20 января 2018г.
В настоящее время на прилавках книжных магазинов все чаще встречаются художественные произведения современных писателей-священнослужителей. Речь идет о таких авторах, как Ярослав Шипов, Александр Дьяченко, Николай Агафонов, Александр Шантаев и других. В литературоведческих и критических трудах наблюдается поиск оптимального названия для данного литературного явления. К наиболее распространенным можно отнести: «литература духовного реализма» [1], «православная литература» [3], «иерейская проза» [2], «приходская проза» [4]. Подобные определения могут восприниматься как синонимичные, однако же при внимательном рассмотрении становится очевидным, что все они указывают на различные по своему масштабу явления: литература, отражающая общий вектор религиозно-ценностного поиска (духовный реализм), произведения с большей долей церковно- конфессиональной конкретизации идейно-тематического и художественного спектров (православная литература), очерки и рассказы сельского духовенства, посвященные судьбам современных приходских общин в богослужебном, ментальном, нравственно-психологическом, социальном и бытовом аспектах их существования (иерейская проза, приходская проза).
Следует признать, что наименее изученной на данный момент является приходская проза, которая знакомит читателя с миром сельской церковной общины, изображая жизнь священника и его окружения в различных ракурсах: богослужебном, социальном, хозяйственно-бытовом. Причины возникновения и развития приходской литературы связаны с появлением в селе городских священников, многие из которых являются выпускниками светских высших учебных заведений (например, протоиереи Александр Шантаев и Ярослав Шипов). Созданные ими очерки, рассказы, этнографические записки, фрагменты дневников составляют основной корпус текстов современной приходской прозы.
В работе И.С. Леонова «Приходская проза XXI века: проблема двоемирия» [5] исследуется нашедшая отражение в приходской литературе проблема сосуществования различных ментальных систем в сознании рассказчика и персонажей, находящихся в поиске духовно-нравственных и религиозных ориентиров. В статье отмечается, что внутренняя парадигма повествователя-священнослужителя «сформирована по принципу вертикально устремленного вектора: от временного к вечному» [5, с. 75]. Однако, приезжая в русскую глубинку, пастырь нередко сталкивается с проблемой иного понимания православия, или даже с полным неприятием идеи существования Бога. Таким образом, автор статьи выделяет «три типа столкновения между церковно-догматическими и народными представлениями о вере: латентный, конформистский и враждебный» [5, с. 76]. Первый тип характерен для персонажей, живущих церковной жизнью, но в отдельных аспектах допускающих собственное толкование церковного учения. Представители конформистского типа не вписываются в рамки приходского мира, однако пытаются ужиться с ним, тайно практикуя собственные ритуалы, существующие вне церковного устава. Враждебный тип связан с категоричным неприятием православия и учения церкви, а также поиском альтернативной духовной парадигмы.
Основной целью данной статьи является рассмотрение проблемы ментального двоемирия в рассказе протоиерея Ярослава Шипова «На крыльце». Внимательное прочтение произведения показывает, что предложенная И.С. Леоновым классификация типов двоемирия, отраженная в приходской прозе, может быть расширена за счет нового, обозначенного рабочим термином изолированный.
Изолированный характер взаимодействия персонажей тесно связан с мотивами глухоты и непонимания, которые актуализируются в исследуемом произведении. Участниками процесса коммуникации, в ходе которого обнаруживается данный ракурс столкновения ментальных моделей, становятся настоятель небольшого монастыря, сельский учитель и хромой инвалид. Их беседа затрагивает как высокие темы (что такое истина), так и бытовые (когда нужно убирать кабачки). Каждый из персонажей демонстрирует свой, сугубо индивидуальный взгляд на мир, при этом не допускает мысли, что его собеседник может оказаться носителем иной ментальности. Этим и объясняется ошибочный выбор аргументации, используемый каждым из героев во время изображенной в рассказе беседы.
Так, архимандрит, являясь обладателем строго вертикального вектора ментальности, не имеет опыта в общении с простыми людьми; его речь ориентирована исключительно на представителей богословского сообщества. В ходе его общения с инвалидом обнаруживается непонимание: на вопрос о религии, заданный в навязчиво-обывательском ключе («Как это вы в религию ударились?»), монах отвечает пространно- образным рассуждением, понятным лишь узкому кругу воцерковленных людей. В итоге понимания между персонажами не наступает, каждый из них, в том числе и рассказчик, отвлекаются от беседы и уходят в мир собственных воспоминаний: «Это пространное заявление надолго погружает всех в состояние глубокой задумчивости. Мы смотрим в беспредельную даль неба, испещренную белыми полосами самолетных следов: над нами проходит воздушная трасса из Европы к Тихому океану. Когда-то мне доводилось летать по этому пути: я видел из поднебесья речку, шоссе, свою деревню…» [6, с. 299].
Таким образом, на примере этих двух персонажей показан изолированный тип столкновения ментальных моделей. И мужик, и представитель церковной среды «мирно» сосуществуют вместе, не вступая в явный конфликт друг с другом. Этому способствует настрой каждого из них быть говорящим, но отсутствие стремления быть услышанным и понятым собеседником. Очевидно, что архимандрит устремлен к осмыслению богословских проблем, а инвалид замкнут на проблемах хозяйственно-бытового уровня.
Третий персонаж – школьный учитель – представлен в произведении как носитель материалистической ментальности. Истину он считает понятием идеалистическим, в то время как мир, по его мнению, материален. Его общение с архимандритом также развивается в русле изолированного типа: образные рассуждения монаха о различиях между христианскими конфессиями остаются без внимания учителя; разговор персонажей переходит в иное тематическое русло.
К внешним признаками изолированного типа взаимодействия персонажей следует отнести фрагментарный характер их беседы, часто возникающие паузы, переходы от одной темы к другой, незавершенный характер коммуникации. Сама беседа связана с обстоятельствами, происходящими помимо воли и желания персонажей: ожиданием возобновления работы магазина. Заглавие произведения «На крыльце» обладает глубоким символическим смыслом, указывающим на границу, которую могут переступить герои. С учетом религиозно-христианского мировоззрения автора данный символ может быть интерпретирован с позиции времени и вечности, мира вопросов и сомнений, с одной стороны, и познания истинных ценностей, с другой.
Таким образом, в работе была проанализирована специфика двоемирия, отраженная в рассказе протоиерея Ярослава Шипова «На крыльце», а также выявлен дополнительный тип столкновения ментальных систем, характерный для данного литературного явления, – изолированный. Перспектива исследования связана с актуализацией подобного типа для других очерков и рассказов приходской литературы сегодняшнего дня.
Список литературы
1. Волков В.В., Гладилина И.В., Скаковская Л.Н. Литература духовного реализма в преподавании русского языка как иностранного // Казанская наука. 2017. №1. С. 49 – 54.
2. Каплан В. Иерейская проза. Станет ли она литературным явлением? [Электронный ресурс]. URL:
http://foma.ru/ierejskaya-proza.html (дата обращения: 12.12.2017).
3. Краснякова М.С. Современная православная проза: генезис, основные мотивы, типология сюжетов: автореф. дис. … канд. филол. наук. Воронеж, 2016. 22 с.
4. Леонов И.С. Пастырь и паства в российской приходской прозе XXI века: специфика взаимодействия // Известия Смоленского государственного университета. 2017. № 2(38). С.42 – 50.
5. Леонов И.С. Приходская проза XXI века: проблема двоемирия // Казанская наука. 2015. №7. С. 75 – 77.
6. Шипов Ярослав, священник. Райские хутора и другие рассказы. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2015. 624 с.
