13 марта 2016г.
В семантическом пространстве художественного текста метафора и символ приобретают особое значение ввиду компрессии эстетической информации, которую они аккумулируют и транслируют. Эти значимые феномены обладают интегральными и дифференциальными признаками, что позволяет рассматривать с разных ракурсов их многомерность.
Метафора, индивидуализируя предмет, позволяет осознать его уникальность. Категориальная ошибка, лежащая в основе метафоры, заключается в отнесении объекта метафоризации к иному классу, нежели тот, к которому изначально этот объект принадлежит. Метафора структурирует поэтический текст, актуализируя знак:
«Принцип сходства лежит в основе поэзии; метрический параллелизм строк или звуковая эквивалентность рифмующихся слов подсказывает вопрос о семантическом подобии и контрасте» [Якобсон, 1990, 132]. Одним из ресурсов поэтического языка становится нарушение соответствий между компонентами значения лексемы и еѐ синтаксической функцией, обеспечивающее трансформацию идентифицирующей лексики в предикаты и, как следствие, моделирование классической метафоры, которая, по мысли Н.Д. Арутюновой, представляет собой
«вторжение синтеза в зону анализа, представления (образа) в зону понятия, воображения в зону интеллекта, единичного в царство общего, индивидуальности в ‖страну‖ классов» [Арутюнова, 1979, 150].
Метафора продуцирует синтетичность значения, поливариативность интерпретаций художественного текста, что обнаруживает в еѐ семантической структуре сравнение и противопоставление, эллиптические в своей репрезентации. Принцип аналогии, который составляет основу первого, манифестирует наиболее простой путь когнитивного процесса; во втором случае принципиально важным является избрание наиболее оригинального способа движения к истине: в этом случае метафора создает ложную классификацию и впоследствии отказывается от нее. Значит, в метафоре оказывается востребованной основная для художественного текста черта
– неожиданность, возможность продуцирования «обманутого ожидания».
Кроме того, метафора оказывается плодотворной и востребованной в плане продуцирования нового знания. Метафора табуистична по своей природе, что обнаруживает архаичность еѐ структурации: «Поистине удивительна в человеке эта мыслительная потребность заменять один предмет другим не столько в целях овладения предметом, сколько из желания скрыть его. Метафора ловко прячет предмет, маскируя его другой вещью; метафора вообще не имела бы смысла, если бы за ней не стоял инстинкт, побуждающий человека избегать всего реального» [Ортега-и-Гассет, 1991, 249]. Табуистичность вербализации метафоры не противоречит осуществлению посредством метафоризации эстетической когниции и переходу на абсолютно новый уровень знания о мире. Концептуально важно единство в структуре метафоры познания, воображения и ощущения, что способствует обогащению когнитивной сферы в отношении предугадывания способов логических приемов в мыслительных дескриптивных практиках. Двунаправленность метафоры в семантическом пространстве художественного текста заключается в том, что она составляет фундамент осуществления эстетической когниции и одновременно становится еѐ результатом.
Другим значительным феноменом, манифестированном в семантическом пространстве художественного текста, является символ. Символы известны с древности, основной их целью всегда становилось зримое и узнаваемое воплощение отвлеченных идей. Значение символов фиксируется в сфере отражения представлений человечества о мире, космосе, об этических нормах и аномалиях, о собственном статусе в мироздании. Продуцируя мифы, символы репрезентируют психологические структуры как «концентрированное знание».
Функции символов и их значения со временем обрастают дополнительными ассоциациями, что позволяет символу выходить за пределы художественного мира и становится маркерами культурного кода. Зачастую символ означает комплекс идей, что увеличивает его семантический потенциал и позволяет переосмысливать его значения. С позиций семиотики коррелятивные связи символа и вещи рассматриваются как референция, характеризующаяся неравномерным распределением их валентности: символ и референт соотносятся весьма неустойчиво, в то время как символ и референция взаимосвязаны непосредственно и обратимо.
Символ, наряду с эмблемой, значением, знаком, сигналом представляет собой семиотический концепт, который, как отмечает Н.Д. Арутюнова, строится «по трехкомпонентной модели, в центре которой находится значение отношения» [Арутюнова, 1999, 313]. Важным для общесемиотического лексикона становится употребление терминов символ и знак, которые имеют концептуально важные дифференциальные признаки:
«Знаки конвенционализируются, символы канонизируются. В символе можно обмануться, в знаке – ошибиться» [Арутюнова, 1999, 344].
Символ представляет собой знак, характеризующийся множественностью значений и конвенциональностью, в котором в общем означающем объединены прямое и переносное значение, отражающие связанный с денотатом символа абстрактный референт. Сознание человека содержит ассоциативные комплексы, которые представлены в лексическом значении как ряд архетипических и мифологических сем. Для образности символа первостепенную важность имеет прямое значение, обобщающее конкретное понятие; переносное значение имеет качественно иной уровень – оно способно манифестировать не только первично-архетипический и культурно-стереотипный, но и индивидуально-авторский характер символа, что приобретает особую значимость в семантическом пространстве художественного теста.
Основу метафоры и символа составляет образ, который, однако, не позволяет отождествлять эти феномены. При том, что они могут быть скорее интерпретированы, чем поняты, они не транслируют сообщение. Имея своей отправной точкой образ, метафора и символ развертывают эстетическую когницию в противоположных направлениях. Вектор метафоризации сохраняет целостность образа, тогда как символизация акцентирует внимание реципиента только на одном признаке образа – положении в пространстве, цвете, объеме форме и пр. Образ, дробящийся на символические компоненты, получает, тем самым, возможность интерпретации и трансформируется в текст. Символика превращается в код, знание которого позволяет декодировать эстетическое сообщение. В противоположность символу метафора удерживается в координатах значений, коррелирующих с действительностью. Трактовка символа как подлинной реальности базируется на заложенном в нем стремлении обозначить вечные трансцендентные смыслы. Символ амбивалентен по своему характеру, представляя собой одновременно сокрытие и откровение, молчание и речь.
Метафора раскрывает скрытую суть объекта метафоризации, символ фактически скрывает еѐ, уводя за пределы координат реальности. Метафора углубляет языковые значения, уточняя их в образной форме, символ, напротив, манифестирует общие идеи, никогда не репрезентируя случайное.
Важным отличием метафоры от символа является их различное развитие в процессе употребления: метафора приобретает клишированный характер, обедняя содержание и форму, символ по мере функционирования в пространстве культуры наращивает когнитивно-семантический потенциал, превращаясь в «свернутый» текст, хранящий и транслирующий информацию, концентрирующий значимые для продуцента и реципиента знания о мире, внешнем и внутреннем. Метонимическая потенция символа представлять частью целое, тем не менее, не делает содержание текста вполне определенным.
Становление образа как символа происходит по причине возникновения у него функций, который значимы для личности, конкретной общности, человечества в целом. Иначе говоря, символ вписывается в координаты социального и личностного пространства, но не творится отдельной личностью. Метафора не принадлежит ни к личной, ни к социальной сфере: это лингвистический феномен, совмещающий в себе социокультурные и личностные признаки. Чтобы быть закрепленным в качестве символа, данному феномену необходимо частотно использоваться именно в данном значении. Образ как бы «дорастает» до символа, по своему характеру он психологичен, тогда как метафора семантична, а символика императивна.
Метафора и символ представляют собой феномены, конституирующие художественный текст и определяющие свойства его семантического пространства. Безусловно, их изучение должно быть основано на всестороннем глубоком рассмотрении их когнитивных, структурно-семантических и прагматических свойств, что, в конечном счете, позволит определить роль метафоризации и символизации для продуцирования образов и их эффективного транслирования в пространстве культуры.
Список литературы
1. Арутюнова Н.Д. Языковая метафора (Синтаксис и лексика) // Лингвистика и поэтика. М.: Наука, 1979. С. 147 – 173.
2. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999. 896 с.
3. Ортега-и-Гассет Х. Дегуманизация искусства // Самосознание европейской культуры XX века: Мыслители и писатели Запада о месте культуры в современном обществе. М.: Политиздат, 1991. – С. 230 – 263.
4. Якобсон Р. Два аспекта языка и два типа афатических нарушений // Теория метафоры: Сб. М.: Прогресс, 1990. С. 110 – 132.
