20 марта 2016г.
Summary. This article observes the Region Süd-Tirol in the context of the Austrian either Italian identity. The collapse of the Austro-Hungarian war effort enabled Italian troops to occupy the region in 1918 and its annexation was confirmed in the post-war treaties, which awarded the region to Italy under the terms of the Treaty of Saint-Germain. Under the dictatorship of Benito Mussolini the German population was subjected to an increased forced programme of Italianization. Italy and Austria negotiated the Gruber-De Gasperi Agreement in 1946, put into effect in 1947 when the new republican Italian constitution was promulgated, that the region would be granted considerable autonomy. But the Paris agreement was a formality and autonomy has not been accepted. Discussion in the United Nations in 1960 also failed to produce results.
Keywords: Saint-Germain; United Nations; regional history; social-policy history; Italianization; German- language; autonomy.
Катаклизмы ХХ века привели к необходимости создания международных организаций, призванных решать спорные конфликты и защищать права народов. Прошлое столетие оказалось разделено на эпохи двух мировых войн, которые и привели к появлению сначала Лиги наций (1919, Париж), а потом ООН (1945, Сан-Франциско). Используя афористичные слова британского дипломата Гарольда Никольсона о том, что «худший сорт дипломатов – это миссионеры, фанатики и адвокаты»[5, 38], можно предположить, что Лига наций была создана миссионерами, а ООН – адвокатами. Обе эти организации закрепляли права решающего слова за ведущими державами, и обе не смогли разрешить ни одного серьезного международного конфликта. Одним из доказательств этого стала судьба народа Южного Тироля.
1. Сен-Жермен. 1919 год
Великая война 1914-1918 годов закончилась, и осенью 1919 года дипломаты стран-победительниц собрались в Сен-Жермене, чтобы решить дальнейшую судьбу Европы. Над переговорщиками дамокловым мечом висел австро-итальянский вопрос – наследство тайного Лондонского соглашения 1915 года, на котором итальянцы затребовали 16 австрийских территорий в обмен на свой выход из Тройственного союза и вступление в войну. Теперь они напомнили о лондонских обещаниях, поставив США и Европу в неловкое положение. Немецкий этнос Южного Тироля предстояло передать в полное распоряжение Италии, несмотря на то, что речь в данном случае шла о столетнем межнациональном конфликте, т.е. судьбу этого региона и его жителей можно было предсказать, не будучи оракулом.
Член Британской делегации Гарольд Никольсон в своих воспоминаниях отразил общее настроение на Сен- Жерменских переговорах о переделе границ: «Итальянская проблема /…/ превратилась для всех, кто это понимал, в испытание всей конференции. В зависимости от трактовки Лондонского договора Вудро Вильсоном мы решили судить о том, чего стоит сам президент. Он подвергался испытанию и пошел на компромисс. Мы, может быть, поступили несправедливо, взяв этот оселок для испытания, но так уж случилось», - и далее:«Мы были поражены его провалом и перестали верить, что президент Вильсон, за которым мы следовали, действительно пророк. С этого момента мы видели в нем не более как пресвитерианского классного наставника» [6, 138].
С удивительной для дипломатов мирового уровня поспешностью на переговорах решалась дальнейшая судьба целого народа. По словам русских историков, миссионерство Вильсона ничего общего с пророчеством не имело. «Наиболее предпочтительным концом войны было бы для США отсутствие в ней победителей/…/ Поток пацифистских фраз Вильсона и его выступления с целью примирения воюющих держав имели под собой весьма реальную почву: вся его дипломатия пацифистских деклараций отвечала заинтересованности американского империализма сохранить в Европе две соперничающие группировки великих держав»[12, 35].
Никольсон с горечью признавался: «Я не считаю, что мы были правы, бескорыстны, искренни или даже честны, поступая таким образом. Я говорю лишь о том, чтó фактически было сделано нами»[6, 138].
Решалась судьба австрийских территорий, ставших разменной монетой этой парламентской войны амбиций и личных интересов: «…Для итальянцев было неудобно, что их требования распространялись на те части бывшей вражеской территории, население которых вызывало теплые чувства в сердцах представителей присоединившихся и союзных государств»[6, 138].
В те дни Италия раздражала дипломатов своими воинственными амбициями и выступлениями. На заседании 24 мая 1918 года, в 11 утра, французский премьер Жорж Клемансо, возмущенный антифранцузскими выходками в Милане, сказал, что ему «пришла в голову мысль образовать военный союз некоторых бывших австро-венгерских государств с соблюдением специальных гарантий»[1, 316]. Это был резкий ответ на антифранцузские настроения в Италии, запрет на исполнение французского гимна и националистические выходки против расквартированного в Милане французского корпуса.
Президент Вильсон также не раз высказывался о праве австрийских народов на самоопределение, ав 10 пункте подготовленного устава говорилось, что народы Австро-Венгрии должны получить широчайшую возможность автономного развития.
Сама Австрия в тот момент выглядела «сиротой»: она лишилась и германской поддержки, и собственной имперской династии. Престарелый Франц Иосиф умер в конце ноября 1916 года, а его племянник Карл не способен был управлять страной и продержался на троне лишь два года. Но особенно пострадали от войны южане – тирольские немцы.
Николсон писал, что «тирольцы нравились всем»: «Г-н Ллойд Джордж, как сообщали, испытывал своего рода благоговение перед памятью Андреаса Гофера»[6,138] и «ничто не могло скрыть того основного факта, что выполнение обязательств тайного договора нарушит принцип самоопределения и поставит под власть Италии около двух миллионов людей вопреки их собственной воле»[6, 137].
В этой обстановке дипломаты недавно присоединившейся к европейским державам Италии чувствовали себя как просители. Но еще больше они опасались давления собственной страны, пребывавшей в тот момент на пике милитаристских амбиций. В конце концов, именно представлявший делегацию Саландра, будучи премьером, провозгласил в начале войны новую национальную идею – «священный эгоизм». И теперь итальянцы были полны решимости добиться выполнения требований. Поэтому истинным местом переговоров стал не официальный зал в Сен-Жермене, а отель «Эдуард VII», в котором велись кулуарные интриги. Именно там Антонио Саландра и Сидней Соннино воздействовали на влиятельного махинатора и торговца оружием Андре Тардье, имевшего связи в США и составлявшего документы для Сен-Жермена. Роль творца судеб нравилась Тардье, и в одну из ночей после прогулки в Булонском лесу он от руки набросал для итальянцев документ, небрежность которого заставила Ллойд Джорджа поморщиться[1, 334-335]. Однако все пункты этого документа были приняты, а судьба нескольких тысяч австрийцев решена окончательно и безоговорочно.
Существовало также мнение, что причиной «неприятной уступки» президента Вильсона стал его восторг от посещения Рима в 1918 году: тогда итальянцы обещали в случае уступок сделаться преданными
«вильсонианцами» и согласиться со всеми другими вопросами договора. Однако эта версия не убеждала участвовавшего в переговорах Никольсона, который считал, что «нет никаких объяснений, почему президент в самом конце конференции согласился передать 230 тысяч тирольцев под итальянское управление, в явное нарушение самого основного из 14 пунктов». По его мнению, объяснением было то, что «Вудро Вильсон в то время совсем не знал, что именно означали его уступки. Он впоследствии признавался д-ру Чарльзу Сеймуру, что его капитуляция в этом вопросе произошла вследствие ―недостаточного его изучения‖»[6, 141].О том же говорил и американский эксперт по Европе, профессор Арчибальд Кулидж: «Среди нас было распространено основательное убеждение, что Вильсон дал свое согласие необдуманно и затем искренно сожалел об этом, но чувствовал, что связан своим словом»[6, 141].
Отношение австрийцев к соотечественникам из Южного Тироля, оказавшимся в составе Италии, выразилось в словах первого президента Австрии Карла Зайца: «Единственное, что мы можем вам сказать – что мы, как ваши братья, вместе с вами разделяем то страдание, которое обрушилось на вас и еще предстоит. И, если это может служить утешением, знайте: отделение не отдалило вас, вы лишь теснее сблизитесь с нами, и отношения наши станут еще более близкими. Никакое насилие и никакой запрет не смогут разорвать узы любви и верности, которые нас связывают»[5, 11].
2. Путь в ООН
Испытав на себе всю тяжесть 20-летнего фашистского правления Муссолини (1923-1943) и двухлетний гнет гитлеровской Германии (1943-1945), южные тирольцы рассчитывали на пересмотр границ после окончания Второй мировой войны, но и эти надежды не сбылись. В 1946 году канцлер Австрии Леопольд Фигл конфузливо утверждал, что тирольцы могут еще потерпеть, ведь двадцать лет ничто в жизни нации, а в это время им нужно дать понять, что они до сих пор считаются австрийцами.
Но время работало против южных тирольцев. Жорж Клемансо как-то сказал в связи со схожим Эльзасским вопросом: «В течение 50 лет мы были благородными страдальцами. Это прекрасно – благородные страдальцы. Но люди, идя на работу, проходят мимо, бросают слово утешения и отворачиваются»[10, 3]. В данном случае так и произошло: европейцы, в том числе и австрийцы, которым при разделе территорий в 1919 году повезло больше, привыкли отворачиваться от южно-тирольского вопроса. Пятидесятилетняя история Австрии, с ее войнами, аншлюсами, кризисами и подъемами притупила чувство солидарности, и австрийцы начали воспринимать проблему своих собратьев, оставшихся на итальянской территории, как историческую данность и необратимое прошлое.
Бруно Крайский относился к «вечно тлеющему вопросу» [7, 130] о сопредельной территории двойственно. С одной стороны, Австрия имела в отношении Южного Тироля т.н. «совещательный голос» и могла выражать
«опасения» в связи с продолжающейся политикой геноцида немецкоязычного населения. С другой – министру иностранных дел Австрии, добившемуся для своей страны достаточно стабильного положения, очень не хотелось поднимать этот вопрос в ООН. Но медлить было уже невозможно: в Южном Тироле зрело народное возмущение и была создана подпольная организация BAS (Комитет борьбы за свободу Южного Тироля).С партизанскими лидерами опального региона Зепп Кершбаумером или Луисом Амплатцем Крайский встречался неохотно, нередко просто отменял уже назначенные встречи и исчезал в неизвестном направлении. Тогда вместо него в переговоры вступал сочувствовавший южным тирольцам советник министерства иностранных дел Франц Гшнитцер [4].
Лишь в 1960 году Крайский решился поставить вопрос о Южном Тироле на рассмотрение XV сессии ООН. Еще 10 мая в своем интервью Associated Press советник Гшнитцер сообщил, что Австрия затронет вопрос своих бывших территорий осенью 1960 года. 3 июня в Инсбруке состоялась конференция по вопросам Южного Тироля, а 28 июня было принято решение в совете министров Австрии. В качестве доказательства важности южно- тирольской проблемы упоминалось исследование Allensbach-Institut für Demoskopie (Алленбахский институт демоскопии, Германия), установившее, что 82 % жителей Южного Тироля выступают за воссоединение с Австрией [2, 85].
В то же время, итальянская сторона пыталась убедить ООН, что вопрос этот несерьезный и вообще относится к внутренней компетенции Италии. С этим заявлением выступил 11 июня 1960 года министр иностранных дел Антонио Сеньи – будущий президент Италии.
Для общемировых процессов момент, действительно, оказался не слишком удачным: ООН активно занималась вопросом деколонизации народов Африки и едва ли могла расслышать голос из самого центра цивилизованной Европы. На рисунке карикатуриста Пауля Флора были изображены чернокожие туземцы в национальной одежде, на правах хозяев встречающие в дверях ООН делегацию Южного Тироля. Подпись под рисунком гласила: «Вот и экзотические приехали!»[2, 87]. В южных тирольцах, по словам австрийского политолога Феликса Эрмакоры, «видели либо дураков, либо ярых националистов или безнадежных идеалистов» [2, 82].
В центральной Европе, по мнению ведущих держав, не могло быть иных проблем, кроме холодной войны и социалистического лагеря. К началу1960-х годов Европа застыла в тревожном ожидании, причем перемен не желали ни в том, ни в другом политическом лагере. «Мы не хотим никакого изменения границ в Европе», - говорил министр иностранных дел СССР А.А. Громыко[2, 82]. «Мы вовсе не требуем самоопределения для Южного Тироля, но просим региональной автономии», - утверждал Крайский [2, 82].
Именно эти два фактора – деколонизация Африканского континента и холодная война – стали причиной равнодушия и Европы, и ООН к южно-тирольскому вопросу. На фоне глобальных мировых перемен он казался не столь значительным и совершенно непонятным. Италия, в свою очередь, стремилась отговорить ООН от рассмотрения южно-тирольского вопроса, раздуваемого, по мнению итальянской стороны, «неонацистами, замаскированными под демократов, инфицированными пангерманизмом и австрийским расизмом»[ 13, 510]. Именно эту фразеологию австрийский тележурналист Герд Бахер назвал впоследствии «совершенно удивительной аргументацией», подводившейся под южно-тирольский вопрос [9].
Премьер-министр Италии Фернандо Тамброни, еще в 1956 году утверждавший, что никакого южно- тирольского вопроса вовсе не существует, через 4 года, 25 июня 1960 году, писал письма канцлеру Австрии Юлиусу Раабу, пытаясь уговорить его не рассматривать этот вопрос в ООН, а передать его на рассмотрение суда в Гааге.
Немалые трудности вызвала и формулировка вопроса. Итальянцам не нравилось название, предложенное Крайским – «австрийское меньшинство в Италии». Глава делегации Гаэтано Мартино сказал на пресс- конференции, что не существует австрийского языка, расы или религии, поэтому он не понимает, что такое австрийской меньшинство[13, 515]. Удалось найти компромиссное решение – «Статус немецкоязычного населения провинции Больцано (Южный Тироль)». Под таким заголовком вопрос был включен в повестку дня Генеральной Ассамблеи.
3. Нью-Йорк. 1960 год.
Член делегации Южного Тироля, журналист Фридл Фолгер писал: «Мы приземлились в 8.10 по американскому времени. Перед нашим выходом весь интерьер тщательно опрыскали ДДТ. Американцы старались оградить себя от опасности европейских болезней. Но из аэропорта нас забрали сотрудники австрийской миссии, так что мы избежали таможенных формальностей. Мой номер был расположен на 11 этаже отеля. Я столкнулся с очень странным миромогромных домов и потока автомобилей/…/ Яркие огни Бродвея ослепили меня. Я мысленно сравнивал небоскребы Рокфеллер-центра и лачуги наших хуторов. Послал приветствие Статуе Свободы и подумал: может, ООН тоже принесет Южному Тиролю хоть немного свободы?» [11, 205].
В ООН было три комиссии – по политическим вопросам, по вопросам новой политики и по юридическим вопросам. Крайский добивался, чтобы южно-тирольскую проблему рассматривала политическая комиссия. В своем выступлении он сказал: «Мы вовсе не хотим раздувать южно-тирольский вопрос или преувеличивать его, но просим рассмотреть его во имя укрепления мира в Европе» [9]. Потом Крайский напомнил, что Южный Тироль 600 лет входил в состав Австрии, и привел слова Черчилля: «Я не знаю другого вопроса, который более этого подходил бы для рассмотрения в ООН». На это Мартино заявил, что Черчилль ошибался, после чего в рядах британской делегации возникло замешательство [13, 516].
Впрочем, все эти детали не играли существенной роли, потому что распределение сил на XVАссамблее сложилось не в пользу тирольцев. После дебатов сложилось впечатление, что Италия сознательно эксплуатируют свою позицию в НАТО. Сверхдержавы склонялись в сторону Италии. Чувствуя это, итальянцы вели себя заносчиво. Министр иностранных дел Джузеппе Пелла вновь подчеркнул, что южно-тирольский вопрос – внутреннее дело Италии, вне компетенции ООН. В то же время Австрия из-за своей миротворческой миссии приобрела благоприятное реноме, и Крайского поддержали Югославия, Панама, Япония, Китай и Ирак. Австрийский издатель Фриц Молден скептически писал, что «Австрия, соглашаясь на компромиссы, разбавила вино водой, но другого выхода не было: иначе южно-тирольский вопрос не включили бы в повестку дня, а медлить с ним было уже нельзя» [13, 516-517].
Несмотря на все усилия, южно-тирольская делегация уже догадывалась, что проблему региона в ООН решат формально. По этому вопросу Ассамблеей была принята резолюция, в которой говорилось, что ООН «настоятельно просит» стороны возобновить переговоры, «рекомендует», чтобы стороны«благожелательно обсудили» возможность урегулирования своих разногласий, «рекомендует также, чтобы упомянутые выше страны воздерживались от всяких действий, которые могли бы нанести ущерб их дружественным отношениям»[8]. В тот момент не был решен даже вопрос о статуте автономии, поставленный Крайским. Стало очевидно, что политики и дипломаты сверхдержав не знают и не хотят знать южно-тирольской проблемы.
***
Результатом равнодушия мировой политики к судьбе региона Южный Тироль стали последовавшие за этим события 1960-х годов: в Южном Тироле началось противостояние националистической тирании унитарного государства. Нарушения прав человека, многочисленные жертвы, годы тюремных преследования оказались на совести не только итальянской репрессивной машины, но и Организации Объединенных Наций, отмахнувшейся от реальной проблемы целого этноса.
В начале XXI века таких проблем, порожденных войнами и катаклизмами ХХ века, стало еще больше. И со всей очевидностью можно сделать неутешительный вывод, что ООН, как главный миротворческий орган, оказалась погребена под спудом этих национальных, региональных и трансграничных проблем, как это произошло и с Лигой Наций в преддверии Второй мировой войны.
Список литературы
1. Альдрованди Марескотти Луиджи. Дипломатическая война/Библиотека внешней политики. - М.: ОГИЗ, 1944.
2. Ermacora Felix. Südtirol und das VaterlandÖsterreich. – Wien-München: Amalthea-Verlag, 1984.
3. Die Italienerhabenuns das Land gestohlen: Interview mitdem Südtiroler Partisanenanführer Luis Amplatz. – Der Spiegel. 4. März 1964.
4. Mosser-SchuöckerB., JelinekG. HerzJesuFeuernacht: Südtirol 1961. – Innsbruck: Tyrolia-Verlag, 2011.
5. Никольсон Г. Дипломатия / Библиотека внешней политики. – М.: ОГИЗ, 1941.
6. Никольсон Г. Как делался мир в 1919 г. /Библиотека внешней политики. – М.: ОГИЗ, 1945.
7. Petritsch Wolfgang. Bruno Kreisky: Die Biografie. /6. Aufl. – St. Pölten-Salzburg: ResidenzVerlag, 2011.
8. Протокол заседания 15 сессия ООН от 31 октября 1960 года.
9. SüdtirolFeuernacht – ZwischenHoffnung und Gewalt //Regie: Birgit Moser-Schuöker. RAI-Bozen, 2010.
10. ТардьеА. Мир / Библиотека внешней политики. - М., 1943.
11. VollgerFriedl. Mit Südtirolam Scheideweg: Erlebte Geschichte. Innsbruck: Haymon Verlag, 1997.
12. Хвостов В.М. Дипломатическая борьба в годы Первой мировой войны. – В кн.: История дипломатии в 5 тт. Т. III. М., Политиздат, 1965. С. 35.
13. Widmann Franz. Es stand nicht gut um Südtirol: 1945-1972. /2.Auflage.Bozen: Raetia, 2012.
