18 марта 2016г.
В современном мире военный термин перестает функционировать только в узкоспециальных контекстах. Ежедневные публикации о том или ином военном конфликте, террористическом акте и последствиях этих событий можно увидеть на страницах практически любой газеты. Если рассматривать статьи о военных действиях с лингвистической точки зрения, обращает на себя внимание тот факт, что такие публикации содержат большое количество специальных терминов, в том числе военных. Об особенностях функционирования военных терминов в языке и пойдет речь в этой статье.
Говоря о функционировании военной терминологии в языке СМИ, необходимо отметить, что каждый очередной военный конфликт провоцирует появление новых слов. «It seems like wars produce a lot of new words» («Складывается впечатление, что войны порождают большое количество новых слов»). Это высказывание ответственного редактора словаря «American Heritage Dictionary» Джо Пикетта как нельзя лучше иллюстрируют данную тенденцию. Например, боевые действия в Ираке привели к появлению таких слов, как embeds - так называют журналистов, которые аккредитованы при определенном военном формировании (изначально глагол embed употреблялся в значении «вставить, врезать, внедрить»); shoe-bomb (взрывчатка, спрятанная в обуви); ранее существовавшее слово decapitation (обезглавливание) применительно к ситуации в Ираке в период войны 2003-2006 г.г. однозначно воспринималось как «свержение Хусейна и его режима».
Конечно, далеко не все эти новые слова станут терминами и войдут в словари, однако часть из них со временем появится даже в словарях общей лексики; так, последнее издание «Longman Dictionary of Contemporary English» содержит такие слова, как suicide bombers (террористы-смертники), the Taliban (движение Талибан), jihad (священная война, джихад), homeland security (национальная безопасность). Неизбежным представляется и обратный процесс – ряд терминов выходят из употребления и остаются только в словарях терминологии конкретного периода. В некоторых случаях термины остаются в речи, но их значение со временем меняется. В качестве примера можно привести слово blockbuster, которое во времена второй мировой войны трактовалось словарями как «a large bomb used to demolish extensive areas (as a city block)» (мощное взрывное устройство для разрушения обширных районов (например, городского квартала), а в современном словаре имеет определение «a book or film that is very good or successful» (книга или фильм, имеющие большой успех). Появление новых значений уже известных терминов обусловлено чаще всего изменением политической ситуации в мире, а также развитием науки и техники.
Важной особенностью военной терминологии, используемой СМИ, является высокая степень метафоричности. Существенная роль метафоры в структурировании и функционировании военных терминов обусловлена целым комплексом факторов, среди которых можно выделить следующий: тексты СМИ о военных конфликтах и боевых действиях, как правило, выполняют эмфатическую функцию (то есть функцию эмоционально-психологического воздействия на читателя), в соответствии с которой и осуществляется выбор соответствующих терминов. В качестве примера существования метафор в английской военной терминологии можно привести ряд терминов из словаря военных терминов издательства Macmillan:
- bloodbath (a massacre, the killing of large numbers of people) - массовое убийство, а дословно «кровавая баня»;
- buddy-buddy system (a philosophy where comrades look after each other's welfare and protect each other in battle) - система взаимоотношений военнослужащих на поле боя, предусматривающая взаимовыручку и поддержку, досл. «система приятель-приятель»;
- chopper (a helicopter) – вертолет, досл. «приспособление для рубки, резки»;
- dogfight (a battle between aircraft) - воздушный бой, досл. «собачья драка»;
- dragon's teeth (concrete pillars used as an obstacle for tanks) - противотанковые препятствия, досл. «зубы дракона».
Исследуя военную терминологию английского языка, нельзя не сказать о проблемах понимания и перевода. Проблемы эти могут быть как типичными для перевода вообще любых терминов, например, отсутствие аналогичных понятий и реалий или несоответствие и неполное совпадение термина, так и специфическими - например, различные системы воинских званий и отличия в организационно-штатных структурах армий в разных государствах. В некоторых случаях решающую роль может сыграть выбор правильного способа перевода термина, например, «general staff» нельзя переводить дословно «генеральный штаб», так как в Вооруженных Силах РФ Генеральный штаб – руководящий орган, а в армии США это общая часть штаба, которая входит в состав штаба сухопутных войск, носящего название Army Staff. Само слово «Army», несмотря на кажущуюся простоту, чаще переводится не как «армия», а как Сухопутные войска.
Дополнительные трудности создают различия между американской и британской военной терминологией. Например, для обозначения полка в американской военной терминологии будет использоваться термин «regiment», в то время как в британском варианте более распространен термин «brigade». Система воинских званий также может вызывать проблемы с поиском соответствий, так как эта система воинских званий в армиях США и Великобритании имеет ряд различий, не говоря уже о сложности соотнесения с российскими реалиями. В качестве примера хотелось бы привести воинское звание Warrant Officer, которое на русский язык переводится как «уорент-офицер» и не имеет строгих соответствий с российской системой воинских званий. Оно представляет собой промежуточное звание между сержантским или старшинским и офицерским, то есть военнослужащий в данном звании вообще не является офицером, так что в данном случае мы имеем дело еще и с так называемым
«ложным другом переводчика». Еще пример: может сложиться впечатление, что воинскому званию «first lieutenant» в российской армии соответствует звание «старший лейтенант», так как следующее по старшинству звание – «captain» (капитан). Однако это не совсем так, потому что в американской армии имеются лишь звания «first lieutenant» и «second lieutenant», а в российской – «младший лейтенант», «лейтенант» и «старший лейтенант». Поэтому «старший лейтенант» - это не «first lieutenant», а «senior lieutenant», и, наоборот, «first lieutenant» переводится дословно «первый лейтенант».
Анализируя использование военной терминологии в языке средств массовой информации, интересно наблюдать, как пресса, освещая и военные события, и иные акции, имеющие сходный характер - например, в сфере межэтнических отношений - может пользоваться или не пользоваться военной терминологией, замещая военные термины другими лексическими средствами. Здесь уместно сказать о роли прессы в формировании общественного мнения, то есть, в конечном счете, в манипуляции общественным сознанием. От того, как описывается то или иное событие или его действующие лица, во многом зависит понимание и восприятие ситуации читателями. В 2004 году после трагических событий в Беслане президент РФ В.В.Путин выразил негативное отношение к использованию многими западными СМИ слова «rebels» (повстанцы, мятежники) в отношении исполнителей террористического акта. Данный пример не уникален. Одно и то же событие в зависимости от цели статьи может быть названо «riot» (мятеж, бунт), «struggle against oppressors» (борьба с угнетателями), «turmoil» (беспорядки) или «urban unrest» (волнения в городе). Одни и те же действующие лица у разных авторов могут иметь название «terrorist» (террорист), «rebel» (мятежник), «freedom fighter» (борец за свободу), «national patriot» (патриот).
Это явление в лингвистике отнюдь не ново. Очень подробно его анализирует авторитетный исследователь Д. Кристал в книге «The Cambridge Encyclopedia of the English Language» и называет его «doublespeak», или «язык, который заставляет плохое казаться хорошим, а отрицательное делает положительным».
Е.Б. Яковлева в статье «Вперед к прошлому» говорит о случаях, когда «точность словоупотребления увязывалась с идеологией и политикой», и приводит целый ряд примеров: «Действительно, «air support» звучит не так страшно, как «bombing», «unlawful or abitrary deprivation of life» не так пугает, как «killing», а выражение «an efficient nuclear weapon that eliminates an enemy with a minimum degree of damage» кажется научным и даже благородным по сравнению с термином «neutron bomb».
Все вышесказанное, безусловно, далеко не полная характеристика особенностей военной терминологии английского языка. Но если раньше доскональное понимание этой сферы интересовало в основном специалистов в области военного перевода, то в настоящее время информация о военных конфликтах, террористических актах, проблемах жизни и деятельности войск становится все более доступной средствам массовой информации.
