19 марта 2016г.
Аннотация
Образ сфинкса – «полужены- полузверя» - присутствует в творчестве О. Уайльда и Н. Гумилева. Великий поэт Серебряного века Н.С. Гумилев блестяще перевел на русский язык поэму Уайльда «Сфинкс». Однако образы и символы, близкие к уайльдовскому сфинксу, встречаются не только в переводных, но и в собственных произведениях Н.С. Гумилева. И Гумилев, и Уайльд при создании образа-символа сфинкса испытали определенное влияние поэзии Ш. Бодлера.
Ключевые слова: сфинкс, поэтический перевод, египетская и древнегреческая мифология, русская поэзия Серебряного века
Summary
The image of the sphinx - "half-woman, half-beast" - is present in the works of Oscar Wilde and N. Gumilyov. The great poet of the Silver Age, N. Gumilyov brilliantly translated into Russian Wilde's poem "Sphinx". However, images and symbols, which are close to the Wilde's sphinx, could be found not only in the translation, but in the works of N. Gumilyov. Both Gumilyov and Wilde, while creating the images and symbols of sphinx, were influenced by the poetry of Charles Baudelaire.
Keywords: sphinx, poetic translation, Egyptian and ancient Greek mythology, the Silver Age of Russian Poetry
Как справедливо указывает П.Н. Лукницкий (а вслед за ним и М. Баскер), Н.С. Гумилев пришел к творчеству О. Уайльда через символистский журнал «Весы», редактором которого был его учитель - В.Я. Брюсов. В первом же номере «Весов» была опубликована лекция К.Д. Бальмонта «Поэзия Оскара Уайльда», в которой Бальмонт обращает внимание на несоответствие русского и британского образа Уайльда. Для русских поэтов Серебряного века англо-ирландский «король эстетов» - это, прежде всего, великий поэт, отвергнутый и осужденный «великосветской чернью», тогда как для «приличного» английского общества, как и для оксфордской профессуры, автор «Портрета Дориана Грея» - всего лишь обесчещенный человек, соблазнявший мальчиков из хороших семей и некогда принадлежавший к свету, к элите. Бальмонт подчеркивает это несоответствие, несовпадение «русского» и «английского» образа Уайльда в эпизоде беседы с профессором английской литературы из Оксфорда.
Для удобства дальнейшего анализа приведем этот эпизод полностью.
«Я был в Оксфорде и сидел в гостиной у одного из знаменитых английских ученых. Кругом было избранное общество, аристократия крови и образованности, красивые женщины и ученые мужчины, Я говорил о чем-то с одним из джентльменов, поглотившим, конечно, не одну сотню томов, и спросил его: «Вам нравятся произведения Оскара Уайльда?» Мой собеседник помедлил немного и вежливо спросил меня: «Вам удобно здесь, в Оксфорде?» Я был в первый раз в Англии и не знал еще многого об англичанах из того, что я знаю теперь. Сдержав свое наивное изумление, я ответил: «Благодарю, мне очень нравится Оксфорд. Но вы, вероятно, не поняли меня. Я говорю: я очень люблю некоторые вещи Оскара Уайльда. Вам нравятся его произведения?» Корректный джентльмен вскинул на секунду свой взор к потолку, чуть-чуть передвинулся в своем кресле и сказал немного холоднее: «У нас в Англии очень много писателей». При всей наивности я понял, что, если бы я в третий раз повторил свой вопрос, мой собеседник притворился бы глухим или встал бы и перешел бы в другой конец комнаты» [3, С. 155].
Итак, взгляд английского «приличного» общества начала ХХ века на личность Оскара Уайльда в процитированном выше фрагменте прочитывается довольно легко. Уайльд – это скандальнылитератор, о котором вообще не следует говорить, находясь в такой святыне культуры и образования, как Оксфорд. Бальмонт, как и многие другие русские поэты и литераторы Серебряного века, был категорически не согласен с такой оценкой. Для Бальмонта (как и для Брюсова, Гумилева, Чуковского) Оскар Уайльд – это отверженный гений, великий человек, непонятый соотечественниками, но принятый на чужбине – и прежде всего в прекрасной, одаренной тонким эстетическим чувством и вкусом Франции.
М. Баскер справедливо указывает, что влияние Оскара Уайльда «сказывается в стихах и художественной прозе, в письмах и литературно-критических статьях «до-акмеистического» Гумилёва» [4]. И далее: «Однако, оно проявляется лишь частично в виде «обычных» интертекстуальных реминисценций — некоторые наиболее существенные из которых были уже отмечены нами в комментариях к «Полному собранию сочинений» Гумилёва. Оно также распространяется на менее поддающуюся конкретизации сферу идей, обще-эстетических концепций и даже вкусовых установок «эстетствующего» писателя-денди, задумавшего статью о «Костюме будущего», неоднократно поражавшего современников своим цилиндром, стильной одеждой, изысканной манерой держаться, и просто культивировавшего изящное и утонченное — от купленной в Париже книги
«librairie artistique» до знаменитого черепахового портсигара последних лет жизни» [4].
В этой статье мы рассмотрим прежде всего осуществленные Гумилевым переводы поэзии Оскара Уайльда – в частности, знаменитый перевод «Сфинкса», а также – близость образно-символических рядов «Сфинкса» к поэзии «отца акмеизма».
Итак, поэма «Сфинкс» была написана Уайльдом в 1883 г., в Париже, когда поэт находился под несомненным влиянием Ш. Бодлера и Э.А. По. Существует, впрочем, и другая датировка «Сфинкса»: некоторые исследователи считают, что Уайльд начал писать ее в 1874 г., когда был студентом Оксфорда, а закончил и опубликовал отдельным изданием только в 1894 г. Поэма была опубликована с посвящением М. Швобу, поэту, прозаику и лингвисту, который переводил произведения Уайльда на французский язык.
Поэма начинается со строк, описывающих чудовищную кошку, появляющуюся в квартире (или в душе?) поэта: «В глухом углу, сквозь мрак неясный / Угрюмой комнаты моей, / Следит за мной так много дней / Сфинкс молчаливый и прекрасный» (перевод Н. Гумилева) [10, С. 182]. Переклички, интертекстуальные пересечения Уайльд и Бодлера очевидны. Бодлер называл Красоту непостижимым сфинксом («un sphinx incompris”). Такое уподобление мы находим в стихотворении «Красота» («La beaute”). Бодлер достаточно часто использовал образы чудовищной химеры, демонической кошки, сфинкса. В стихотворении в прозе «Каждому – своя химера» поэт повествует о чудовищах, которых грешники несут на себе.
«Под нависшим серым небом, посреди широкой пыльной равнины, где не было ни дорог, ни травы, даже ни единого ростка крапивы или чертополоха, - я повстречал множество людей, которые шли, согнувшись.
Каждый из них нес на спине громадную Химеру, тяжелую, словно мешок муки или угля, словно снаряжение римского пехотинца.
Но такая чудовищная тварь вовсе не была неподвижным грузом; напротив, она охватывала и сковывала человека своими упругими и сильными мускулами; она вцеплялась мощными когтями в грудь своего носильщика; и ее фантастическая голова вздымалась надо лбом человека, подобно тем ужасным шлемам, которыми древние воины стремились повергнуть в страх своих противников.
Я заговорил с одним из этих людей и спросил, куда они направляются. Он отвечал, что об этом неизвестно ни ему, ни другим; но очевидно, они движутся к какой-то цели, ибо их все время побуждает неодолимая потребность идти вперед.
Любопытная вещь: никто из этих путников, казалось, и не помышлял взбунтоваться против свирепого чудовища, что уцепилось за его шею и словно приросло к спине; можно было подумать, что каждый считает своего монстра неотъемлемой частью самого себя. Их лица, усталые и серьезные, не свидетельствовали об отчаянии; под тоскливым куполом неба, погружая ноги в пыль земли, столь же пустынной, как это небо, они брели с покорностью тех, кто осужден надеяться вечно» [6].
Существует знаменитое этрусское бронзовое изваяние химеры, найденное в Ареццо (V в. до н.э.): посредине хребта у неё козья голова, на конце хвоста – голова змеиная, на передней части туловища — львиная. В средние века к химерам относили горгулий: в искусстве «пламенеющей готики» химеры олицетворяли собой силы зла. Особенно популярны среди поэтов и художников-символистов были химеры у оснований башен собора Парижской Богоматери.
В стихотворении Ш. Бодлера «Кошка» также изображено демоническое существо. Холодный, пронзительный взгляд кошки сравнивается с безжалостным, разящим, как сталь, взглядом женщины: «Ты как моя жена. Ее упорный взгляд / Похож на твой, мой добрый котик,: / Холодный, пристальный, пронзающий, как дротик» [7, С. 58] (перевод В. Левика).
Перед нами близкие, синонимичные образы: химера, горгулья, сфинкс, кошка. Однако бодлеровская трактовка Красоты как «непостижимого сфинкса» восходит, как нам представляется, к древнегреческой мифологии и драматургии. Древние греки, в свою очередь, заимствовали мотив сфинкса из Египта. В древнегреческой мифологии бескрылый египетский сфинкс обрел женский пол и крылья грифона.
В древнегреческой мифологии сфинкс – дитя хтонических чудовищ Тифона и Ехидны (или Химеры и Ортра), демон разрушения, чудовище с телом собаки, крыльями птицы, женской головой и лицом. Крылатая дева-сфинкс убивала юношей.
Скульпторы и художники, творившие при дворе Франциска I, изображали и ваяли сфинкса в образе женщины с поднятой головой, обнаженной грудью и серьгами в ушах. Таких прекрасных и женственных сфинксов можно найти в садах и регулярных парках королевских и аристократических резиденций Франции XVI- XVIII веков.
Сфинкс – «полужена» и «полузверь» - один из излюбленных образов-символов в творчестве Уайльда. Он сопровождал писателя и после смерти – в виде надгробного памятника работы Джейкоба Эпстайна на могиле Уайльда на парижском кладбище Пер-Лашез.
Что касается Н. Гумилева, то Николай Степанович обратился к поэме «Сфинкс» в 1912 г., по просьбе К.И. Чуковского, под редакцией которого выпускалось полное собрание сочинений О. Уайльда на русском языке. Как указывает Ю.А. Бахнова: «Размером подлинника, без разбивки на четверостишия, она впервые была переведена на русский язык А. Дейчем (1893-1972) и выпущена отдельным изданием в Киеве в 1912 г. Но именно перевод Гумилёва стал хрестоматийным для русской литературы и в настоящее время включается во все издания Уайльда» [5, С. 55].
Что привлекало Н. Гумилева в уайльдовском «Сфинксе»? Прежде всего образ «полужены»-«полузверя», инфернальный полуженский-полузвериный образ-символ. Подобные образы характерны и для творчества самого Н. Гумилева: например, образ девушки с головой гиены (стихотворение «Ужас»). Этот образ имеет египетское происхождение, как и образ уайльдовского сфинкса.
В стихотворении «Ужас» лирический герой видит перед собой полудевушку-получудовище:
«И там, где глубже сумрак хмурый, Мой взор горящий был смущен Едва заметною фигурой
В тени столпившихся колонн.
Я подошел, и вот мгновенный, Как зверь, в меня вцепился страх: Я встретил голову гиены
На стройных девичьих плечах.
На острой морде кровь налипла, Глаза зияли пустотой,
И мерзко крался шепот хриплый:
"Ты сам пришел сюда, ты мой!" [9, С. 149].
В «Сфинксе» Уайльда в переводе Н. Гумилева «полужена-полузверь» описана так:
«Заря сменяется зарей, И старше делаются ночи.
А эта кошка смотрит, - очи Каймой обвиты золотой.
Она лежит на мате пестром
И смотрит пристально на всех, На смуглой шее вьется мех,
К ее ушам струится острым.
Ну что же, выступи теперь Вперед, мой сенешаль чудесный!
Вперед, вперед, гротеск прелестный, Полужена и полузверь» [10, С. 146].
Огромная черная кошка – пантера – часто сопровождает в стихотворениях Гумилева лирическую героиню, недоступную и печальную деву («У ног ее две черные пантеры / С отливом металлическим на шкуре» [9, С. 146]). В процитированном стихотворении «Сады души» «двоящаяся» героиня носит венок великой жрицы («девушка в венке великой жрицы» [9, С. 146]).
В древнегреческой мифологии черные (или пятнистые) пантеры сопровождали бога вина и вдохновения Диониса. Бог вина и экстаза часто изображался сидящим верхом на пятнистой пантере. Этот дионисийский символ охотно использовал в своей поэзии и авторской мифологии Вячеслав Иванов. У Вячеслава Иванова пантеры – символ дионисийского экстаза. Пантера на вакхических изображениях соседствует с виноградной гроздью.
Наделение героини звериными или демоническими чертами характерно и для трагедии Н.С. Гумилева «Отравленная туника», где царь Трапезондский говорит:
«Я вспоминаю древнее преданье, Которое, не помню где, я слышал, Что женщина не только человек,
А кроткий ангел с демоном свирепым Таинственно в ней оба совместились. И с тем, кто дорог ей, она лишь ангел,
Лишь демон для того, кого не любит» [8, С. 198].
Глаза «осторожной кошки» появляются в стихотворении А. Ахматовой «Все мы бражники здесь, блудницы»: «Навсегда забиты окошки: / Что там, изморозь или гроза? / На глаза осторожной кошки / Твои похожи глаза» [1, С. 48].
В мифологии Древнего Египта была богиня с головой кошки – Баст (Бастет), богиня радости и веселья. Также с семейством кошачьих в египетской мифологии ассоциировались такие божества, как Сехмет, Тефнут, Мафдет и нубийская Шесемтет. Многие боги, включая Амона, изображались в образе сфинкса (или в образе крылатого льва). В 17-й главе «Книги мертвых» бог солнца Ра изображен как рыжий кот, побеждающий змея Апопа. Баст, богиня с головой кошки, сначала отождествлялась с воинственной львицей, а потом – с дикой (или прирученной) кошкой. Она изображалась в виде женщины с головой кошки, «ее атрибут – музыкальный инструмент систр; отождествлялась греками с Артемидой» [2, С. 273].
Н. Гумилев, как и Оскар Уайльд, часто использовал в своих произведениях древнеегипетскую символику: так образ девушки с головой гиены восходит к богине войны и палящего солнца Сехмет (Сохмет), которая изображалась с головой гиены или львицы на женском теле. Полуженские-полузвериные образы характерны для поэзии Гумилева: возможно, поэтому русского поэта Серебряного века так заинтересовал уайльдовский «Сфинкс». Гумилев выбрал для перевода родственное своей эстетике произведение – и на этом его пересечения с творчеством Уайльда отнюдь не заканчиваются. Но глубокий анализ таких интертекстуальных пересечений – тема отдельного исследования.
Список литературы
1. Ахматова А. Собрание сочинений в 2 т. М.: Правда, 1990.
2. Бадж У. Легенды о египетских богах. М: Рефл-бук, Киев: Ваклер, 2001.
3. Бальмонт К. Поэзия Оскара Уайльда // Бальмонт К. Избранное: Стихотворения. Переводы. Статьи. М.: Правда, 1990. С. 155.
4. Баскер М. Гумилев и Оскар Уайльд. Предварительные заметки // [Электрон. ресурс] http: //www.gumilev.ru
5. Бахнова Ю.А. «Сфинкс» Оскара Уайльда в переводе Н. Гумилева // Вестник Томского государственного университета. №325. 2009. С. 50-55.
6. Бодлер Ш. Каждому – своя химера // [Электрон. ресурс] http: //www.bodlers.ru
7. Бодлер Ш. Цветы зла. Воронеж: Иван Федоров, 1994.
8. Гумилев Н.С. Гумилев Н.С. Драматические произведения. Переводы. Статьи. Л.: Искусство, 1990.
9. Гумилев Н.С. Полное собрание сочинений в 10 т. М.: Воскресенье, 1998-2008.
10. Гумилев Н.С. Собрание переводов: в 2 т. Т. 1. М.: Терра-Книжный клуб, 2008.
