18 марта 2016г.
В.П. Буренин – характернейший выразитель чрезвычайно интересного, периода русской критики 1870-х– 1880-х годов. Хотя, конечно, хронологически его литературно-критическая деятельность выходит далеко за рамки этого периода.
В 1878 году Буренин так сформулировал мировоззренческое кредо своей критики: «Я с тех пор, как вступил на поприще литературы, поставил себе целью, по мере моего умения и моих сил и способностей, преследовать и изобличать всякую общественную и литературную фальшь и ложь, и в особенности фальшь и ложь, которые топорщатся и лезут на пьедестал, которые прикрываются павлиньими перьями псевдолиберализма или псевдоохранительства, псевдокосмополитизма; которые, будучи, в сущности, поверхностным легкомыслием и фиглярством, силятся изобразить из себя нечто глубокое и серьезное <…>. Сообразно с характером и целью моей деятельности я избрал для себя орудием ―преследований‖ не спокойное критическое исследование, не художественные объективные образы поэзии и беллетристики, а журнальные заметки отрицательного и иногда памфлетного тона и содержания, сатирические и юмористические стихи, пародии и т.д. Отрицание и изобличение, смех, само собой, должны преобладать надо всем, когда избираешь для себя такую роль в журналистике. Нельзя требовать примиряющего и елейного тона от того, кто решился принять на себя эту тяжелую роль. А роль эта действительно нелегка: надо быть человеком не от мира сего, чтобы упорно, не боясь криков и порицаний, делать свое дело так, как его разумеешь, идти прямо и твердо тем путем, который себе наметил». [1. С. 2]
Итак, фельетоны стали для Буренина основной формой его критики.Первые же шаги в своей карьере фельетониста Буренин начал под псевдонимом «Выборгский пустынник». Происхождение этого литературного имени в справочных статьях о Буренине объясняется работой критика помощником архитектора при строительстве клиники Виллие в Выборге. На тот момент Буренин совмещал свою деятельность архитектора и литератора. Однако комментарии критика позволяют сделать предположение о несколько иных истоках происхождения псевдонима «Выборгский пустынник». В первом же фельетоне Буренина в обращении к читателям прозвучало следующее: «вероятно читатель знает ещѐ из хрестоматии о том, как ―одному благочестивому путнику надлежало сказать поучение и как он просил присутствующих пролить слезы‖».Сам же Буренин призывает читателей «возрадоваться» всему, что происходит вокруг них и с ними самими. Критик самой своей первой заметкой определяет во многом иронический характер своих фельетонов. «В газетах, обыкновенно, два отдела: официальный и неофициальный. То же в фельетонах, но здесь все наоборот: официальный отдел состоит из ―зрелищ и увеселений‖, неофициальный – из ―размышлений о предметах более серьезных‖»,– замечает Буренин. [2. С. 2]
Свою рубрику он назвал «фельетонными заметками», а себя – обозревателем общественной жизни. Обличать все ложное, наносное, пошлое во всех сферах общественной жизни: в политике, в литературе, культуре – такую задачу ставил перед собой автор. «Путь анализа и глубокого исследования и обдумывания явлений – весьма опасный путь, и мы думаем, что чем больше легкомыслия и поверхности будем мы вносить в нашу жизнь, тем оно милее»,– язвительно замечал Буренин. [3. С. 1] С его точки зрения, «общество наше существует само по себе, а различные начала сами по себе, и между теми и другими, покуда, нет ещѐ тесной связи».[3. С. 1]Установление этих связей и глубокий их анализ – таковы задачи рубрики «Общественные и литературные заметки».
Помимо анализа современной литературы Буренин предметом своих фельетонов избрал современную критику и журналистику. Этому он посвятил большую часть рубрики «Журналистика», которая выходила под псевдонимом Z. По мнению критика, «если российская журналистика внезапно сделалась из органов общественного мнения органами неприличных подозрений и изысканий, идущих не от лица общества, а от лица некоторых рьяных публицистов», – фельетонист обязан этот факт преподнести публике. [4. С. 1]
В 1870 году Буренин публикует фельетон, в котором пишет о «направленности главнейших органов журналистики» середины XIX века.
«‖Вестник Европы‖ имели ―полтора направления‖: целое составляет умеренный, солидный либерализм и аккуратность; дробь – некоторые легкомысленные капризы некоторых молодых сотрудников; ―Отечественные записки‖ отличались умеренно-радикальным направлением; ―Дело‖ имело бесчисленное количество направлений, которые были в каждой строке. При этом все они были очень рьяные и отличались стремлением отрицать во что бы то ни стало; ―Заря‖ имела два направления: первое заключалось в стремлении ―прямо на Восток‖ и как можно дальше от лукавого и гниющего Запада, второе – в стремлении к восхвалению самих себя и своей ничтожной деятельности; ―Русский Вестник‖ отличался московско-патриотическим направлением; ―Всемирный труд‖ имел несколько направлений всех цветов, всех размеров, всех сортов».[5. С. 1]
Ранее, в 1866 году, Буренин говорил о характере «Петербургского Листка», который прежде отличался грязными сплетнями, теперь «заявляет крайнюю благонамеренность». «Крикливые выходки скандальной газетки, конечно, прежде всего, смешны; но они, в тоже время, – пошлая пародия на публицистику и злостный пасквиль на благонамеренно-патриотическое настроение».[6. С. 1]
Будучи, еще со времен «Искры» и «Свистка», ярым противником «Московских Ведомостей» М. Каткова и «Голоса» А. Краевского, Буренин резко отрицательно отзывался об их, по его словам, «русской партии».
«Охранительные и спасительные стремления этой партии, ее заявления о защите и охранении отечества от смут внешних и внутренних, попытка проводить ―великие‖ реформы – не что иное, как фиглярство», – отмечал Буренин. [7. С. 2] Он говорил о «шарлатанном патриотизме» Каткова и «рыночной благонамеренности» Краевского. «Партия, которой нужны не патриотическая идея, не благо родины, не развитие реформ, не прогресс, не народ, – это партия, которой нужен товар, хотя бы гнилой и залежалый, но хорошо идущий с рук», – так отзывался о направлении изданий М. Каткова и А. Краевского критик. [8. С. 2]То есть, по мысли Буренина, для Каткова и Краевского первостепенную роль играет вовсе не стремление выразить в своих журналах собственные общественно-политические взгляды. Массовый спрос на издание – вот основная цель их деятельности. И этот дух наживы был, с точки зрения Буренина, отличительным знаком всей журналистки середины XIX столетия.
Не менее сурово относился Буренин и к современной ему критике, полагая, что «благодаря равнодушию и вялости критики, непорядочные писатели и непорядочные произведения до того заполонили журналистику, что пропускать их без внимания нет возможности».[9. С. 2] Он с горечью замечал: «раньше она [критика] была обязательна, необходима для каждого литературного органа. Она не только наставляла и поощряла писателей работать в направлении, которое указывала, но и наставляла саму глубину, указывала [ей] путь нравственного и социального совершенствования, играла едва ли не большую роль, чем сама литература». [10. С. 2] Но «еще более, может быть, критика наставляла саму публику, еще более чем писателям, указывала публике путь нравственного и социального совершенствования». [10. С. 2] Сейчас же, по мнению Буренина, в критике «весьма мало назидательного для ума и сердца». [10. С. 1]
Скептически относился Буренин к «философствованиям» Страхова, считая, что Страхов не стяжает лавров Добролюбова и Писарева, но «лавры Кошанского или Плаксина, наверное, украсят его чело». [11. С. 1]
По мнению Буренина, критические разборы Н.В. Шелгунова «не могут считаться критикой, поскольку здесь нет глубокого проникновения в сущность анализируемых им произведений, а также строгой последовательности в изложении выводов».[12. С. 1] Между тем, позиция Шелгунова по многим вопросам смыкалась с взглядами самого Буренина. Оба критика не признавали роман И.А. Гончарова «Обрыв», «Взбаламученное море» А. Писемского, «Некуда» Стебницкого (Н.С. Лескова), ценили произведения Ф.М. Решетникова. Однако признание Шелгуновым значения писателей и «людей 40-х годов», его мнение о том, что они обращались к умственным проблемам своего времени, претило Буренину, который называл творчество этих авторов «эстетическим литературным дилетантством». [13. С. 1]
Таким образом, утверждая искренность критики и журналистики, ее честность и неподкупность как основополагающий принцип, Буренин с сожалением говорил, что среди его современников очень немного тех, кто следует этому принципу. Погоня за «длинным рублем» развращает журналистику. Отсюда ее вялость и неубедительность.
Буренин считал, что критика должна быть простой и доступной по своему стилю, приближена к форме беседы с читателем. Критика не может и не должна носить возвышенно-экзальтированный характер, как у Писарева, или быть исполненной малопонятной философии, как у Страхова. Критика должна указывать автору путь нравственного и социального совершенствования.[14. С.1]
Список литературы
1. Буренин В.П. Литературные очерки // Новое время. 2-е изд. 1878, от 8 декабря.
2. Санкт-Петербургские Ведомости. 1866, от 24 июля.
3. Санкт-Петербургские Ведомости. 1865, от 5 сентября.
4. Санкт-Петербургские Ведомости. 1866, от 1 мая.
5. Санкт-Петербургские Ведомости. 1870, от 16 января.
6. Санкт-Петербургские Ведомости. 1866, от 22 мая.
7. Санкт-Петербургские Ведомости. 1866, от 22 мая.
8. Санкт-Петербургские Ведомости. 1870, от 14 февраля.
9. Санкт-Петербургские Ведомости. 1869, от 20 июня.
10. Санкт-Петербургские Ведомости. 1869, от 20 июня.
11. Санкт-Петербургские Ведомости. 1870, от 24 октября.
12. Санкт-Петербургские Ведомости. 1870, от 7 февраля.
13. Санкт-Петербургские Ведомости. 1871, от 17 марта.
14. Санкт-Петербургские Ведомости. 1869, от 20 июня.
