03 июня 2016г.
В последние десятилетия в отечественной науке активно развивается направление, складывающееся на стыке различных гуманитарных дисциплин, именуемое гуманитарная география. Цели и задачи ее часто пересекаются с социальной, экономической, политической географией, а вот необходимость ее появления, очевидно, была продиктована изменениями во многих научных областях. Как справедливо отметил один из исследователей в области гуманитарной географии И.Митин, в последние годы произошел поворот в сторону объемного изучения пространства, который так и был назван - «пространственным поворотом». Философские, семиотические, социально-антропологические, когнитивистские методы стали активно использоваться в новом направлении – гуманитарной географии.
Эта особенность частично связана с укрупнением предметной области некоторых дисциплин, желании сфокусироваться не только на узкоспециальном объекте, а подвергнуть анализу происходящие процессы во взаимодействии с внешним пространством. А с другой стороны, она берет начало в расширении самого объекта географического знания, связанного с новым взглядом на проблему в комбинации человек – пространство. Эта мысль не нова, но только теперь, кажется, в русле гуманитарной географии она может реализоваться в полной мере. Очевидно, что в тандеме культура - пространство главенствующая роль отводится символизации, а это значит, что мы имеем дело, действительно, со столкновением различных дисциплин, начиная с семиотики, культурологии, искусствоведения, и заканчивая когнитивистикой и даже, возможно, нейробиологией.
В связи с этим, существует некая путаница в разграничении гуманитарной и культурной географии, этой проблеме посвящены многие статьи и материалы в отечественной научной прессе. Реальные и потенциальные пересечения их предметных областей до сих пор остаются спорными, однако, в науке все же наметились более- менее устоявшиеся их дефиниции. Один из основоположников отечественной школы Д.Н. Замятин полагает, что гуманитарная география — это «междисциплинарное научное направление, изучающее различные способы представления и интерпретации земных пространств в человеческой деятельности, включая мысленную (ментальную) деятельность. В отличие от культурной географии она может включать различные аспекты изучения политической, социальной и экономической географии, связанные с интерпретациями земных пространств» [1].
В свою очередь, культурная география «занимается изучением многочисленных аспектов культуры, обнаруживаемых по всему миру и то, как они связаны с пространствами географическими точками, в которых происходят культурные события, и вместе с тем исследует то, как люди перемещаются по различным направлениям»[8]. Встречаются варианты описания этих гуманитарной и культурной географии синонимичных, либо с поглощением гуманитарной географией культурной. Чаще всего основанием для такого пересечения служит понимание первой как более общей дисциплины. Но вместе с тем, существует альтернативная позиция, которая рассматривает науки о культуре в большом контексте антропологического знания, и поэтому включение культурной в гуманитарную географию с этой точки зрения невозможно. Скорее, здесь можно говорить о взаимодействии культурологии и культурной географии. Очевидно, что в этом вопросе еще предстоят некоторые уточнения, которые окончательно разграничат или сольют воедино эти два направления.
Теперь обратимся к узконаправленным течениям в русле гуманитарной географии - имажинальной и когнитивной – получившим свое развитие в отечественной науке последних лет. Воспользуемся для уточнения определением образной (имажинальной) географии, которое дает опять же Д.Н. Замятин. Как он пишет: «имажинальная география изучает особенности и закономерности формирования географических образов, их структуры, специфику их моделирования, способы и типы их репрезентации и интерпретации»[4]. В понятийный аппарат имажинальной географии включаются: «гений места», «поэтика пространства», пространственный миф, региональная идентичность, географический образ. Последний же является определяющим и его следует понимать как пространственное представление, модель определенного географического пространства. В конечном итоге, это некая когнитивная интерпретация места, наполненная символическим значением. Но в сами образы включаются еще автономные пространства, к примеру, в географические образы Петербурга входит несколько составляющих: «северная столица», «окно в Европу», «северная Венеция», «столица русской провинции», которые в различные исторические моменты становятся доминантами или накладываются один на другой[2].
Помимо этого существует графическое описание образа территории, которое именуется образно- географической картой, что позволяет создавать изображения, показывающие пересечения географических образов. Для более глубокого их изучения принято создавать цепочку образно-географических карт, что дает возможность при бесконечном числе вариаций воображения создателя этих карт, выявлять их смысловые связки, но применимые для одного и того же пространства. Это имеет двойную цель, с помощью которой, с одной стороны, возможен анализ когнитивных механизмов создания образов, а с другой, обнаруживается его явный синтетический характер, основанный на совокупности культурных, географических, исторических, политических представлений.
Безусловно, исследования в этой области эти еще только набирают обороты, разрабатывается понятийный словарь, но вот практическое их применение уже четко объективируется. К примеру, в маркетинге территорий, рекламе, PR, туристическом бизнесе, инвестиционной деятельности, а так же там, где имеется связь с проектами в сфере литературы, визуальных искусств, архитектуры. К примеру, для создания имиджа определенной территории составляется когнитивная схема развития географического образа территории – основного понятия имажинальной географии. Схема состоит из разработки некоторой последовательности: возможные бренды; архетипы; типовые образы; метафоры и метонимии; визуальные символы, знаковые места; ключевые тексты, мотивы презентации. В совокупности эта последовательность служит устойчивой базой для начального этапа создания имиджа территории и когнитивных схем развития образов. Что подтверждает явный прикладной характер имажинальной географии.
Теперь следует обозначить область интересов географии когнитивной. Она связана с изучением пространственных представлений, механизмов их формирования и использования в деятельности человека. В рамках этого направления существует своя внутренняя градация, выделяющая равнозначные исследовательские пласты. Первый - психогеографический, который связан с механизмами восприятия пространственной информации. Второй – социогеографический, исследует массовые пространственные представления, стереотипы, оценки и поведение людей. Третий - культурно-географический, который определяется пространственными представлениями, закреплёнными и используемыми в культуре. И, наконец, четвертый, лингвогеографический, связанный с пространственными представлениями, закреплёнными и используемыми в языке[5]. Таким образом, исследования локализуются в нескольких областях: язык, мышление и поведение человека.
В связи с этим наиболее интересным элементом когнитивной географии можно назвать понятие языкового образа пространства, связанного с пространственными представлениями носителей языка конкретной территории. Безусловно, в лингвистике уже существуют близкие по смыслу определения, к примеру, языковая картина мира, которая понимается как результат отражения объективного мира обыденным (языковым) сознанием того или иного языкового сообщества[7]. Однако, структура языкового образа пространства зачастую наполняется внеязыковыми факторами – природным окружением, типом расселения, хозяйства, этническим составом населения, религиозно-мифологическими представлениями, что конкретизирует это понятие и отличает его от языковой картины мира.
Так же в рамках когнитивной географии выделяется когнитивные пространственные сочетания (КПС), которые формируются сознанием в виде бинарных пространственных представлений (центр-периферия, север- юг). В дополнение к этому часто происходит перенос образа одного географического объекта на другой («Иваново – русский Манчестер», «Новосибирск – не Омск»), когда смысл представлений создается один за счет другого. Отличительными особенностями КПС становятся: понимание КПС как сочетание взаимосвязанных представлений, каждое из которых соотносится с определенной территорией. А также «представление об одной или нескольких территориях, соотносимых с данной, оказывает существенное влияние на формирование представлений о ней» [2]. От привычных нам семантических сочетаний, пространственные основаны именно на культурных представлениях о территории. В этом обнаруживается особое назначение когнитивной географии – исследование факторов и условий, при которых происходит формирование тех или иных когнитивных пространственных сочетаний.
Еще одним важным элементом когнитивной географии можно считать когнитивно-географический контекст, включающий в себя «поле географических образов, актуальное в той или иной ситуации» [6]. Исследования в этой части происходят в русле лингвистических методик, когда предполагается анализ высказываний о географических объектах в определенных смысловых рамках. Однако географические образы, входящие в состав контекста не всегда могут быть взаимосвязаны, как это происходит на примере образно- географической карты. Тем не менее, они согласуются именно по своей структуре. Как видно из приведенных здесь примеров, мы имеем дело в первую очередь, конечно, с географией, будь она имажинальная или когнитивная. Изучение идет сначала от территории, а потом уже от способов и механизмов ее восприятия или символизации человеком. Но, как подтверждают оба этих направления гуманитарной географии, мы можем рассматривать ландшафт и человека только во взаимодействии.
И в заключение хотелось бы вспомнить известного американского ученого И-Фу Туана, который ввел понятие топофилия, обозначающее чувство привязанности, особую эмоциональную связь человека и пространства, которое выражается в визуальном удовольствии, получаемом от созерцания ландшафта, или ощущении гордости и ностальгии от конкретного места. Таким образом, ландшафт приобретает глубокое символическое значение, основанное на картине мира созерцателя, его культурных, религиозных, мировоззренческих ценностях. Далее происходит и сакрализация этого пространства, наделение его глобальными философскими категориями «космос-хаос», «священное-мирское», в результате чего ландшафт становится выразителем этих смыслов. Поэтому, исследуя культурный ландшафт в рамках имажинальнной и когнитивной географии, мы имеем дело со сложной и многокомпонентной системой, все части которой выполняют определенные функции.
Научные исследования в области имажинальной и когнитинвой географии в последние годы, безусловно, усилились, но, тем не менее, они являются разрозненными вспышками интереса ученых. Закрытие журнала и отдела исследований по гуманитарной географии при Институте культурного и природного наследия им. Д.С. Лихачева, где впервые был создан прецедент подобной практики в нашей стране, ухудшили положение. А важность этого дела ощутили на себе многие научные дисциплины, которые оценили междисциплинарность и большую вариативность подходов гуманитарной географии. Поэтому, хочется обратить внимание на особенную актуальность и значимость в продолжении и поддержке подобных начинаний.
Список литературы
1. Замятин Д.Н. Гуманитарная география: пространство, воображение и взаимодействие современных гуманитарных наук // Социологическое обозрение. Т. 9. № 3. 2010. С. 26–27.
2. Замятин Д., Замятина Н., Митин И. Моделирование образов историко-культурной территории: методологические и теоретические подходы. М., 2008. С. 189.
3. Замятин Д.М., Замятина Н.Ю., Митин И.И. Моделирование образов историко-культурной территории: методологические и теоретические выводы. М., 2008. С 118.
4. Замятина Н. Имажинальная (образная) география // Гуманитарная география. Вып 4. М., 2007. С. 291.
5. Замятина Н. Когнитивная география // Гуманитарная география. Вып 2., М., 2005. С.339.
6. Замятина Н. Когнитивно- географический контекст // Гуманитарная география. Вып. 4. М., 2007. С. 302.
7. Корнилов О. А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. М., 2003. С. 112.
8. Уваров М.С. Культурная география в культурологической перспективе (аналитический обзор) // http://www.culturalresearch.ru/files/open_issues/04_2011/IJCR_04(5)_2011_Uvarov.pdf
