17 февраля 2018г.
В конце XIX-начале XX века одной из главных проблем юриспруденции явилось построение социального государства. Разделяя идеи правового и социального государства, сторонники неокантианской философии выступили против ряда социологических доктрин, притязавших на аналогичные идеалы. Многие теоретики конца XIX – начала XX века утверждали, что в основе правового государства лежит идея социального мира и солидарности всех групп, классов, союзов, а практическое воплощение этой задачи реализуется в зависимости от конкретных условий. К понятию «солидарность» обращались многие мыслители конца XIX - начала XX вв., в том числе, известный историк, социолог и юрист, Максим Максимович Ковалевский. Для распространения в начале XX в. в России идей солидарности большое значение имели труды французского юриста Леона Дюги, многие из которых были переведены на русский язык и издавались неоднократно.
Идея общественной солидарности имела разные аспекты. С одной стороны, она увязывалась с проектами социальных, политических и иных реформ, направленных на улучшение положения наемных рабочих и других общественных слоев, страдавших от эгоизма буржуазного общества. В этом плане идея «солидарности» по тенденции во многом предвосхищала концепцию социального государства. С другой стороны, «реформистская» направленность солидарности отчетливо противопоставлялась идеям классовой борьбы, что особенно четко было выражено в работах Л. Дюги, призывавшего к «классовому миру», к отказу «от господства как пролетарского класса, так и буржуазного» [3, с.22].
Отечественные представители критической философии сочувственно относились к идеям солидаризма на доктринальном уровне (концепция противостояла марксизму), во многом разделяли практическую деятельность социал-реформистских движений начала XX века. Отзвуки революции 1905- 1907 гг. заметны во многих их трудах, как и полемика с программами и лозунгами революционных партий России, отвергавших путь нравственного прогресса и возможность либеральных реформ. Вместе с тем, в некоторых работах представителей русского неокантианства идея солидарности приобретает другое значение по сравнению с подходами французских и русских социологов. Если социолог Эмиль Дюркгейм основой солидарности считал разделение труда между «профессиональными группами» в процессе производства, государствовед Л. Дюги, конкретизируя понятие «профессиональных групп», прямо писал о «социальных функциях» и, соответственно, солидарности капиталистов-предпринимателей и наемных рабочих, то представители неокантианской философии стремились возвысить социально-правовой идеал над современными проблемами, вообще освободиться от классового подхода к обществу, государству, праву, настойчиво доказывая при этом, что цель государства и правовых основ имеет общечеловеческий характер. Основой государства и права, с их точки зрения, является не норма солидарности классов (Дюги), а идеальная общенародная, сверхклассовая цель, состоящая в признании, как основы своего бытия, естественных прав лиц, права свободы [1, c.212-221; 6 с.365-366].
Эта позиция, созвучная духу философии Канта, соединенная с гегелевской идеей свободы, давала возможность соединить понятие «солидарности» индивидов с понятием прав и свобод личности в категории общественного идеала и соответствующего ему «естественного права». Всему духу критической методологии претили встречавшиеся в произведениях представителей социологии суждения, подобные рассуждению Дюги: «Мы обладаем весьма ясным сознанием того, что индивид – не цель, а только средство, что индивид есть не более как колесо той огромной машины, какой является социальный организм, что смысл существования каждого из нас заключается только в выполнении известной работы в деле социального строительства» [4, с.52]. Для представителей неокантианства было очевидно, что при таком подходе уничтожается гуманистический смысл философии права. В то же время, в отечественном правоведении не было внятных объяснений, как конкретно можно добиваться «солидарности» индивидов, разобщенных по классам и социальным группам в реальной действительности. Л. Дюги, до него О. Конт, Г. Спенсер, достижение солидарности классов и индивидов видели в нарастающем процессе взаимных уступок предпринимателей и наемных рабочих, в достижении компромиссов в результате решения повседневных конфликтов, в какой-то мере – в реформаторской деятельности государства. Отечественные правоведы- неокантианцы признавали и этот путь, однако, стремясь уйти от проблемы классовых конфликтов, большее значение придавали нравственному воспитанию, совершенствованию личности. Как ни парадоксально, но, в конечном счете, к тому же средству обратилось и большинство социологов. Основатель социологии О. Конт был, как известно, сторонником и создателем «позитивистской религии». Э. Дюркгейм предлагал дополнить Декларацию прав «Декларацией обязанностей», моральных, по существу.
П.И. Новгородцев, С.И. Гессен и ряд других государствоведов придавали большое значение синдикалистской идее. В то же время Новгородцева тревожила возможность превращения профессионального федерализма «в партикуляризм частных стремлений, в преобладание частных интересов над общечеловеческими правами» [6, с.464]. Новгородцев предсказывал, что через столетие профсоюзы подчинят общий интерес своему частному интересу и тогда совершится новая революция, чтобы низвергнуть синдикализм так же, как были низвергнуты феодализм, теократия, корпорация и монархия.
Представляется, что идея «солидарности», основанная на сотрудничестве классов, объединенных в профсоюзы, потому и не была до конца воспринята неокантианской философией права, что ее требования направлены только лишь на решение ближайших задач своего времени. Идея «классовой солидарности», бывшая серьезным идеологическим ориентиром ряда теоретиков-государствоведов начала ХХ века, в неокантианских теориях фактически превращается в идею «общечеловеческого братства», по существу заключающую романтическую триаду эпохи Просвещения: «свобода, равенство и братство». Эта идея заслуживает упрека в «морализаторстве», однако трудно не заметить, что в основе данных рассуждений лежали вполне реальные наблюдения и опасения: не свойственны ли каждому институту стремление к бюрократизации, ведомственному эгоизму, косности и застою? И сословный, и цеховой строй в период их возникновения и становления выражали жизненные потребности общества (разделение труда, совершенствование ремесла и торговли и т.п.), затем же, закостенев и воздав себе привилегии, те же структуры стали существенным тормозом общественного развития, вызвавшим ряд революционных взрывов; беспокойство вызывало именно то, что человечество еще не выработало достаточно динамичной и гибкой системы учета интересов различных и отдельных социальных групп и классов, защищенной об этой опасности.
На теоретическом уровне различие философии неокантианства и социологических концепций в области права и государства проявилось в различном понимании и отношении к личности; применительно к рубежу XIX-XX вв. доктрины социологов оказались более гибкими, реально применимыми в условиях становления гражданского общества и потому более востребованными. В то же время, и неокантианцы, провозглашая ценность личности в качестве абсолютного идеала, в той или иной степени признавали необходимость дополнения идеальных требований относительным идеалом, который поставил бы личность в конкретные исторические условия социального и правового государства начала XX века.
В целом можно сделать вывод, что тема социального и правового государства, вызвав полемические споры в научной среде, все же послужила сближению неокантианской и социологической правовой мысли. Признав идеологию социал-реформизма практически необходимой, неокантианцы вынуждены были принять и социологическую идеологию. Однако, несмотря на то, что представители критической философии, решая вопросы соотношения личности, общества, права, государства, уже по сути становились социологами, на методологическом уровне различия между неокантианской философией права и социологией права сохранялись.
Список литературы
1. Алексеев Н.Н. Основы философии права. СПб, 1999.
2. Дюги Леон. Конституционное право. Общая теория государства. М., 1908.
3. Дюги Леон. Общие преобразования гражданского права со времени кодекса Наполеона. М.,1919.
4. Дюги Леон. Право социальное, индивидуальное право и преобразование государства. М., 1909.
5. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М., 1991.
6. Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М., 1991.
