03 июня 2016г.
Якутский язык представляет собой интереснейший материал для тех исследований, внимание которых направлено на изучение грамматических и синтаксических черт, которые могут быть обнаружены в тюркских языках в качестве их особенностей. Ведь якутский язык, будучи одним из тюркских языков, отошел от основной массы языков своей группы довольно рано. О.Н. Бетлингк даже выдвигает предположение, что якуты первыми отделились от «членов турецко-татарской семьи, еще не разделившихся в языковом отношении» [1: 44]. Это позволяет тюркологам воспринимать многие явления в строе этого языка как максимально архаичные, сохранившиеся еще с тех времен, когда большая часть тюрок могли говорить на одном языке. Недаром многие тюркологи стремятся к различным сравнительным исследованиям, привлекая факты именно якутского языка и сопоставляя их с фактами других древних языков. По мнению Е.И. Убрятовой, в якутском языке следы древних тюркских языков проявляются не в единичных явлениях, а во всем грамматическом строе языка, что «позволило думать, что в основе якутского языка был какой-то древний тюркских язык, близкий языку рунических памятников» [11: 24; 12]. Таким образом, анализируя материал якутского языка, можно попытаться найти ответы на вопросы, касающиеся спорных моментов в области грамматики и синтаксиса тюркских языков, или, по крайней мере, обнаружить какие-то подтверждения выдвигаемым гипотезам.
В современном якутском языке отсутствует форма родительного падежа. В других тюркских языках родительный падеж является приименным падежом [9: 44-47] и указывает на обладателя внутри поссесивных отношений.
язык ДТРП: Bäniŋ bodunum anta ärür (Tk, 21).
Я-GEN народ POSS.1SG то LOC быть PRS.3SG ‘Мой народ там будет’.тур. Benim arkadaşım
я-GEN друг POSS.1SG ‘мой друг’.якут. Мин саамай бастың дођорум Даарыйа эмээхсин. Я самый лучший друг POSS.1SG Даарыйа старуха ‘Мой самый первый друг – бабушка Даарыйа’.
Насколько становится понятным, на сегодняшний момент в тюркском языкознании по вопросу о наличии в якутском языке родительного падежа существует две точки зрения. Первую высказал еще О.Н. Бетлингк, который полагал, что в якутском языке нет следов родительного падежа. По его мнению, «было бы не невозможным, чтобы этот падеж развился в тюркско-татарских языках после раскола». [1: 283]. Вторую отстаивал С. В. Ястремский, который обнаруживал следы былого существования родительного падежа в якутском языке, прежде всего, в элементе н (-ын), выделяемом в сложном изафете, типа кини ат-ын ыыыра ‘седло его коня’. [14; 13 : 137]. Позицию, близкую С.В. Ястремкому, занимал и В.А. Богородицкий, который не во всем соглашаясь с О.Н. Бетлингком, считал, что на период, после «раскола» языков приходятся лишь позднейшие фазы в развитии окончаний родительного падежа, а в якутском языке родительный падеж существовал, но «мог выйти из употребления позже, вытесненный притяжательным словосложением». [2: 153].
Так как же ответить на вопрос: существовал родительный падеж в некий древний период якутского языка или нет? Когда все описательные или статистические доводы исчерпаны, остается, по-видимому, лишь один путь научного исследования – путь проникновения вглубь языковой системы. В этом отношении, перспективным направлением можно признать поиск связи между функционированием конкретных форм и строем языка в целом.
Автор настоящей статьи, занимаясь изучением падежной системы языка древнетюркских рунических памятников, пришел к убеждению, что так называемые грамматические падежи (именительный, родительный, винительный) в тюркских языках получили свое развитие намного позже, чем пространственные падежи или сопроводительные. [5] Эта ситуация в корне противоположна той, которую можно наблюдать в индоевропейских языках, в которых именно грамматические падежи: именительный, родительный, винительный прежде остальных получают свое формальное выражение. Причина того, что в тюркских языках раньше остальных возникли именно косвенные падежи (прообразы инструментального, дательного, местного и т.д. падежей), на наш взгляд, кроется в отличительном устройстве этих языков. Тюркские языки принадлежат к агглютинативному типу языков, формирующей чертой которых, по мнению Г.П. Мельникова, полностью разделяемого и автором статьи, является принцип экономии служебных элементов. Этот принцип, детерминанта, проявляет себя в том, что наиболее предсказуемая для участников разговора информация не выражается в речи с помощью морфологических показателей. Как представляется, вся языковая система тюркских языков полностью подчиняется этому правилу, в связи с чем на морфологическом уровне активное развития стали получать те формы, которые передают наименее предсказуемые значения. Так, например, форма множественного числа возникает в тюркских языках сравнительно поздно, еще в рунических текстах она употребляется крайне редко, связано это очевидно с тем, что количественная информация о предметах, в основном, выводилась участниками разговора из контекста, эта информация, очевидно, была понятной и не требовала специального морфологического оформления. [4;7]. То же самое можно сказать о формах грамматических падежей в целом, и о форме родительного падежа в частности. Родительный падеж, будучи единственным приименным падежом, передает информацию о том, что предмет, выраженный основой слова, является обладателем в рамках притяжательного отношения. Но в тюркских языках издревле стал развиваться способ передачи притяжательных отношений синтаксическим путем, с помощью специальных словосочетаний, изафетов, [8] строящихся на соположении двух имен. Судя по результатам предшествующих исследований, соположение в принципе является самым предпочтительным способом выражения атрибутивных, в том числе и притяжательных отношений в тюркских языках. [5: 19]. В языковой системе тюркских языков присутствует возможность выразить обладателя путем постановки соответствующего слова на первое место в словосочетании, т.е. без привлечения морфологических средств. Таким образом, сам собой напрашивается вывод, что подчиняясь принципу экономии служебных элементов, система обеспечивает передачу наиболее предсказуемых смыслов не с помощью падежного аффикса, а с помощью словосочетания построенного по способу примыкания. Тем самым, в течение долгого времени в истории тюркских языков не возникает потребности в создании формы родительного падежа, именно поэтому в якутском языке, который отделился от тюркских языков ранее остальных, родительный падеж так и не развился. При этом и С.В Ястремский, и В.А. Богородицкий указывают на те же факты, только истолковывают их иначе. По словам В.А. Богородицкого, родительный падеж был вытеснен изафетом, но, на наш взгляд, этот процесс был обратным, т.е. наличие изафета не давало возможности возникнуть форма падежа. В этом отношении позиция автора статьи согласуется с утверждениями Б.А. Серебренникова и Н.З. Гаджиевой, которые полагали, что «родительный падеж на ранних стадиях существования тюркского праязыка полностью отсутствовал. Его заменяла так называемая изафетная конструкция. Два имени существительных, из которых одно было определением, а другое определяемым соединялись способом простого примыкания…». [10: 76].
И также абсолютно верным представляется автору статьи мнение С.В Ястремского об элементе –ын, встречающимся в цепочном изафете. По его словам, элемент -н в таких словосочетаниях выражает лишь отношение родительного падежа, т.е. ту связь, которую родительный падеж мог иметь, но формально не представляет собой обломка формы бывшего родительного падежа, а является некоторым пережитком древней формы, носившей более широкие и неопределенные функции. [13: 137]. В предыдущих исследованиях автору статьи удалось придти к выводу, что аффикс -ын который обнаруживается и в древних тюркских языках, представляет собой одну из древнейших падежных форм – форму общеобъектного падежа. Значением этой древнейшей падежной формы могла быть лишь «сигнализация о существовании некой связи между участниками ситуации, указание на сам факт наличия отношения одного предмета к другому предмету или действию». [3: 99]. Поэтому падеж с показателем -ын в дорунический период мог употребляться для передачи самых разнообразных предметных связей. [6: 82]. В более поздний период полифункциональность этого падежа послужила отпочкованию некоторых его функций и его способности использоваться в качестве инструментального, притяжательно-винительного и родительного падежей. Обломком именно этого древнего падежа, а не самостоятельной формы родительного падежа, очевидно, и является аффикс -ын в якутском цепочном изафете.
Таким образом, автор статьи отрицательно отвечает на вопрос, вынесенный в заголовок, - в якутском языке формы родительного падежа не существовало.
Список литературы
1. Бётлингк О.Н. О языке якутов. /Перевел с нем. д.ф.н. В.И. Рассадин. Новосибирск: «Наука». Сибирское отделение, 1989. — 645 с.
2. Богородицкий В.А. Введение в татарское языкознание в связи с другими тюркскими языками. Изд-е 2-е, исправ. и допол. / Под ред Н.К. Дмитриева. Казань: ТАТГОСИЗДАТ, 1953. — 220 с.
3. Губайдуллина М.Э. К вопросу о значении так называемого инструментального падежа // Материалы конференции, посвященной 100-летию со дня рождения проф. В.И. Цинциус. (13-14 октября 2003г.). СПб.,«Наука», 2003.— С. 88-99.
4. Дубровина М.Э. К вопросу о количественном значении тюркской субстантивной основы //Вестник Санкт- Петербурга. Серия 9. Филология, востоковедение, журналистика. Вып.3. (Ч.I). Сентябрь 2007. СПб.: Издательство СПбГУ, 2007.— С. 119- 125.
5. Дубровина М.Э. К вопросу о коммуникативных функциях так называемых «грамматических» падежей (основной, винительный, родительный) в тюркских языках //Россия и тюркский мир. Востоковедение и Африканистика в университетах Санкт-Петербурга, России и Европы. II Международная научная конференция. 5-7 апреля 2006 г.: Доклады и материалы. СПб., 2007. – С. 124-133.
6. Дубровина М.Э. О некоторых функциональных особенностях падежной формы с показателем –(y)n в языке древнетюркских рунических памятников // Актуальные проблемы диалектологии народов России: Материалы XV Всероссийской научной конференции. Уфа: ИИЯЛ УНЦ РАН, 2015. – С. 81-83.
7. Дубровина М.Э. О так называемом собирательном значении тюркской категории числа // Вопросы тюркской филологии. Выпуск VIII. Материалы Дмитриевских чтений. М.: Издательство «Гуманитарий», 2007. – С. 95-103.
8. Майзель С.С. Изафет в турецком языке. М; Л.: Издательство Академии наук СССР, 1957. – 187 с.
9. Мельников Г.П. Природа падежных значений и классификация падежей //Исследования в области грамматики и типологии языков. М.: Издательство Московского университета, 1980. – С. 39-64.
10. Серебренников Б.А., Гаджиева Н.З. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Издание 2- е, исправ. и дополн. М.: Издательство «Наука». Главная редакция восточной литературы, 1986. – 302 с.
11. Убрятова Е.И. Историческая грамматика якутского языка. Учебное пособие. Якутск: Изд. Якутского университета, 1985. – 61 с.
12. Убрятова Е.И. Якутский язык и его отношение к другим тюркским, а также к монгольским и тунгусо- маньчжурским языкам. М.: Изд-во Вост. лит-ра, 1960. – 13 с.
13. Ястремский С.В. Грамматика якутского языка. Второе, переработанное издание. М.: Гос. учебно-педагог. изд-во НКП РСФСР, 1938. – 228 с.
14. Ястремский С.В. Падежные суффиксы в якутском языке: Этюд. Иркутск: Восточно-Сибирское отделение РГ общ-ва «Труды якутской экспедиции», 1898. – 51 с.
