20 января 2018г.
В 2017 году прошёл первый этап проекта «Повседневная культура рабочей молодёжи в стратегиях жизни и занятости» Научно-исследовательского центра «Регион» в ходе которого проводились глубинные интервью с молодыми рабочими промышленных предприятий (РГНФ, №17-03-00716, руководитель – д.с.н., профессор Е.Л. Омельченко). На пилотажной стадии было взято 30 интервью в Ульяновске. Город отличается своей догоняющей моделью экономического развития, сохраняющейся с начала 1990-ых годов. Но в 2009 году была создана особая экономическая зона, призванная оживить экономику всего региона и привлечь иностранные компании. Ульяновская ОЭЗ не является самой крупной в стране, в качестве её резидентов зарегистрировались всего 11 предприятий, но в общественном мнении горожан они стразу стали примерами передовой организации производства. Это создало уникальную исследовательскую ситуацию. Тогда как в других крупных городах рынки труда давно пережили неизменно возникающие противоречия между новыми и старыми типами предприятий, в Ульяновске они только сейчас начинают существенно влиять на трудовое поведение работников. Молодёжь является сенситивной к происходящим изменениям группой. И выборка интервью включала себя молодых респондентов с разных типов предприятий. Интересно, что в их стратегиях нашлось больше общего, чем различий, что заставило сначала обратиться к анализу глобальных тенденций в сфере занятости с тем, чтобы впоследствии рассмотреть специфику их отражения как на старых, так и на новых предприятиях. Главным объединяющим фактором стала калейдоскопичность трудовых биографий. Молодые рабочие успели потрудиться на самых разнообразных местах, уезжали из Ульяновска, но вновь возвращались сюда. Социологи и экономисты отмечают, что подобное трудовое поведение становится типичным для нашей страны. По их мнению, теперь недостаточно рассматривать трудовой статус только в терминах материальной экономики: должности, заработной платы или достигнутой квалификации [Шевчук 2007]. Частая смена работы, неформальный или временный характер трудовых отношений, переход к самозанятости приводят к появлению новых групп, вроде фрилансеров и прекариата, которые сложно классифицировать с традиционных позиций. Но если вначале споры велись в основном по поводу среднего класса, то теперь рабочие профессии тоже стали рассматриваться как транзитные на пути к успеху. Исследователи замечают, что в рабочей среде, особенно у молодёжи, произошла существенная переоценка отношения к работе [Гимпельсон и др. 2009]. Если раньше значимыми были совершенствование в профессии и наращивание мастерства, то теперь цель заключается в накоплении разных компетенций. Молодые рабочие стремятся освоить как можно более широкий спектр профессий, которым им позволяет имеющийся уровень образования. Для многих из них трудовая биография выстраивается как серия «коротких трудовых проектов», в которой работа на заводе или фабрике легко может сочетаться с карьерой бармена, продавца, фитнес-тренера или контрактной службой в армии. Знакомство с компьютерными технологиями позволяет даже обладателям дипломов профучилищ устраиваться веб-дизайнерами, сервис-инженерами по подключению Интернет-оборудования или инженерами-ремонтниками домашней оргтехники. Рынок труда стал настолько динамичным, что всё время открывает для рабочей молодёжи низовые ниши среднего класса. Главное условие – всегда быть готовым к поиску новых предложений и считать нестабильные условия занятости нормой существования. Умение ориентироваться на рынке труда, находить там устраивающие со всех аспектов вакансии теперь тоже причисляется к показателям профессионализма. Большое значение для формирования ситуативного отношения к занятости имеет история семьи [Козырева 2012]. Если у родителей не было профессиональной стабильности, то с большой долей вероятности их дети тоже не будут стремиться к выбору какой-то одной специальности как жизненного призвания. На самом деле гибкие модели занятости начали развивать вовсе не у нынешних юношей и девушек, а ещё в поколении их родителей. Отличия заключаются в смысловых оттенках, которые те и других придают понятиям труда, работы и карьеры. Сегодня молодёжь не стремится на крупные промышленные предприятия. На её взгляд, заводы и фабрики, особенного старого типа, лучше всего подходят для первоначального накопления профессиональных навыков и трудового стажа [Юрова, Небыков 2007]. Тут молодые рабочие учатся соизмерять условия работы, её объём и оплату. Критерием оценки также выступает количество остающегося свободного времени, возможность использовать производственную базу для выполнения сторонних заказов. Как правило, первых нескольких лет после окончания училища бывает достаточно для того, чтобы сделать перерыв в заводской рутине и поискать счастья на вторичном рынке труда. Несмотря на то, что вторичный рынок охватывает временную занятость с тяжёлыми условиями работы без какой-либо защиты трудовых прав, для молодых рабочих именно он является самым привлекательным. Тут нет того карьерного «потолка», которого они быстро достигают на крупных предприятиях. На последних им предоставляется возможность лишь дойти до массовых третьих и четвёртых разрядов, в то время как на «вахтах» и «шабашках» они уже к 20 годам могут стать бригадирами. Кстати, в западных компаниях, ведущих своё производство в Ульяновске, подметили это стремление молодых рабочих если не к реальной, то к символической карьере. Там распространена практика трудовых соревнований, обучающих тренингов и курсов повышения квалификации, пройдя через которые можно последовательно подниматься вверх по ступенькам внутренней иерархии. В то время как сложившееся ещё в советские годы заводская трудовая этика исходит из того, что на освоение рабочей специальности нужно потратить не менее десятка лет, завоевать уважение начальства, пережить вместе с предприятием хорошие и плохие времена. При таком подходе у молодёжи мало шансов не только на вертикальное, но и горизонтальное продвижение. Сами молодые рабочие проводят различия между компетентностью, квалификацией и узкой специализацией. Имея профессиональное образование легче продвинуться по служебной лестнице, но оно не гарантирует больших заработков, а также не служит спасением от административных отпусков и сокращений [Митягина 2013]. Высшее образование не считается недоступным, заочные формы обучения кажутся удобным способом получить диплом, а вот профессии они предпочитают учиться в процессе работы. Работа для них делится сейчас не по профессиям, а по условиям труда. В их сознании выстраиваются совсем не похожие на применяемые учёными схемы дифференциации. Чем ближе условия труда к «белым воротничкам» (автоматизированное или оснащённое компьютером рабочее место, постоянно убираемое кондиционируемое помещение, чистая фирменная рабочая одежда, наличие парковки у проходной, организованный до места работы транспорт), тем престижнее выглядят такие места. Устроиться на них в сознании молодёжи означает фактически попасть в рабочую «аристократию». Соответственно этому, рисуется и успешный для рабочего трудовой путь: через разную занятость найти самые «чистые» и оплачиваемые места работы, желательно на заводах транснациональных корпораций. Альтернативой выступает самозанятость, которая привлекательна не столько размерами заработка или комфортными условиями труда, сколько достижением социальной справедливости. Ведь молодым рабочим приходится проходить двойную адаптацию: к своим непосредственным трудовым обязанностям и в целом к роли наёмного работника. Довольно быстро от старших товарищей они перенимают мнение, что «работа на дядю» всегда будет самой тяжелой, как с точки зрения распределения заработной платы, так и заботы о персонале. Молодые рабочие не замахиваются на какие-то грандиозные бизнес-проекты. Их вполне удовлетворяет сезонная аренда гаража под шиномонтажную мастерскую, организация под своим началом небольшой строительной бригада или покупка большегрузного автомобиля для перевозок частных заказов.
Происходящие в трудовых установках молодых рабочих изменения не ведут к моральным паникам, наоборот, они прививают целе-рациональное отношение, при котором единственном мерилом становится размер заработной платы, а не профессиональная самореализация. Такой поворот диктуется не только особенностями рынка труда, но и стремительным развитием сферы потребления. Молодые рабочие в самопозиционировании ориентируются именно на неё, причисляя себя к среднему классу. Они полагают, что живут не хуже большинства своих сверстников, отовариваются в тех же супермаркетах, что и остальные, так же ездят на черноморские курорты, ходят отдыхать в клубы, покупают сходные марки телефонов. Даже автомобиль в их семьях не является признаком роскоши, к 25-28 годам его покупают многие из юношей и девушек. Для рабочей молодёжи в оценке успеха значимой становится общая удовлетворённость жизнью. Содержание же работы из-за её частой смены и сам престиж профессии отступают на второй план. Молодёжь обращает внимание на сам факт наличия работы и тот уровень жизни, которая она обеспечивает. В число критериев успеха также включаются наличие семьи, детей, жилья, решённость основных бытовых вопросов. А переход с одной работы на другую запоминается, только если он связан с каким-то серьёзным жизненным событием, например, необходимостью покупки жилья в ипотеку. В социологии молодёжи подчёркивается важность жизненного стиля для её дифференциации, а также то, что специфика потребления более надёжно указывают на социальную принадлежность, нежели род деятельности или образование [Omelchenko, Pilkington 2013]. Именно категория жизненной стиля в символической молодёжной экономике становится одной из центральных. Все сделанные на примере с молодыми рабочими наблюдения указывают на то, что происходит усиленная трансформация культурных ресурсов в символический капитал, по-другому распределяющий позиции в структуре общества.
Список литературы
1. Бессокирная Г.П. Трудовая этика и трудовое поведение рабочей молодёжи // Актуальные проблемы социологии культуры, образования, молодежи и управления: материалы Всероссийской научно- практической конференции с международным участием (Екатеринбург, 24–25 февраля 2016 г.) / под общ. ред. Ю. Р. Вишневского. — Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2016. - С.113-118.
2. Гимпельсон В.Е., Капелюшников Р.И., Карабчук Т.С., Рыжикова З.А., Биляк Т.А. Выбор профессии: чему учились и где пригодились? // Экономический журнал ВШЭ. – 2009. - №2. – С. 172 – 216.
3. Козырева П.М. Межпоколенная социально-профессиональная мобильность в постсоветской России // Россия реформирующаяся. Вып. 11.: Ежегодник/ Отв. ред. М.К. Горшков. – М.: Новый хронограф, 2012. С. 213-235.
4. Митягина Е.В. Ресурсность рабочих на предприятии электро-энергетической промышленности [Электронный ресурс] // Современные исследования социальных проблем (электронный научный журнал). – 2013. - №9(29). – http:// journal-s.org/index.php/sisp/article/view/549.
5. Шевчук А.В. О будущем труда и будущем без труда // Общественные науки и современность. – 2007. - №3. – С. 44-54.
6. Юрова О.В., Небыков И.А. Промышленные рабочие и их самосознание в зеркале научных дискуссий // Известия Волгоградского педагогического университета. – 2007. - №3. – С. 26-30.
7. Omelchenko E.L., Pilkington H. Regrounding Youth Cultural Theory (in Post-Socialist Youth Cultural Practice) // Sociology Compass. - 2013. - Vol.7. - No.3. - Pp. 208-224.
