13 марта 2016г.
Для того чтобы уяснить, является ли понятие синестезийности инверсией термина неосинкретизм, необходимо дать их краткую характеристику и выявить границы смысловых пересечений. В мировой науке термин «синестезийность» или «синестетичность» появляется далеко не сразу. Изначально, в работах, исследующих сложные процессы мышления и восприятия, появился термин «синестезия» (synaisthesis — c греч.«соощущение»).
Одним из первых ученых, выделивших синестезию в отдельную область научного знания и более столетия назад положившим начало изучению феномена синестезии, является английский психолог Ф. Гальтон. Основатель отечественной нейропсихологии А.Р. Лурия предложил ставшую классической в отечественной нейро- и психофизиологии трактовку явления синестезии. По мнению ученого, синестезия является проявлением физиологической деятельности мозга, а не сознания, физиологическим механизмом, характеризующимся тем, что раздражения от рецепторов направляются как в специфические области мозга, так и в неспецифические, возбуждая, таким образом, несколько участков, ответственных за восприятие стимулов разных модальностей [8].
Ричард Цитович, автор первой монографии, посвященной исследованию синестезии, выдвинул гипотезу о том, что синестезия является функцией головного мозга. Ученый отмечает некоторые статистические и физиологические особенности, сопутствующие синестезии: редкость явления (1:25000), преобладание среди синестетов женщин (более 75% случаев) и левшей. Он объясняет синестезию как врожденную способность, передающуюся генетически [10].
В целом, доминирующим подходом большинства нейро- и психофизиологов является узкое понимание синестезии как механизма, функционирующего на подсознательном уровне, отличающегося непроизвольностью, невербальностью.
В области искусствоведния термин «синестезия» наиболее активно разработывался в трудах Б.М. Галеева, пионера в исследовании светомузыкального синтеза, а также в работах Н.П. Коляденко, посвященных изучению особенностей музыкального мышления [5; 7]. Синестезия трактуется авторами как психический механизм межчувственных ассоциаций, синестетичность – как «свойство невербального художественного мышления, определяемое наличием в нем интермодальных ассоциаций и проявляющееся не только в опредмеченных художественных образах, но и на других этапах творческого процесса».
На наш взгляд, последовательное описание и объяснение с помощью категориального аппарата ассоцианизма таких психологических явлений как, например, творческое воображение, художественное мышление и эстетическое восприятие, приводит к сведению сути сложных творческих процессов к условно- рефлекторным актам. В отличие от понимания вышеуказанными авторами синестезийности как преимущественно спонтанного, ассоциативного механизма подключения к невербальным дологическим «континуальным потокам», который способствует созданию и трансформации смыслов в системе музыкального сознания, наша трактовка выводит понимание синестезийности на уровень художественного сознания, что позволяет уяснить значение синестезии в процессах художественного мышления и эстетического восприятия [6, с. 52].
В общей структуре сознания существует синкрезис перцепционной, образно-эмоциональной и когнитивной систем. Феноменология художественного опыта непосредственно сталкивается с кардинальным вопросом о рождении смысла. «Смысл, звучащий в глубине тела» (выражение М. Мерло-Понти), но не побуждающий к действию, который можно только ощутить, чья идеальность всего лишь воображаема – вот цель художественного познания. Процессы смыслообразования основаны на перцептивно-эмоциональном опыте человека, зависят от активности его памяти, развитости интуиции, волевой мотивированности [9, с. 303]. Как отмечал Аврелий Августин, в основе памяти и ощущений лежит желание. Оно регулирует способность памяти восстанавливать образы, воскрешать различные ощущения, «при этом ничего отведывая и ничего не ощупывая, а только вспоминая» [1, с. 89]. Об этом говорит и Б. Васильев в книге «Летят мои кони»: «Писателя отличает одно странное свойство: способность отчетливо помнить то, что с ним никогда не случалось. Это не память разума, а память всех чувств, свойственных человеку, и когда разворошишь ее – видишь, слышишь, обоняешь и осязаешь, как наяву» [3, с. 61].
Личностный опыт переживаний и рефлексий первичен по отношению к иным формам опыта: чтобы понять другого, понять смысл произведений искусства, изначально надо понять самого себя. Понимание всегда есть переживание. Перцептивная сфера сознания всегда синестезийна, и всегда неотторжима от когнитивных процессов, придающих смысл воспринимаемому.
Именно поэтому идея о включенности в познавательное отношение всей сферы человеческого опыта, фиксация в познавательной деятельности особого рода неявного знания, характеризующегося интуитивностью, чувственностью, синестезийностью, эмпатичностью, целостностью, присутсвует в различных философских системах прошлого, особенно в русской философии конца XIX – начале XX вв. В отечественной философии этого периода формируются концепции, повлиявшие на развитие искусства Нового и Новейшего времени, откристаллизовавшиеся в понятия «живознания» (А.С. Хомяков), «переживающего мышления» (С.Л. Франк), «чувствознания» (Н.К. Рериха), «Симфонической личности» (Л.П. Карсавин). В отличие от рационального знания, в «переживающем мышлении» задействуются не только сугубо интеллектуальные механизмы, но также эмоциональные и иные духовные «акты-события» целостного внутреннего опыта человека.
Таким образом, синкрезис, этимологически обозначающий процесс объединения, соединения чего-либо, безусловно, присутствует в явлении синестезии, объединяющей различные способы восприятия. Однако термины «синкретизм» и «неосинкретизм» имеют достаточно устойчивое применение, прежде всего, в филологии, в рамках которой сформировалась определенная традиция их понимания.
Понятия «синкретизм» и «неосинкретизм», разработанные в трудах А.Н. Веселовского, С.Н. Бройтмана, применяются в основном для характеристики мифологических архетипов художественного сознания, актуализации художественных возможностей, заложенных в таких архетипах, которая способствует не только сближению искусства с жизненно-религиозными актами, но и изменяет статус художественного образа, его отношение к действительности [4; 2].
В искусствоведении термин «синкретизм» применяется для характеристики искусства первобытного общества, признаками которого являются нерасчлененность языков искусства, смешение в художественной практике разнородных элементов. Синестезинойсть же является константным свойством художественного сознания на протяжении всего периода развития искусства и, к тому же, находящее свое теоретическое осмысление во сремен древних цивилизаций, подчас становясь осознанной творческой позицией.
В заключение отметим, что теория и история искусства как научная дисциплина в последнее время все чаще привлекает к своему арсеналу интерпретативные стратегии, учитывающие открытость, вероятностность порождения художественного смысла. Становится очевидным, что дискурсивно-аналитические подходы, при всей их значимости и все большей доказательности, способны охватить лишь отдельные стороны, грани, этапы функционирования художественного произведения, не ставя своей задачей комплексное постижение смысла изменчивого и неуловимого художественного образа. Как представляется, в «глубину потока искусства» могут с большей или меньшей степенью вероятности проникнуть методы, направленные на обнаружение динамичного, движущегося образно-смыслового поля становления художественного образа. К таковым, наряду с другими актуализирующимися методами «психосемантики», «психолонгвистики», «психомузыкознания», относится синестезийный подход как интерпретативный тип художественной рефлексии, направленный на понимание ускользающего от однозначных определений художественного смысла. Он основан на подключении к художественному мышлению и восприятию механизма синестезии или межчувственных связей в психике, наделяющих художественный образ визуальными, кинестетическими, гравитационными координатами. Синестезийность является одним из наиболее глубинных проявлений художественного мышления, способным интегрировать в смысловом поле звук, ритм, цвето-свет, контур, жест и инициировать полимодальное, объемное, стереоскопическое видение воспринимаемых образов. Исследование синестезийного свойства художественного восприятия позволяет выявить константные качества психики и проследить динамику развития социокультурных координат художественного опыта.
Список литературы
1. Августин, А. Исповедь [Текст] / Аврелий Августин // Аврелий Августин. Исповедь. П. Абеляр. История моих бедствий. – М.: Республика, 1992. – 334 с.
2. Бройтман, С Н. Русская лирика XIX – начала XX века в свете исторической поэтики [Текст] / С. Н. Бройтман. – М.: РГГУ, 1997. – 310 с.
3. Васильев Б.Л. Летят мои кони [Текст] / Б.Л. Васильев. – М. : АСТ, Астрель, 1992. – 384 с.
4. Веселовский, А. Н. Историческая поэтика [Текст] / А. Н. Веселовский. – М.: Высшая школа, 1989. – 408 с.
5. Галеев, Б.М. Синестезия [Текст] / Б.М. Галеев, И. Ванечкина // Лексикон нонклассики. Художественно- эстетическая культура XX века: Под общей редакцией В. В. Бычкова. – М.: РОССПЭН, 2003. – С. 408-410.
6. Зайцева, М.Л. Синестезийность как системное свойство художественного сознания [Текст]: дис. … доктора искусствоведения : 17.00.09 – Теория и история искусства / Марина Леонидовна Зайцева ; ФГБОУ ВПО ГКА имени Маймонида. – М., 2014. – 335 с.
7. Коляденко, Н.П. Синестетичность музыкально-художественного сознания: на материале искусства XX века [Текст] / Нина Павловна Коляденко. – Новосибирск, 2005. – 392 с.
8. Лурия, А.Р. Основы нейропсихологии [Текст] / Александр Романович Лурия. – М.: МГУ, 1973. – 376 с.
9. Мерло-Понти, М. Феноменология восприятия [Текст] / Морис Мерло-Понти; Пер. с фр. под ред. И. С. Вдовиной, С.Л. Фокина. – СПб.: Ювента, 1999. – 608 с.
10. Cytowic, R.E. Synaesthesia: Phenomenology and Neuropsychology [Электронный ресурс] / Цитович Ричард. – Режим доступа: http: //psyche. cs. monash. edu. au.
