26 марта 2016г.
Культурная среда дореволюционной России, кроме двух столиц, включала также развитые и уникальные провинциальные центры культуры, образования, духовной жизни. Одним из ярких примеров такого центра была Казань конца XVIII - первой половины XIX в. Особо следует отметить многонациональный характер среды: очаг просвещения первоначально возник здесь среди нерусского населения. И именно здешнее общество в лице его образованной части приходит во взаимодействие с культурой коренных жителей. Хорошо известно, что занятия историей и этнографией коренных народов были вовсе не привилегией ученых, а массовым увлечением казанской молодежи. Татарский язык изучался в гимназии и университете. «Азиатская» типография печатала и распространяла мусульманскую литературу.
На рубеже XVIII-XIX вв. Казань являла образец целостного культурного движения, созданного в провинции и сохранявшего известную самостоятельность в столице. Н.К. Пиксанов, введший в научный оборот термин «областное культурное гнездо», отмечал такие характерные для Казани особенности, как «организованность культурной работы» и «насыщенность культурной среды». Не менее важным он считал также взаимодействие здесь русской православной и мусульманской культур [10, с. 40-41].
Казань уже в конце XVIII столетия была крупным административным, торговым и промышленным центром. Культурный подъем Казани наметился в последней трети XVIII в.: отсюда вышли в общерусскую культуру поэт Г.Р. Державин, драматург М.М. Веревкин и др. В близком знакомстве с Державиным состояла широко известная семья увлеченных литературой местных помещиков Панаевых.
На примере Казани можно говорить об активном взаимодействии разных областей знания: с конца XVIII в. мы видим в равной степени успешное развитие литературы, точных и естественных наук. Условия для этого стали складываться уже с начала XVIII в. с приданием Казани статуса губернского города и постепенным появлением затем всех связанных с этим социокультурных учреждений: гимназии, университета, семинарии, типографии, книжной лавки, периодической печати, театра, литературных кружков.
Однако задача современного исследователя состоит не столько в перечислении фактов, говорящих о расцвете культуры, сколько в воссоздании духовной жизни людей того времени, их внутреннего мира, быта, нравов, обычаев, увлечений. Неоценимую помощь в этом оказывают мемуары прославившихся казанцев — С.Т. Аксакова, В.И. Панаева и др.
Случилось так, что судьба одного из выдающихся питомцев казанского культурного гнезда, С.Т. Аксакова, тесно переплелась по времени с началом расцвета этого гнезда: учение в гимназии, литературные и естественнонаучные интересы, увлечение театром, университетские годы. О своем приезде в Казань он впоследствии говорил: «Вся моя будущность определилась этой поездкой» [1, с. 304]. Проведенные в Казани годы во многом сформировали духовный облик будущего писателя и гуманиста.
Как указал Н.К. Пиксанов, «всего около семи лет провел Аксаков в Казани, но он сделал здесь такой большой культурный запас и так воспитался и созрел, что затем во всю свою долгую жизнь питался этим запасом и оставался неизменным. Для Казанского культурного гнезда было бы довольно, если бы мы сумели указать, как на его питомца, на такого крупного писателя, каким является С.Т. Аксаков» [10, с. 35].
Одной из черт провинциального общества XVIII – первой половины XIX в. было слабое развитие средств коммуникации. Связь со столицей осуществлялась в основном через конкретных людей – носителей культуры, образования. Для Казани того времени это были выпускники Московского университета: Г.И. Карташевский, И.И. Запольский, Л.С. Левицкий, Н.М. Ибрагимов. Многие из них, подолгу проработав в Казани и достигнув там человеческой и творческой зрелости, разъехались по стране и получили всероссийское признание.
Основу для будущего серьезного образования знаменитых впоследствии казанцев заложила открытая Московским университетом Казанская гимназия, третья в России по времени учреждения (1758 г.) – первая общеобразовательная школа за пределами столиц. Позднее Казанская гимназия создала первую светскую татарскую школу [4, с. 271]. Состав преподавателей гимназии был очень сильным. Преподаватель математики Г.И. Карташевский стал впоследствии ректором Виленского университета, попечителем Виленского учебного округа и сенатором. Преподаватель словесности Н.М. Ибрагимов оказал большое влияние на умственное развитие воспитанников. Здесь окончили курс поэт Г.Р. Державин, математик Н.И. Лобачевский, литераторы братья А.И. и И.И. Панаевы, братья Д.М., А.М. и В.М. Княжевичи, братья В.М. и Д.М. Перевощиковы и многие другие, ставшие затем гордостью русской культуры.
Но главным событием в процессе складывания Казани как центра провинциальной культуры стало создание в 1805 г. Казанского университета. Во главе профессорской корпорации стоял профессор И.Ф. Яковкин, отличавшийся широкими педагогическими взглядами. Г.И. Карташевский выделялся обширным общим образованием и развитым эстетическим вкусом и положил достойное основание преподаванию математики. Славой университета был профессор К.Ф. Фукс, занимавший кафедру естественной истории и видевший свой предмет в русле философских идей Шеллинга о природе.
В совершенстве владея, кроме родного немецкого, русским, французским, английским, латинским языками, за годы жизни в Казани он изучил также татарский и арабский языки, оказал значительное влияние на казанских татар в вопросах медицины. Профессор А.С. Архангельский писал о Фуксе: «Это был один из тех немцев-профессоров, которые, вступив раз на почву нового для них отечества, действительно хотели ему служить «верой и правдой», - его нуждам и духовным потребностям», «для студентов один такой профессор мог составить целый университет». К слову, во время визита А.С. Пушкина в Казань в 1833 г. К.Ф. Фукс помог поэту в сборе материалов о Пугачевском бунте [2, с. 6-7].
Создание Казанского университета в значительной степени было личной заслугой известного ученого, астронома, попечителя Казанского учебного округа С.Я. Румовского [9, с. 154]. Первое время преподавание в старших классах гимназии объединялось с обучением на младших курсах университета [9, с. 140]. Поэтому совершенно естественно, что университет и тогда, и впоследствии обеспечивал Казанскую гимназию высококвалифицированными педагогами. Многие учителя здесь были из университета и имели профессорские звания (Н.И. Лобачевский, М.Ф. Бартельс, П.С. Кондырев и др.). Среди других преподавателей гимназии было также много творческих личностей, о которых их ученики всю жизнь хранили добрую память [7, с. 82].
Необходимой частью каждого учебного заведения была библиотека. В 1815 г. на базе университетской была создана первая в Казани публичная библиотека [5, с. 523].
В 1827 г. ректором университета стал Н.И. Лобачевский, видевший задачу университета в
распространении «просвещения по всему государству, во всех сословиях и званиях». Выдающийся ученый и педагог рассматривал студенчество как «целостную величину», самостоятельную корпорацию, и предлагал создать в Казани нечто вроде студенческого городка с отдельными учебными корпусами и общежитием. При Лобачевском активно работало Казанское общество наук [9, с. 159; 3, с. 268].
Возвращаясь к С.Т. Аксакову, укажем, что обучение в Казанской гимназии, на основе которой вскоре был создан университет, свело Аксакова со многими замечательными людьми. С восторгом отзывался он о преподавателе словесности Н.М. Ибрагимове, под влиянием которого казанская молодежь горячо сочувствовала карамзинской реформе русского языка (тогда как даже в Петербурге реформа с трудом прокладывала себе дорогу). Здесь была молодая среда, задолго до Петербурга сочувствовавшая реформе. И сама эта среда становилась могучей образовательной силой для каждого из своих членов. В 1807 г. студенты Казанского университета во главе с С.Т. Аксаковым создали литературное общество, преобразованное в 1814 г. в Общество любителей отечественной словесности [1, с. 375-376, 434-435; 9, с. 142].
Необходимо отметить, что особенности статуса образованного общества в России того времени — невозможность участия в политике, скудость материальной жизни, слабое развитие городской жизни и художественной среды порождали особую роль образования в России. Университеты в России были едва ли не единственным местом, где сложились условия для формирования нравственной, свободной и ответственной в своих поступках личности. Благодаря университетам возникала уникальная возможность почувствовать себя хотя бы отчасти свободным человеком – среди книг и в университетской аудитории.
С начала века в Казани широко развернулось книгопечатание. Открывшаяся при гимназии «Азиатская» типография (1801) печатала Коран и множество религиозных и церковно-юридических мусульманских книг, художественную литературу на арабском, персидском, турецком языках. Ее издания расходились по всей России, Средней Азии, доходили до Восточной Индии. Вскоре (в 1805 и 1809 гг.) открылись в Казани и русские типографии при губернском правлении и университете. С 1811 г. выходят «Казанские известия» — одна из первых провинциальных газет.
Периодическая печать была важнейшим элементом культуры. Первые российские журналы появились в Петербурге и Москве, но уже к концу XVIII в. стали выходить провинциальные журналы. Образованная казанская публика выписывала столичные периодические издания. Так, подписка на «Московские ведомости» в I половине XIX в. принималась на Казанском почтамте [11, с. 297; 6, с. 449]. В 1820-1830-е гг. Казань стала одним из первых городов России, где стали выходить сразу несколько журналов – «Казанский вестник», «Прибавления к Казанскому вестнику», «Ученые записки Казанского университета», «Заволжский муравей» [8, с. 144].
В Казани действовал постоянный, хорошо поставленный театр П.П. Есипова. Увлечение театром было характерной чертой и русского университетского быта того времени: театр при Казанском университете имел своих опытных руководителей, большой запас декораций, даже собственные пьесы. У Аксакова и его друзей любовь к театру осталась на всю жизнь, послужив сильным возбудителем эстетических интересов.
Казанское культурное гнездо может служить примером системного эффекта взаимодействия разных областей культуры. Если, скажем, Орел прославился своими литературными традициями, то в Казани с рубежа XVIII-XIX вв. наблюдалось, как указано выше, в равной степени успешное развитие литературы, театра, точных и естественных наук.
Наличие преемственности поколений образованного казанского общества хорошо видно на примере литературного движения: от первой литературной группы конца XVIII в. к С.Т. Аксакову и братьям Панаевым и Княжевичам. Незримая нить связывает преподавателя словесности Н.М. Ибрагимова со всемирно известной казанской школой в языкознании 70-80-х гг. XIX в., а в области точных наук – математика Г.И. Карташевского с создателем неевклидовой геометрии Н.И. Лобачевским.
Исключительно важной чертой Казани как центра духовной культуры было то, что очаг русской культуры возник среди нерусского и нехристианского населения. При этом образованное казанское общество активно взаимодействовало с культурой местного населения. Понятие веротерпимости было не просто декларированным принципом, но для множества людей становилось основой мироощущения. Именно поэтому можно говорить о взаимодействии культур в рамках Казанского культурного гнезда. Интерес к мусульманской культуре подготовил складывание в Казани одной из лучших школ российского востоковедения.
Казанский университет содействовал изучению культуры стран Востока, в первую очередь татарской. Востоковедение стало одним из профильных направлений отделения словесности университета. В Казани в начале своей научной карьеры работал известнейший в будущем востоковед Х.Д. Френ, опубликовавший здесь ряд работ по истории Волжской Булгарии, Золотой Орды [9, с. 155].
Две разные задачи провинциальной культуры — внесения столичных образцов в провинциальную жизнь, с одной стороны, и одновременно сохранение местного своеобразия, с другой — в каждом конкретном случае решались по-разному. И Казань с ее географическим и этническим своеобразием в этом плане особенно интересна для изучения.
К середине XIX в. в Казани был создан такой культурный, духовный потенциал, который позволил заявить о себе столице, что хорошо сознавалось самими питомцами казанского гнезда. Условия для этого складывались в течение всего XVIII столетия, и несколько поколений казанцев подготовили успехи тех, кто потом стал известен всей России.
Список литературы
1. Аксаков С.Т. Воспоминания // Аксаков С.Т. Детские годы Багрова-внука. Воспоминания. – Л., 1984. – С.304-444.
2. Архангельский А.С. А.С.Пушкин в Казани (5-8 сентября 1833 года). – Казань, 1899. – 69 с.
3. Бастракова М.С., Павлова Г.Е. Наука: «ученые средства» и «ученые силы» // Очерки русской культуры XIX в. Т. 3. Культурный потенциал общества. М., 2001. С. 252-307.
4. Белявский М.Т. Школа и образование // Очерки русской культуры XVIII в. – М., 1987. – Ч. 2. – С. 258-293.
5. Гришина З.В., Пушков В.П. Библиотеки. Накопление и использование книжных богатств // Очерки русской культуры XIX в. – М., 2001. – Т. 3. Культурный потенциал общества. С. 513-563.
6. Дергачева Л.Д. Периодическая печать // Там же. С. 444-512.
7. Кандаурова Т.Н. Гимназии // Там же. С. 68-123.
8. Козляков В.Н., Севастьянов А.А. Культурная среда провинциального города // Очерки русской культуры XIX в. – М., 1998. – Т.1. Общественно-культурная среда. С. 125-202.
9. Петров Ф.А., Гутнов Д.А. Российские университеты // Очерки русской культуры XIX в. – М., 2001. – Т. 3.Культурный потенциал общества. – С. 124-199.
10. Пиксанов Н.К. Областные культурные гнезда – М.-Л., 1928. – 148 с.
11. Рабинович М.Г. Город и городской образ жизни // Очерки русской культуры XVIII в. – М., 1990. – Ч. 4. С.252-298.
