы появляется своеобразный намёк на сохранение в памяти прошлого чувственного опыта – впечатление (“1. След, оставленный в сознании, в душе чем-н. пережитым, воспринятым” [11, с. 105]).

Значения же фразеологических единиц третьей группы объясняются посредством слов с семантикой памяти / воспоминания: вспоминаться, помнить(ся), память. Причём 3 предпоследних фразеологизма, включая варианты, имеют значение памяти, но это память динамичная, не собственно воспоминание, однако предполагающая его. Иллюстративные примеры, приведённые в словарных статьях, а также примеры из художественных прозаических произведений передают те речевые ситуации, в которых рассматриваемые фразеологические единицы обозначают фактически воспоминание [7, с. 19]:

– Нужно думать о боге, а я на мыслях держу всё тебя (Н. Успенский. Любовное объяснение); Он не спал. Из головы у него не шла лисица (В. Короленко. Сон Макара); А сердце неспокойно: ест ли, пьёт, а Ванюшка из памяти не выходит (А. Ремизов. Николина сумка).

Независимо же от соотношения понятийного и наглядно-чувственного компонентов в толковании фразеологических единиц всех трёх групп используется лексика со значением постоянности, неотвязности, неотступности, повторяемости в сознании образов памяти: постоянный, навязчивый, постоянно, неотвязно, неотступно, настойчиво, вновь, преследовать.

Исключением является фразеологизм звучит в ушах, в лексикографическом описании которого отсутствуют семантические маркеры длительности, настойчивости воспоминаний. Вместе с тем коммуникативные контексты – иллюстративный материал в словарной статье и примеры из художественной прозы – актуализируют сему постоянности, неотступности наглядно-чувственных образов, возникающих в памяти литературных героев:

В ушах ещ ё звучат обрывки дневных разговоров (А. Чаковский. У нас уже утро) и И этот выстрел теперь всё ещ ё звучал в ушах Никифора (Е. Салиас. Крутоярская царевна).

В данных высказываниях актуализатором соответствующей семы выступает слово ещё – гибрид наречия со значением “3. До сих пор, пока” [11, с. 191] и усилительной частицы. Этот лексико-грамматический компонент подчёркивает, что между непосредственным восприятием объекта действительности и воспоминанием о нём не было «перерыва», обрывки дневных разговоров и выстрел не забывались ни на минуту и жили в памяти персонажей на протяжении всего времени «перетекания» слухового восприятия в слуховое представление – неотвязно преследующее воспоминание.

Актуализация семы неожиданности в значении фразеологизма подвернуться на язык (“прост. Возникать, появляться; вспоминаться” [14, с. 55]) обусловливается одним из значений глагола подвернуться – “2. перен. Попасться случайно (разг.)” [11, с. 531] (случайно от случайный – “1. Возникший, появившийся непредвиденно” [11, с. 731]). Эта сема находит непосредственное выражение в лексикографическом толковании фразеологизма подвернуться на глаза (“прост. Случайно привлечь к себе чьё-л. внимание, быть замеченным, увиденным кем-л.” [14, с. 55]), реализующего синкретичное значение зрительного ощущения / восприятия.

В художественной прозе семой внезапности может обогащаться и значение фразеологизма приходит на память (на ум) (“1. Вспоминается; вновь возникает в сознании” [15, с. 359]). Этому нередко способствует употребление в коммуникативном контексте наречий вдруг (“1. Неожиданно, внезапно” [11, с. 75]), неожиданно, внезапно и т.п. Например:

К тому же ему внеза п но пришло на память, что даже в самые голодные поры у него всегда был хлеб с салом <…> (В. Пьецух. Прощальное путешествие); Я <…> уже закрыл было глаза, как вдр уг мне пришло на ум, что в течение вечера я ни разу не вспомнил о моей жестокой красавице <…> (И. Тургенев. Ася).

Тот факт, что данный фразеологизм уже был рассмотрен нами в группе фразеологических единиц с актуализированной семой постоянности, повторяемости воспоминаний, подчёркивает полисемантичный характер фразем-экспонентов ЛСП представления в целом и ЛСК воспоминания в частности.

3 фразеологизма: рыться в памяти (воспоминаниях) (“разг. Стараться вспомнить что-л., о чём-л.” [14, с. 135]), вызывать в своей памяти (“Стараться припомнить, вспомнить что-л.” [13, с. 93]), дай бог память (памяти) (“Выражение желания, усилия вспомнить что-л.” [15, с. 126]) – содержат в своих значениях сему

“Умственное усилие”, которая в соответствующих словарных толкованиях мотивируется употреблением глаголов стараться (“2. с неопр. Стремиться, хотеть сделать что-н.” [11, с. 761]) и припомнить (“1. Вспомнить, восстановить в памяти, вернуться мыслью к прошлому” [11, с. 595]), а также существительного усилие (“Напряжение сил (физических, умственных)” [11, с. 836]) [7, с. 20]:

–    Вспомните, поройтесь в памяти (И. Гончаров. Обыкновенная история); Есть сладость в том, как, наученный опытом долгих лет, вызываешь в своей памяти прошлое и расставляешь по-своему всё на места (М. Пришвин. Заполярный мёд).

К этим фразеологическим единицам примыкает фразеологизм вертится в голове (на языке)² (“Никак не приходит в нужный момент на ум, не вспоминается в момент разговора что-то хорошо знакомое, известное” [9, с. 58]), в значении которого, наряду с семой умственного усилия, благодаря отрицательному наречию никак и отрицательным частицам не при глаголах-сказуемых в лексикографическом толковании реализуется сема затруднения воспоминания, невозможности что-либо воспроизвести в сознании «здесь и сейчас». Например:

– Был у нас в роте командир, поручик… Вот оказия, никак его фамилии не вспомню… На языке вертится, а не вспомню (К. Седых. Даурия); – Кажется, что так легко припомнить, так и вертится в голове, а что именно – не знаю. Никак не схватить (В. Гаршин. Художники).

Художественные описания ситуаций, в которых память персонажей оказывается немобильной, не только формируются соответствующим фразеологизмом, но и поддерживаются  лексико-грамматическими компонентами с семантикой отрицания (никак, не вспомню; не знаю, никак не схватить).

Значение эмоционально окрашенного воспоминания имеют фразеологизмы память души (“разг. То, что глубоко прочувствовано кем-либо, тяжело пережито” [14, с. 34]) и бередить рану (душу) (“Вызывать тягостные воспоминания” [15, с. 35]), что подчёркивается употреблением в истолковании их значений эмоциональных слов глубоко (от глубокий – “4. перен. Обладающий глубиной (в 4 знач.), большой и сильный”; глубина – “4. перен. Сила, степень проявления чего-н.; основательность” [11, с. 136]), тяжело (от тяжёлый – “7. Горестный, мучительно-неприятный” [11, с. 817]) и тягостный (“книжн. Трудный, обременительный, мучительно- неприятный” [11, с. 817]) [7, с. 20]:

Его гравюры и иллюстрации к книгам, посвящённым блокаде, – это своеобразная летопись памяти души художника <…> (М. Дудин. Дни и ночи мужества); [Песня] <…> стонет и оживляет сердце тихой щекочущей болью, бередит в нём старые раны и будит тоску (М. Горький. Двадцать шесть и одна).

Нейтральное – без дополнительных сем – значение воспоминания передаётся фразеологизмом вспадать на ум (мысль) (“устар. 2. Вспоминаться кому-л.” [13, с. 85]):

– Послушай-ка: теперь вспадает мне на ум. Ты помнишь ли, какой великий вышел шум о векселе, что я велел на обороте почистить? (В. Капнист. Ябеда); Вспало ему на ум горе немалое: потеря жены, незадолго пред тем умершей и горячо любимой (И. Калашников. Камчадалка).

Особое место в ряду фразеологических единиц с семантикой воспоминания занимает фразеологизм лёгок на помине (“Появляется как раз в тот момент, когда о нём говорят или думают” [15, с. 221]). Например:

–   А вы легки на помине – мы с женой се й ча с лишь об вас го во р и ли (М. Лермонтов. Два брата); – А-а! Вот это кто! Лёгок на помине, – сказал он, выходя из-за стола и протягивая Воронько руку. – А я как раз о тебе се й ч а с дума л (Б. Горбатов. Донбасс).

На наш взгляд, в значении данной фразеологической единицы гармонизированы наглядно-чувственный и собственно перцептивный компоненты: с одной стороны, нельзя говорить и думать о ком-либо, не вспомнив о соответствующем предмете речи / мысли; с другой стороны, тот, о ком вспоминали, говорили, думали, становится объектом непосредственного восприятия.

Употребление в приведённых художественных фрагментах темпорального наречия сейчас (“1. В настоящее время, теперь” [11, с. 707]), формирующего в высказываниях план настоящего, актуализирует, во- первых, теснейшую диалектическую взаимосвязь восприятия и представления; во-вторых, способность воспоминания быть фактом настоящего, когда сам наглядно-чувственный образ воспринимается в сознании «здесь и сейчас».

Воспоминание, онтологически связанное с прошлым, преобразует его в настоящее, выступая когнитивной «скрепой» между двумя временными планами. Фразеологизм лёгок на помине точно отражает логику такого преобразования: восприятие предмета в прошлом → фиксация памятью образа этого предмета в прошлом → воспоминание о данном предмете в настоящем → восприятие вспомнившегося предмета в настоящем. Думается, неслучайно данная фразеологическая единица обычно употребляется в речи с оттенком удивления, передавая следующий обобщённый смысл: “Надо же / удивительно / чудеса: вот только что о тебе вспомнил / сказал / подумал – и ты появился / тут как тут”. Человеку трудно  и даже невозможно уловить и осознать момент «перетекания» прошлого в настоящее и наоборот, объяснить постоянные метаморфозы бесконечных восприятий и представлений в целостном познавательном процессе.

Специального комментария также требуют фразеологизмы с компонентами  на язык / на языке, «высвечивающими» когнитивную взаимосвязь представления – воспоминания – не только с восприятием, но и с понятием.

Причём, по нашему мнению, в семантике фразеологических единиц подвернуться на язык и вертится в голове (на языке)¹ одновременно реализуются и метафоризируются значения двух лексических омонимов язык: язык¹ – “1. Подвижный мышечный орган в полости рта, воспринимающий вкусовые ощущения, у человека участвующий также в артикуляции” и язык² – “3. Речь, способность говорить” [11, с. 913].

С одной стороны, воспоминание так реально воспринимаемо в мыслях, что запомнившийся материальный объект действительности как будто ощущается и воспринимается непосредственно, снова «пробуется» на глаз, на слух, на вкус, на ощупь и т.п.

С другой стороны, воспоминание «просится на язык», поскольку представление, которое нельзя назвать словом, тяготеет к вербализации, являясь обязательным этапом в формировании словесно обозначаемого понятия. Всякое слово необходимо сартикулировать, что невозможно сделать без языка – специального органа в ротовой полости человека. А произнесённое про себя или вслух слово есть факт речевой деятельности индивидуума,  доказательство  его  способности говорить.  Речепроизводство  же  неотделимо  от  мышления и «экранирует» его. Неслучайно во втором фразеологизме словоформы на языке и в голове (голова – “3. Ум, рассудок” [11, с. 139]) выступают в качестве вариативных компонентов одной фразеологической модели, подчёркивая целостность речемыслительной деятельности человека.

К МКП поминания как поминовения усопших, на наш взгляд, относятся всего 2 фразеологизма: светлой памяти (“высок. Об умершем, покойном, которого вспоминают с уважением, почтением, любовью” [14, с. 34]) и вечная память (“устар. Молитва о вечной загробной жизни для умершего” [14, с. 34]), – которые весьма специфичны на фоне лексических экспонентов помянуть (во 2 знач.), поминки, помин и нуждаются в пояснении.

Первую фразеологическую единицу можно было бы включить в МКП собственно воспоминания, но, поскольку это воспоминание особое – об умершем, покойном, она рассматривается нами в МКП поминания как своеобразная этикетная формула сакрального содержания. Например:

– Матери нашей, светлой памяти, давно нет. А жизнь-то идёт. Трудно одному (А. Скрыпник. Любовь).

Очевидно, что данный фразеологизм ситуативно не «привязан» к житейскому обряду поминовения как таковому: он фиксирует факт воспоминания об усопшем независимо от процедуры поминок. В этом проявляется народная и по-христиански глубокая мудрость помнить о покойных всегда, сохраняя тем самым единство бессмертных человеческих душ, поддерживая связь земного и горнего мира, освящённую чаянием «воскресения мертвых и жизни будущаго века» [10, с. 14].

Причём, несмотря на то что усопшие большей частью люди грешные и могут оставлять о себе память не самую добрую, русская православная традиция учит относиться ко всем покойным одинаково – с уважением, почтением, любовью, ибо такое поминание помогает душе усопшего на Страшном Суде встать по правую руку Господа и обрести Царствие Небесное, а живых призывает прощать и готовиться к переходу в Вечность. Неслучайно в народе говорят: «О покойном – или хорошо, или ничего / никак» / «О покойном – только хорошее»; в случаях же воспоминания о каком-либо пороке усопшего обычно добавляют: «Не тем будет помянут».

Фразеологизм вечная память относит нас к христианской – церковной – традиции отпевания покойного и его поминания в дальнейшем:

–   И Кирилу Петровичу отпоют вечную память, как ныне Андрею Гавриловичу (А. Пушкин. Дубровский); Шли и шли, и пели «Вечную память», и, когда останавливались, казалось, что её по залаженному продолжают петь ноги, лошади, дуновения ветра. Прохожие пропускали шествие, считали венки, крестились (Б. Пастернак. Доктор Живаго).

Эта православная молитва обращена не к образу усопшего, а к Богу с великой просьбой простить покойному все его грехи и даровать ему Царствие Небесное:

Во  блаженном  успении  вечный  покой  подаждь,  Господи, усопшему  рабу  Твоему  (усопшей  рабе Твоея) (имя), и сотвори ему (ей) веч ную п а мя ть . В еч на я п а мя ть (трижды) [10, с. 634].

Добавим, что под вечной памятью в соответствующей молитве понимаются не столько воспоминания телесно живых людей о телесно умерших, хотя дома и на кладбище мирянин добавляет к ней слова: Душа его (ея) во благих водворится, и память его (ея) в род и род [10, с. 637]), сколько – и прежде всего – Божия память о всех людях как Святой Залог дарования им Царствия Небесного. Ср.:

Господи небесе и земли, п о мя ни мя грешнаго раба Твоего, студнаго и нечистаго, во Царствии Твоем [10, с. 273] и <…> И в час разлучения души нашей от бреннаго сего тела, о Сладчайший Иисусе, прими в руце Твои  дух наш и п о мя ни нас, егда приидише во Царствии Твоем [10, с. 7–8] и По мя ни , Господи, прежде усопшия отцы и братию нашу и упокой я, идеже присещает свет лица Твоего [10, с. 280–281].
Неслучайно поминальные молитвы о сотворении вечной памяти поются / читаются за всех усопших, включая новопреставленного:

<…> Подаждь, Господи, оставление грехов всем прежде отшедшим в вере и надежи воскресения, отцем, братиям и сестрам нашим, и сотвори им веч ную па мя ть [10, с. 29].

Фразеологизмы, которые составляют МКП памяти и значения которых объясняются в словарях посредством глагола запоминаться (запомниться) (“Сохраниться в памяти” [11, с. 219]), мы делим на 2 группы.

В первую входят фразеологические единицы с семой качества памяти “Крепко, прочно, надолго, навсегда” запомнить(ся): врезываться в душу (сердце) (“разг. Крепко запоминаться, запечатлеваться” [13, с. 81]), западать в душу  (в  сердце, в голову) (“разг. 1.  Производя сильное  впечатление, надолго запомниться” [13, с. 201]), врезаться в память (“Прочно, крепко запоминаться; запечатлеваться” [15, с. 82]), оставаться  в памяти (“Запоминаться” [14, с. 20]), в свежей памяти (“устар. Ещё хорошо помнится что-л.” [14, с. 33]), засесть в голову (в память) (“разг. Запомниться, запечатлеться, произвести впечатление на кого-л.” [13, с. 203]), брать (взять) (себе) на ум (“устар. Принимать к сведению, брать на заметку; хорошо запоминать что-л.” [13, с. 40]).

Заметим, что от первого и второго фразеологизмов к последнему в значениях наблюдается нейтрализация эмоционально-оценочной окраски, что обусловливается семантикой приглагольных компонентов в составе фразеологических единиц: в душу (сердце) (душа – “1. Внутренний, психический мир человека, его сознание” [11, с. 186]; сердце – “2. перен. Этот орган (“1. Центральный орган кровеносной системы в виде мышечного мешка (у человека в левой стороне грудной полости)”) как символ души, переживаний, чувств, настроений” [11, с. 711]) – в память – в голову – на ум.

В художественной прозе самыми частотными являются фразеологические единицы с предложно-падежной формой в память(и), непосредственно указывающей на сохранение в сознании «следов» прошлого:

<…> Ввязался он в это только потому, что врезался в память Никанору Ивановичу благодаря своим частым выступлениям по радио (М. Булгаков. Мастер и Маргарита); Казни 1740 года были у них в свежей памяти (А. Пушкин. История Пугачёва).

Такая характеристика памяти, как прочность, в лексикографических толкованиях рассматриваемых фразеологизмов передаётся наречиями крепко, надолго, прочно, хорошо.

Исключением являются фразеологические единицы оставаться в памяти и засесть в голову (в память). Например:

Отчётливо осталось в памяти только одно: я дышал так громко, что слышал, как дышу, и всё хотел как-нибудь потише – и не мог (Е. Замятин. Мы); Эти слова неприятно засели мне в память (М. Горький. Мои университеты).

В описаниях значений данных фразеологизмов специальные семантические маркеры прочности памяти отсутствуют, однако сема “Крепко, прочно, надолго, навсегда” осознаётся во фразеологических значениях благодаря семантике многозначных глаголов,   имеющих эту сему в первом значении и сохраняющих, «развивающих» её в значениях последующих: остаться – “1. Продолжить пребывание, нахождение где-н. 2. Сохраниться, не исчезнуть” [11, с. 462] – и засесть – “1. Надолго расположиться где-н. 2. Сесть надолго, взявшись за какое-н. занятие. 3. Скрытно расположиться где-н. Засесть в засаду. 4. Попав глубоко, застрять. Засела мысль в голове (перен.)” [11, с. 222].

Ко второй группе мы относим фразеологизмы с семой “Умственное усилие, целенаправленность”

запоминания: завязать (на память) узелок (“Постараться хорошенько запомнить что-л.” [13, с. 193]) и брать (взять) на заметку (“разг. 1. Стараться запомнить кого-л. или что-л. как нечто значительное, важное, исключительное” [13, с. 38]), – которая актуализируется в толкованиях соответствующих значений глаголом (по)стараться – “1. Делать что-н. со старанием” (старание – “Стремление выполнить что-н. хорошо, добросовестно”) [11, с. 761]:

«А ты, между прочим, тоже жук хороший. От меня свои шуры-муры скрываешь, а тут весь Архангельск знает. Ладно, я не злопамятный, но узелок завяжу» (Ф. Абрамов. Две зимы и три лета); Ванька каким-то образом выслеживал, где находится та или иная гороховая делянка, брал её на заметку, <…> и, подмигивая мне, объявлял: «Завтра пойдём!» (М. Алексеев. Драчуны).

ЛСП восприятия включает, без сомнения, фразеологизмы со значением слухового восприятия [7, с. 12–13]: наставлять ухо (“прост. Настораживаться; внимательно прислушиваться” [13, с. 318]) и распускать уши (“прост. Внимательно и долго слушать кого-л., проявляя излишнее любопытство к содержанию разговора” [14, с. 120]), – которые не обнаруживают тяготения к ЛСП представления – ЛСК воспоминания – и сохраняют свою перцептивную семантику без актуализации наглядно-чувственного компонента во фразеологических значениях. Например:

Только когда снаружи налетал на избушку порыв бушевавшего по лесу ветра, он начинал тревожиться и наставлял ухо, прислушиваясь к чему-то с испуганным видом (В. Короленко. Лес шумит); – Ну чего стоишь? – прикрикнула на меня Лизавета и обожгла недобрым взглядом. – Иди домой, ишь распустил уши-то! (В. Рыбин. Федяшкин телевизор).

Два же фразеологизма со значением зрительного восприятия: обмеривать взглядом (“устар. Пристально оглядывать кого-л. или что-л.” [14, с. 9]) и пощупать глазами (взглядом) (“устар. Посмотреть на кого-л. или на что-л. пристально, распознавая, испытывая” [14, с. 84]) – находятся, на наш взгляд, на периферии ЛСП представления – в секторе пересечения с ЛСП восприятия, поскольку пристально оглядывать, оценивать можно не только непосредственно воспринимаемый объект действительности, но и образ этого объекта – воспроизводимый в памяти или конструируемый в воображении.

Несмотря на отсутствие в нашей картотеке примеров употребления данных фразеологических единиц в значении представления, теоретически подобное функционирование в речи, безусловно, допустить можно:

Он долго обмеривал глазами вчерашний / завтрашний день; Она несколько раз пощупала глазами (взглядом) вчерашнее поведение сына / будущую встречу с Сергеем и т.п.

«Наглядно-чувственный» потенциал фразеологизмов с общеязыковым значением зрительного восприятия объясняется физиологическими, психическими и психологическими причинами. Нервы, идущие от глаз к мозгу, в двадцать пять раз толще, чем те, которые идут к мозгу от ушей [17], в результате чего зрительное восприятие у человека доминирует над слуховой перцепцией. Поэтому неслучайно 90 % информации из окружающего мира воспринимается человеком зрительно.

Вместе с тем приоритет зрения над слухом в когнитивной деятельности человека обусловливается предметностью восприятия вообще, когда «психические образы предметов человек осознаёт не как образы, а как реальные предметы, вынося образы во вне, объективизируя их. Предметность – отнесённость мозговой информации о предметах к реальным предметам. Предметность восприятия означает адекватность, соответствие образов восприятия реальным предметам действительности, «объективированность» образа» [8, с. 56].

Отсюда вытекает мысль о том, что предметность зрительной перцепции носит непосредственный характер, тогда как слуховое восприятие опосредовано предметностью зрительной перцепции: звук не возникает сам по себе – его при определённых условиях в определённой ситуации издаёт некий предмет. Зрительное восприятие данного предмета позволяет в большей мере познать свойства создаваемого им звука. Неслучайно в пословицах разных народов говорится о преимущественном доверии человека зрению, нежели слуху:

Лучше один раз увидеть, чем тысячу раз услышать (арабская); Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать (китайская); Лучше один раз увидеть, чем один раз услышать (корейская); Лучше один раз посмотреть, чем сто раз услышать (таджикская); Лучше один раз своими глазами увидеть, чем сто раз услышать (русская) [16].

К тому же зрительная перцепция быстрее мобилизует человеческую память и тем самым активнее идентифицирует воспринимаемые предметы реальности: «видеть – это значит соотносить воспринятые зрительные сигналы с одной из гипотез, существующих в хранилищах мозга» [8, с. 53]. Неудивительно, что узнать другого человека (“1. Обнаружить в ком-чём-н. знакомого, знакомое” [11, с. 826]) легче, увидев его самого, а не услышав его имя или голос, потому что и с именем, и с голосом обязательно должен быть связан определённый зрительный образ.

Очевидно, что потенциальная способность фразеологизмов с общеязыковой семантикой зрительного (а не слухового)    восприятия   в   особом   коммуникативном   контексте   передавать   семантику   представления «высвечивает» одну из объективных особенностей отражения действительности в сознании человека.

Итак, экспонентами ЛСП представления выступают не только лексемы, но и фразеологизмы, что подчёркивает актуальность семантики воспоминания / воображения для носителей русского языка. Фразеологизация словесных комплексов, передающих когнитивные смыслы, порождаемые самой категорией представления, свидетельствует о значимой – устойчивой – роли «наглядно-чувственной» семантики и презентующих её единиц в концептуализации русской языковой картины мира.

При отсутствии архифраземы фразеологизмы с семантикой представления распределяются по всем зонам смоделированного нами ЛСП: в ядерной и центральной околоядерной частях, в ЛСК воспоминания и на периферии – в секторе пересечения с ЛСП восприятия. Причём фразеологические единицы ЛСК воспоминания экспонируют все его микрополя: собственно воспоминания, поминания и памяти. В рамках каждого МКП фразеологизмы образуют группы в зависимости от общности дополнительных сем в их значениях, обнаруживая свою полисемантичность, коррелируя с лексемами и фундируя таким образом необходимость рассмотрения в качестве полноценных представителей соответствующего ЛСП.

Безусловно, для полной характеристики фразеологической составляющей ЛСП представления необходимо проанализировать фразеологизмы-экспоненты ЛСК воображения и другой периферии – зоны пересечения с ЛСП интеллектуальной деятельности.

 

Список литературы

1.     Бабайцева В.В. Структурно-семантическое направление в современной русистике // Бабайцева В.В. Избранное. 2005–2010: Сб. науч. и науч.-методич. ст. – М. – Ставрополь: Изд-во СГУ, 2010. – С. 61–73.

2.     Голайденко Л.Н. Глаголы и девербативы с семантикой представления в современном русском языке (на материале художественной прозы): Моногр. – Уфа: Изд-во БГПУ, 2015. – 286 с.

3.     Голайденко Л.Н. Категория представления как структурно-семантическая (на материале художественной прозы) // Вестник Томского гос. пед. ун-та. – Томск: ТГПУ, 2013. – № 3 (131). – С. 140–145.

4.     Голайденко Л.Н. Лексика со значением представления в современном русском языке (на материале художественной прозы): Моногр. – Уфа: Изд-во БГПУ, 2013. – 142 с.

5.     Голайденко Л.Н. ЛСП представления в современном русском языке: ядро, лексико-семантический класс воображения и периферия (на материале художественной прозы) // Сб. науч. тр. по итогам междунар. науч.-практ. конф. (10 ноября 2015 г.). Вып. 2. – Красноярск: ИЦРОН, 2015. – С. 34–44.

6.     Голайденко Л.Н. ЛСП представления в современном русском языке: ядро, лексико-семантический класс воспоминания и периферия (на материале художественной прозы) // Филологические науки. Вопросы теории и практики. – № 10(52): в 2-х ч. Ч. 2. – Тамбов: Грамота, 2015. – С. 64–71.

7.     Голайденко Л.Н. Лексико-фразеологические средства выражения семантики представления в современном русском языке (на материале художественной прозы): Моногр. – Уфа: Издательство БГПУ, 2012. – 72 с.

8.     Еникеев М.И. Психологический энциклопедический словарь. – М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2006. – 560 с.

9.     Жуков В.П., Сидоренко М.И., Шкляров В.Т. Словарь фразеологических синонимов русского языка / Под ред. В.П. Жукова. – М.: Рус. яз., 1987. – 448 с.

10. Молитвослов на всякое прошение души. – М.: «Именинник», «Глаголъ», 2011. – 848 с.

11. Ожегов С.И. Словарь русского языка: 70 000 слов / Под ред. Н.Ю. Шведовой. – 23-е изд., испр. – М.: Рус. яз., 1991. – 917 с.

12. Солодуб Ю.П. Типология значений языковых единиц докоммуникативного уровня (функциональны й аспект анализа) // Филологические науки. – М. – 1998. – № 5. – С. 37–46.

13. Фразеологический  словарь  русского литературного языка конца 18–20 вв.: В 2-х т. / Под ред. А.И.Фёдорова. – Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1991. – Т. 1: А – Н. – 340 с.

14. Фразеологический словарь русского литературного языка конца 18–20 вв.: В 2-х т. / Под ред. А.И. Фёдорова. – Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1991. – Т. 2: О – Я. – 274 с.

15. Фразеологический словарь русского языка / Под ред. А.И. Молоткова. – 3-е стереотип. изд. – М.: Русский язык, 1978. – 543 с.

16. http://citaty.socratify.net/arabskie-poslovitsy-i-pogovorki/237816.

17. http://psychologiya.com.ua/v/3893-vidy-pamyati-.html.