20 марта 2016г.
Сказка, вымышленный рассказ, небывалая и даже несбыточная
повесть, сказание.
В.И. Даль Сказка ложь, да в ней намѐк, добрым молодцам урок.
Рус. пословица Мы рождены, чтоб сказку сделать былью.
П.Д. Герман. «Авиамарш»
Начну с того, что доложу: позаглядывал в несколько солидных справочных изданий – искал определение понятия «сказка». Выяснил, что в «Словаре по этике» последнего издания советских лет на искомых страницах приводятся статьи «Ситуационная этика» и «Скептицизм» [Словарь по этике, С. 312 – 315]. Словарь «Эстетика» (1989г.) на искомых страницах даѐт статьи «Ситуация в искусстве» и «Сковорода Григорий Саввич» [Эстетика, С. 316 – 317]. «Философский энциклопедический словарь» тех же времѐн даѐт статьи «Системный подход» и «Скандха» [ФЭС, С. 612 – 614 ]. В Энциклопедическом словаре «Этика», изданном в нашем веке (2001 г.), есть статьи «Сикха» и «Скептицизм» [Энц. словарь Этика, С. 435 – 438]. Полистал «Новую философскую энциклопедию» – там наткнулся на статьи «Ситуация» и «Скандхи» [Нов. Филос. Энц-я, С. 561]. Полюбопытствовал кроме того, что пишут про сказку психологи – в фундаментальном фолианте «Психологическая энциклопедия», который взрослому человеку нелегко поднять одной рукой (1095 страниц) есть объяснение для тем «Системы и теории», «Склонность к несчастным случаям и техника безопасности»[Психол.энц-я, С. 805 – 807]. Но статьи «Сказка» нет как нет. Очень даже вероятно, что философски и психологически компетентные люди умеют убедить издателей, что «Сикха» или «Скандхи» для современного российского читателя актуальнее понятия «Сказка». Но я с давних лет придерживаюсь рабоче- крестьянских и здоровых обывательских взглядов на многие жизненные ситуации, и это в числе прочего побуждает меня усомниться в единственно-правильном составлении словников для указанных справочных изданий. В самом деле, например, энциклопедический словарь «Этика»не содержит таких самоочевидно и универсально значимых тем, как «Авторитет», «Великодушие», «Запрет»,«Предписание», «Личность», «Ложь», «Честность», «Мера», «Отношение». Не выделены понятия «Принцип» и «Принципиальность», «Уважение», «Цинизм». Где уж тут взяться вниманию к тому термину, который я нынче избрал фокусом своего внимания:
«Сказка»! Вместе с тем – роль феномена, обозначаемого понятием «сказка» трудно переоценить. Каждый из нас в самый значимый период своей жизни для закладывания мироотношения, в детстве, живѐт в мире скорее не реальном, а игровом, волшебном, наполненном самыми неожиданными фантазиями, образами, сюжетами. Соответственно, у каждого человека складывается целый вполне устойчивый набор национальных и интернациональных героев, долгие годы сохраняющий яркость и убедительность (для людей всех возрастов!) – Баба Яга, Кащей Бессмертный, Мальчик-с-пальчик, Кот в сапогах, Дюймовочка, Буратино, Стойкий Оловянный Солдатик, Гадкий Утѐнок и многие другие. Наверняка детскими психологами, специалистами по детской литературе и играм уже предприняты усилия для систематизации подобных героев – добрые / злые, щедрые / жадные, самоотверженные / малодушные, патриоты / изменники, верные друзья / коварные враги, весѐлые / плаксивые и прочее. Ещѐ раз подчеркну: сказочные персонажи и ситуации, характерные для сказочных историй, носят фундаментальное, конвертируемое значение для всех возрастов человека. Но, повторяю, профессионалы- этики почему-то проходят мимо этого смыслового поля. А ведь кроме всего прочего, разве сказки заканчиваются с детством?!
Разве вся наша взрослая жизнь не наполнена событиями небывалыми, загадочными, необъяснимыми!
Разве не в каких-то очень даже всамделишных странах многоопытные сказочники работают в СМИ и подрабатывают политтехнологами?
А вкакой-такой сказке золотой запас страны хранится в тридевятом царстве-тридесятом государстве?
В какой, интересно, сказке рассказывается о таком многобожии, где культ золотого тельца дополняется культом отчѐтности – в школе, армии, магазине, тюрьме, науке?
В какой, скажите, сказке законы не упрощают, а усложняют жизнь обычного человека?
В какой вымышленной стране правоохранители – от адвоката и до депутата – пекутся скорее не о справедливости, а о собственных кошельках?
В какой сказке технические новшества не столько помогают людям-пользователям, сколько озабочивают производителей возможностью обогатиться?
В какой сказке, если у отца три сына, то он больше всего гордится сыном-профессиональным футболистом, хоккеистом или теннисистом?
В каких сказочных краях музей о героях-горожанах может оказаться важнее самих героев-горожан, как это, кажется, происходит применительно к ленинградской блокаде?
В какой сказке от пассажиров рейсовых автобусов не спрашивают согласия на участие в скоростных гонках – а ведь именно такова большая политика!
В каком волшебном государстве процент верящих в чудеса граждан больше, чем доля избирателей, принимающих участие во всеобщих и местных выборах?
На какой волшебной планете исторические архивы засекречиваются не на три – пять – десять лет, а на срок жизни трѐх-четырѐх поколений?
В какой сказке богачи и бедняки платят одинаковую долю с доходов, а вдобавок к тому толстосумы то и дело исхитряются получить субсидии-вспомоществования?
В каком волшебном мире придумана такая наука, о которой стыдно сказать тѐще: поскольку там за публикацию не платят гонорара, а, наоборот, платить должен тот, кто хотел бы поделиться мыслями с сообществом коллег?
Наверное, всем памятна история про Ходжу Насреддина, который обещал шаху за десять лет дать образование ослу. А разве нечто подобное не повторяется раз за разом по крайней мере в одной очень интересной, неназванной стране? Кто подсчитал, сколько было таких Насреддинов?! И ведь трагикомизм подобных ситуаций вряд ли сводится к тому, что очередных ослов вновь и вновь отвлекают от полезных работ…
Нужно прямо сознаться: профессионалы-этики сильно отстают от представителей других наук в изучении многоаспектного феномена сказки. Историки философии, культурологи могут дать этикам большую фору. Так, Ф.Х. Кессиди [От мифа к логосу] не просто прописал методологию того, как нужно сопоставлять реальный и вымышленный миры, но и вскрыл механизмы трансформации ценностей вымышленного мира в мир строгой науки. Легенда, миф, вымысел, эпос античного мира закономерным образом порождают философию и формируют качественно новую культуру миропонимания. Причѐм – следует подчеркнуть – новая культура не полностью вытесняет прежнюю, а дополняет еѐ, смещая акценты и сложным образом переплетаясь с нею, взаимодополняя еѐ. Так, боги и герои Древнего Египта, шумерской, эллинской, римской эпох продолжают жить и в наше время, добавляя звуков, красок, ароматов в сегодняшнюю картину мира. Ведь вопреки всем сомнениям постмодернизма человеческие искания продолжают вестись и в пространстве нравственных ценностей, в модусах достоинства, гуманности, справедливости.
Не буду оригинальным, если напишу, что показательным образом полезны для осмысления социокультурной природы сказки труды В.Я. Проппа. Так, именно им осуществлены мощные обобщения в данном смысловом пространстве. По поводу обобщений – пара слов. Известно, что в знаменитом Декалоге Моисей не писал: «Запрещено брать чужую кухонную утварь», «Нельзя присваивать соседского домашнего скота», «Не прикарманивай казѐнного имущества», «Не утащи у незнакомца понравившуюся одежду». «За сворованные деньги тебя ждѐт наказание» и т.п. В восьмой заповеди кратко сказано: «Не укради». И эта формула ѐмко включает в себя все разновидности присвоения чужого не только материального имущества, но и интеллектуальной собственности. (В скобках признáюсь: меня сильно озадачивает, почему воровство не попало в смертные грехи. А, допустим, обжорство – попало. Но это так, к слову)
Так вот, В.Я. Пропп обратил внимание, что в считающихся разными сказках происходят типические ситуации. Например, мачеха посылает неродную дочь на испытание, или царь поручает Ивану какое-нибудь сверхтрудное дело [Пропп, С. 135 - 136]. Сходство описанных в сказках ситуаций позволило вдумчивому исследователю выделить в сказке некие наиболее важные составные элементы. Ясно, что культуролог Пропп делает упор на тех аспектах сказки, которые представляются важными ему-культурологу. Если бы он всматривался в предмет изучения глазами экономиста, эстетика или юриста – ведущие элементы оказались бы, бесспорно, и по числу и по содержанию иными. Поделюсь собственным наблюдением. Однажды мне пришло в голову внимательно вчитаться в начальные три-четыре страницы Платонова «Пира» (те, которые предваряют описание застольной философской беседы, и как бы не очень по сюжету нужны). В итоге я просто-напросто выписал те слова, которые представляют значимость для этики. Получилось следующее (привожу слова не хронологически, а по алфавиту): беседа, велеть, вырядиться, давать пир, делиться, доблесть, достойный, друг, жалеть кого, жалок, любовь, мудрец, надсмотрщики, надругаться, нападать, напиваться, насмешник, несчастный, обещание, обещать, обижать, окликнуть, оправдаться, отказываться, отпраздновать, победное торжество, поносить, поступок, почитать, правда, приглашение, приказ, приносить жертву, просьба, противиться, пылкий, рассказывать, смеяться над кем, смущаться, советовать, соглашаться, тоска, угощать, ублажать, успех, хвалить, шутливо. Всего, если я не просчитался, – ровно 50 этически значимых выражений. Тогда как читая этот же текст глазами какого-нибудь математика – можно было бы сделать, с натяжками, всего 22 выписки: безмерно, более, больше, большинство, вдвоѐм, всѐ, доля, достаточно, издали, маленький, менее, много, ничего, первый, поделиться, пóлон, пуст, середина, следующий, сообщить, три, тридцать с лишним тысяч [Платон. Пир, С. 3 – 7].
На основе такого – может, наивного, – подсчѐта я предположил, что начальные страницы знаменитого диалога уже как бы настраивают читателя на вполне определѐнный лад, на восприятие не столько математических истин, сколько на нравственно-ценностный лад. Но мы отвлеклись. Сюжетом с первыми четырьмя страницами «Пира» мне хотелось подтвердить ту мысль, что при анализе народных сказок читатель- этик обратит внимание на иные сюжеты, нежели фольклорист, филолог или культуролог. Чем политолог, системотехник, военный историк, возрастной или гендерный психолог.
В частности, думается, этическому взгляду на сказку не обойтись без таких оценочных параметров, как мотивы действующих лиц, осознанные цели, контекст происходящего, используемые ими средства для достижения поставленных целей, старания, результаты и отношение к ним. Нетрудно подсчитать: параметров – семь. По каждому из них возможны в предельном обобщении два варианта: добро / зло (нравственный плюс / нравственный минус). Если рассматривать их не синхронно, а диахронно, то получится сто двадцать восемь обобщѐнных типов поведения. Основываясь на этих параметрах удалось бы выстроить многомерную матрицу сказочных персонажей, различая их достоинство / холуйство, правдивость / лживость, гуманность / жестокость, щедрость / жадность, мужество / малодушие, справедливость / несправедливость.
Ясно, что культурные роли и функции сказки до чрезвычайности разнообразны – сказка развлекает, обучает, воспитывает, вдохновляет. Так вот, не только для этики, но и для всего человеческого сообщества сугубо важно вдуматься: кого и как сказка воспитывает. Какие ценности проповедует, внедряет, ретранслирует, оспаривает, высмеивает. Каковы возможности, на основе понимания механизмов погружения личности в мир сказки, – сумело инструментованным (не манипулятивным!) использованием положительных и негативных примеров, утопических целей и химерических ужасов – содействовать тому, чтобы в обществе было поменьше иждивенческих настроений (ожиданий чудес от Золотой рыбки от Щуки, от ковра-самолѐта, скатерти-самобранки или волшебной палочки). Насколько реально, чтобы разного рода сказочники-сказители, фокусники- иллюзионисты твѐрдо знали своѐ место и чтобы поменьше появлялось разного рода Ходжей Насреддинов, обещающих научить осла грамоте. Чтобы в культуре упрочивался положительный, светлый эмоциональный строй – помогающий жителям любых несказочных земель не бояться реальных испытаний, строить реальное культурное пространство совместной жизни.
Список литературы
1. Армянский фольклор. – М.: Наука, 1979. – 376с.
2. Кессиди Ф.Х. От мифа к логосу: Становление греческой философии. – СПб.: Алетейя, 2003. – 360с.
3. Материалы ХХIIсъезда коммунистической партии советского союза: Стенографический отчѐт: Тома 1 – 3.– М.: Госполитиздат, 1962.
4. Новая философская энциклопедия: в 4 томах. Т. 3. – М.: Мысль, 2010. – 694с.
5. Платон. Пир. – СПб.: Библиотека «Звезды», 1992. – 63с.
6. Пропп В.Я. Фольклор и действительность: Избранные статьи. – М.: Наука, 1976. – 325с.
7. Психологическая энциклопедия. – СПб.: Питер, 2003. – 1095с.
8. Словарь по этике. – М.: Политиздат, 1989. – 448с.
9. Философский энциклопедический словарь. – М.: Советская энциклопедия, 1983. – 839с.
10. Эстетика: Словарь. – М.: Политиздат, 1989. – 447с.
11. Этика: Энциклопедический словарь. – М.: Гардарики, 2001. – 669с.
