02 апреля 2016г.
Правовое регулирование в современной России обусловлено определенным типом понимания права, который отличается выраженным гуманистическим характером и в юридической доктрине обозначается в качестве человекоцентристского правопонимания.
В условиях очевидного приоритета современной Российской Федерации строительства правового, демократического государства, создания условий для формирования гражданского общества такая направленность правового регулирования обусловлена характером действующего международного права, в виде основных международных документов по правам человека. Это, прежде всего, Всеобщая декларация прав человека от 10.12.1948 г., Конвенция о защите прав и основных свобод от 04.11.1950 г., Международный пакт о гражданских и политических правах от 16.12.1966 г. Международный пакт о социальных, экономических и культурных правах от 16.12.1966 г.
Не в меньшей степени направленность правового воздействия предопределена Конституцией РФ от 12.12.1993 г. (это прежде всего ст. 2 – Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства. Глава 2 - Права и свободы человека и гражданина).
Конституция РФ закрепила фактически прямое действие принципов и норм международного права. Во- первых, согласно ч. 4 ст. 15 общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Во-вторых, согласно ч. 1 ст. 17 в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией. В- третьих, ст. 18 определяет, что права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием. Это указывает на то, что прямое действие имеют как права и свободы, непосредственно закрепленные в Конституции РФ, так и те из них, которые нашли свое отражение в нормах международного права и признаются частью правовой системы Российской Федерации [3].
Значительный потенциал человекоцентристского правового регулирования заключен в правовых позициях Конституционного суда РФ. Так, И.А. Умнова обоснованно обращает внимание на то, что «Правовые позиции Конституционного Суда РФ, раскрывая конституционный смысл отдельных положений российской Конституции, как бы доводят конституционные нормы до необходимого уровня имплицитного применения. Основываясь на этом, суды общей юрисдикции, а также конституционные, уставные суды субъектов Федерации, применяя Конституцию РФ, все чаще ссылаются одновременно на решения Конституционного Суда РФ. При этом нередко именно правовая позиция Конституционного Суда является основополагающей при обосновании судебного решения по конкретному спору. В частности, весьма ярко это проявляется при определении конституционности законодательных ограничений прав и свобод человека и гражданина, когда мотивировка основывается на сформулированных Конституционным Судом конституционных принципах соразмерности ограничений, сохранения сущностного содержания прав и свобод, недопустимости умаления прав (курсив мой. – Р.П.) (например, Постановление от 16 января 1996 г. № 1-П). Широко востребована судами общей юрисдикции правовая позиция Конституционного Суда РФ о том, что пробел в законодательном регулировании не может служить непреодолимым препятствием для разрешения спорных вопросов (курсив мой. – Р.П.), если от этого зависит реализация вытекающих из Конституции РФ прав и законных интересов граждан. Суды при рассмотрении споров до законодательного урегулирования рассматриваемых правоотношений вправе и обязаны истолковывать подлежащие применению нормы права в интересах личности (курсив мой, Р.П.) (Определение Конституционного Суда РФ от 9 апреля 2002 г. № 68-О)» [3].
В подтверждение приведенного суждения можно привести позицию В.М. Шафирова, который обоснованно указывает, что: «в современных условиях отсутствие нормы права не является непреодолимым препятствием при организации осуществления и непосредственном осуществлении прав и свобод личности.... (курсив мой. – Р.П.) Но это удается сделать не всегда и не всем субъектам. Данное обстоятельство позволяет высветить еще одну острую проблему – пробелов в профессиональном правосознании (курсив мой. – Р.П.). Сегодня даже судьи не в полной мере готовы руководствоваться в совей деятельности Конституцией Российской Федерации, применять принципы, цели и т.д. права, что в конечном итоге не позволяет им выявлять действительный смысл правового регулирования» [4].
Правовое регулирование, организованное на человекоцентристских идеях, значительно расширяет регулятивные возможности права, выходя за узкие рамки позитивизма и воспринимая Конституционный текст в более широком выражении, что является результатом не узкого (нормативного), сужающего возможности правового регулирования (а значит и защиты прав и свобод человека и гражданина), а широкого восприятия права, позволяющего в нем усматривать не только норму права, но и права и свободы человека, идеи справедливости.
В этой связи весьма показательным является влияние в 1990-е годы в условиях перехода российского общества в новое состояние либертаризма идей В.С. Нерсесянца, которые исходили из различения права и закона. Центральным положением выступало то, что закон может быть неправовым, если он не обеспечивает свободы индивида, не отвечает принципу формального равенства, не соответствует критерию справедливости. Концепция оказала значительное влияние не только на советскую юридическую науку, но и на правоприменительную практику, поскольку помогла судьям, адвокатам, а вслед за ними и представителям других сфер профессиональной юридической деятельности перейти от узкого понимания законности к широкому пониманию правопорядка. Так, приходилось неоднократно наблюдать, как в сложных ситуациях правоприменения при общем состоянии пробельности и противоречивости российского законодательства 1990-х гг. судьи, интуитивно различая категории «право» и «закон», выносили решения, руководствуясь принципами справедливости и приоритета прав и свобод человека [2].
Схожие идеи сформулировал ранее немецкий ученый Густав Радбрух (1878-1949). Уроки Второй мировой войны заставили Г. Радбруха переосмыслить свое позитивистское понимание права и перейти к идеям возрожденного естественного права. В историю философии права вошло положение под названием «формулы Радбруха». Суть которой заключается в том, что под влиянием антигуманных (в первую очередь расистских) законов Третьего рейха Г. Радбрух конкретизировал понятие «аморальных законов» и стал отрицать обязательность таких законов для судей. Судья согласно этой формуле обладает правом отказаться от выполнения тех действующих законов, которые столь вопиюще несовместимы со справедливостью, что фактически полностью её отрицают. Таким законам Г. Радбрух отказывает в правовой природе, так как в них сознательно не признается равенство, составляющее суть справедливости [1].
В этой связи, очевидно, что результатом правового регулирования, прежде всего реализуемого в форме правоприменения, может быть в одном случае вынесение законного, а в другом случае правового решения.
Оптимальным вариантом, указывающим на наиболее сбалансированное и эффективное правовое регулирование, реализованное в условия демократических традиций и правовой государственности, будет являться соединение в одном акте правового регулирования характера законного и правового решения. Достижение такого результата возможно только при условии, что правовое регулирование освободится от непомерно тяжелых оков жесткого позитивизма и будет обращено к извлечению из права его действительных регулятивных возможностей при неизменном стремлении к достижению социальной справедливости, что является недостижимым без уважения человеческой личности, как безусловной правовой ценности.
Список литературы
1. Густав Радбрух. Философия права [Текст] / Г. Радбрух – Пер. с нем. д.ю.н., профессора Ю.М. Юмашева. – М.: Международные отношения, 2004. С. 9.
2. Немытина М.В. Новое в объяснении правовых процессов и явлений // Стандарты научности и homo juridicus в свете философии права: материалы пятых и шестых философско-правовых чтений памяти академика В.С. Нерсесянца [Текст] / М.В. Немытина / отв. ред. В.Г. Графский. – М.: Норма, 2011. С. 122.
3. Умнова И.А. О современном понимании Конституции Российской Федерации в контексте доктрин конституционализма и судебной правоприменительной практики [Текст] / И.А. Умнова // Государство и право. 2014. № 11. С. 20, 24.
4. Шафиров В.М. Проблема пробелов в праве и современное (интегративное) правопонимание [Текст] / В.М. Шафиров // Российское правосудие. 2012. № 10. – С. 12, 7-9, 6.
