25 февраля 2017г.
В современном мире (в России и в Китае) внимание к русской классической литературе не только не ослабевает, но усиливается, ибо восприятие художественных образцов традиционной русской прозы в новых общественных условиях в значительной мере обусловлено иными историческими, социальными и общеполитическими факторами. Сегодняшнее обращение к известным образцам русской классической литературы может быть опосредовано новыми научными задачами, возможностью с иных точек зрения взглянуть на знакомые художественные тексты, иначе обозреть перспективы литературоведческих исследований.
В этом смысле творчество Ивана Алексеевича Бунина (1870–1953) не составляет исключения, ибо «последний из классиков русской литературы» [10, с. 49] оставил значительное литературное наследство, которое и сегодня, почти сто лет после его создания, приоткрывает новые ракурсы прочтения, обнаруживает неожиданные грани восприятия, позволяет с иных точек зрения актуализировать философские, онтологические, этико-эстетические проблемы.
Творчество писателя вызывало интерес как в прежние годы — среди критиков и писателей современников Бунина (Г. В. Адамович, М. А. Алданов, Ю. И. Айхенвальд, П. М. Бицилли, С. А. Венгеров, К. И. Зайцев, И. А. Ильин, Е. А. Колтоновская, Ф. А. Степун, Тэффи, К. И. Чуковский и мн. др.), так и сегодня, сохраняя до настоящего времени пристальный интерес со стороны российских и зарубежных исследователей.
Вопросам природы художественного творчества и творческого метода Бунина, осмыслению мироощущения и эстетических идеалов писателя, осознанию его места в литературном процессе посвящены фундаментальные работы буниноведения (А. К. Бабореко, О. А. Бердникова, Т. М. Бонами, В. Я. Гречнев, Т. М. Двинятина, Л. К. Долгополов, Л. А. Иезуитова, Е. В. Капинос, Г. Ю. Карпенко, И. П. Карпов, Л. А. Колобаева, Р. Л. Красильников, Л. А. Крутикова, Г. Б. Курляндская, Н. М. Кучеровский, О. А. Лекманов, Ю. В. Мальцев, Т. Г. Марулло, Т. В. Марченко, О. Н. Михайлов, М. А. Николина, Т. А. Никонова, Н. В. Пращерук, А. А. Саакянц, О. В. Сливицкая, Л. А. Смирнова, Р. С. Спивак и мн. др.).
Внимание литературоведов и лингвистов привлекают разнообразие онтологических ракурсов и философских аспектов произведений Бунина, многоаспектность идейно-образной системы его творений, вариативность мотивных комплексов повестей и рассказов писателя, множественность художественных техник и приемов его поэзии, своеобразие и самобытность лирической (лиризованной) наррации, особенности стилевого и языкового оформления поэтических и прозаических текстов.
Сложность современного научного осмысления творчества Бунина прежде всего обусловливается тем, что до настоящего времени нет полного собрания сочинений Бунина, и его творческое наследие представлено в различных по полноте и идентичности собраниях произведений писателя, в известной мере по-разному представляющих его творчество и личность. Между тем научные исследования современных российских ученых охватывают различные области жизни и творческого наследия Бунина в попытке восполнить недостающий материал, придать ему полноту научного осмысления. И в этой связи в первую очередь следует обратить внимание на возрастающий уровень критико-библиографических работ по творчеству писателя, подготовленных в последнее время различными российскими центрами, занимающимися изучением наследия выдающегося художника (Воронеж, Орел, Елец, Тамбов, Липецк). Большой шаг в концентрации сведений и материалов по творчеству Бунина был осуществлен в Петербурге, когда в 2001 году РХГИ был подготовлен и выпущен на тот момент один из самых полных томов «И. А. Бунин: pro et contra (Личность и творчество Ивана Бунина в оценке русских и зарубежных мыслителей и исследователей)», включающий в себя емкую и исчерпывающую на тот момент библиографическую литературу о жизни и творчестве Бунина, собранную Т. М. Двинятиной и А. Я. Лапидус [3].
Серьезную сторону исследований по творчеству Бунина составляют созданные в российском литературоведении за истекшие годы монографические работы, коллективные сборники, аналитические научные статьи, основанные на архивных находках, сборники воспоминаний, касающиеся непосредственно биографических аспектов жизни и творчества Бунина. Среди исследований данного плана могут быть названы работы В. Н. Афанасьева, А. К. Бабореко, Ю. В. Мальцева, О. Н. Михайлова, С. Н. Морозова, Л. А. Смирновой, воспоминания и эпистолярий Г. В. Адамовича, Б. К. Зайцева, К. И. Зайцева, В. Н. Муромцевой-Буниной, Г. Н. Кузнецовой, И. Г. Одоевцевой, Н. А. Пушешникова, Тэффи и др.
Наряду с вниманием к собственно биографии и воспоминаниям о Бунине важную область такого рода изысканий составляют исследования и научное осмысление дневников писателя, которые он вел в продолжение всей жизни (О. Н. Михайлов, Н. Г. Крюкова, В. В. Федотова). «Дневники И. А. Бунина дают возможность углубить и значительно расширить биографические сведения о писателе, его взглядах на явления общественного, литературного, нравственного, бытового характера. В лаконичных или развернутых дневниковых записях И. А. Бунин размышляет о себе как художнике, о месте художественного творчества и искусства в мире, доверяет дневникам самое сокровенное» [6, c. 3–4]. К подобного рода исследованиям примыкают и работы по вопросам текстологии, в частности различных редакций бунинских текстов, их вариантов. Такого рода аспектам анализа посвящены статьи Т. М. Двинятиной, В. В. Краснянского, О. Н. Михайлова, Е. Р. Пономарева и др.
Историко-культурный контекст творчества Бунина и вопросы литературных взаимосвязей писателя освещены в ряде работ последнего времени: Бунин и Жуковский (Е. Е. Анисимова), Бунин и Тургенев (С. М. Аюпов, Г. Б. Курляндская, Т. Е. Харисова), Бунин и Достоевский (Е. Конюшенко), Бунин и Чехов (О. В. Богданова, О. А. Мещерякова, А. Ранчин и др.), Бунин и Шмелев (Н. Г. Морозов, А. П. Черников), Бунин и Леонтьев (В. А. Сарычев), Бунин и Г. Иванов (М. К. Лопачева), Бунин и Шестов (Л. И. Колобаева), Бунин и Алданов (Н. В. Горянская, И. С. Жемчужный), Бунин и Горький (Л. А. Спиридонова), Бунин и А. Толстой (Ю. В. Ведищева), Бунин и Набоков (А. Г. Разумовская, М. Д. Шраер), Бунин и Пришвин (А. Варламов), Бунин и символизм (К. В. Анисимов, Е. В. Капинос), Бунин и модернизм (И. Б. Ничипоров, Э. Сафронова) и др. (вплоть до имен представителей современной литературы, напр., В. Шукшина). Обширный и, пожалуй, самый емкий пласт контекстного фона составляют многочисленные научные исследования, связанные с вопросами взаимосвязи творчества Бунина и Л. Толстого.
Как следствие, особую составляющую научных изысканий по творчеству Бунина представляют собой работы по интертекстуальным связям, реминисценциям и аллюзиям, прослеживаемым в произведениях художника. Среди них — монография Н. В. Пращерук «Диалоги с русской классикой» (Екатеринбург, 2012), кандидатская диссертация Е. Т. Атамановой «Русская литература XIX века в контексте художественной прозы И. А. Бунина: проблема реминисценций» (М., 1998). Пристальные и тонкие наблюдения над текстами Бунина содержатся в современных статьях по интертекстуальным взаимосвязям и перекличкам, созданных исследователями Е. Е. Анисимовой, К. В. Анисимовым, О. А. Бердниковой, О. В. Богдановой, Е. Гармаш, О. Лазареску и мн. др.
Вопросы жанрового своеобразия, композиционного и сюжетного построения произведений Бунина анализируются в работах последнего времени — статьи и монографии Н. П. Евстафьевой, О. Г. Егоровой, В. Т. Захаровой, Ю. Г. Иншаковой, Е. В. Капинос, Л. М. Кожемякиной, А. А. Кругловой, Г. А. Лобанова, Н. Ю. Лозюк, Ю. Э. Михеева, Н. В. Мочаловой, О. В. Сливицкой, Л. А. Остапенко, В. А. Рамзиной, Н. А. Шахова, М. С. Штерн и др. Авторское присутствие в текстах писателя глубоко проанализировано в монографии И. П. Карпова «Авторология русской литературы (И. А. Бунин, Л. Н. Андреев, А. М. Ремизов)» (2-е изд. М., 2011), в работах других исследователей.
Мощный пласт научной литературы о Бунине составляют работы по поэтике произведений Бунина. Исследовательские силы направлены на различные аспекты поэтологии текстов писателя: своеобразие эпитета (выпущен «Словарь эпитетов Ивана Бунина» [5]), оценочная метафора, роль детали, мотив, хронотоп, диалогическая поэтика, способы портретирования, поэтика движения, перспектива пространства, пейзаж, цветопись (работы М. С. Байцак, О. Г. Бетиной, Т. М. Благасовой, О. В. Богдановой, Т. М. Бонами, Т. Ю. Зиминой-Дырды, А. Зиятдиновой, Л. С. Колесниковой, А. А. Коновалова, Р. Л. Красильникова, Т. В. Маркеловой, О. А. Мещеряковой, О. В. Рудневой, Н. А. Рябикиной, О. Н. Семеновой, В. Н. Сузи, Е. А. Шириной и мн. др.).
Немаловажную грань изучения творчества Бунина составляет лингвистический анализ произведений писателя, внимание к его идиостилю, к особенностям стилистики художественного текста, особенностям его синтаксического строя, ритма речевой организации, языка и проч. В этом направлении много сделано учеными лингвистами и литературоведами: изучению композиционных уровней текста и повествовательной манеры Бунина посвящены работы Н. М. Николиной, О. В. Сливицкой, Т. А. Стойковой, Т. А. Щербицкой, лингвостилистическим особенностям нарратива Бунина — статьи Н. В. Баландиной, Д. А. Луговской, О. А. Селементьевой, Е. З. Тарланова, фразеологическим единицам языка Бунина — работы Г. Н. Абреимовой и А. П. Аверьяновой, ассоциативным аспектам ритма речи — исследования В. А. Ефремова, Н. Б. Ипполитовой, анализу морфологических языковых средств письма Бунина — наблюдения B. C. Сидорец, семантике синтаксических структур его текстов — статьи Т. С. Мониной, языковых средств и способов выражения эмоций в лирике — работы И. А. Морозовой и др. Серьезным шагом в изучении языка Бунина стал «Частотный словарь рассказов И. А. Бунина», составленный в СПбГУ в 2012 году А. О. Гребенниковым.
Среди наиболее важных аспектов освещения творчества Бунина находятся проблемы творческого мировоззрения писателя, идейных предпочтений художника, вопросы его религиозно-философских исканий. И хотя сам Бунин писал в дневниках — «…никакой ортодоксальной веры не держусь» [2, c. 257– 258], тем не менее очевидное присутствие в его текстах идей различный философско-онтологических учений привлекает внимание критиков, литературоведов, историков, культурологов.
Обширный пласт современных исследований по религиозно-философским аспектам творчества писателя составляет тема «Бунин и христианская духовная традиция», «Бунин и православие», особенно глубоко и последовательно проанализированная в работах В. Д. Агафоновой, С. Л. Андреевой, О. А. Бердниковой, О. Г. Бетиной, Т. К. Донской, М. М. Дунаева, Н. Ю. Желтовой, Т. Жирмунской, А. Ю. Закуренко, А. В. Злочевской, Ю. Г. Иншаковой, И. П. Карпова, Т. А. Кошемчук, А. Меня, О. А. Пороль, А. А. Пронина, Т. И. Скрипниковой, О. Г. Талалаевой и др. Исследователи ориентированы на разнообразные области православной онтологии и антропологии с целью более глубокого понимания личности художника и, как следствие, выявления своеобразия его художественного творчества, необычности и оригинальности его мировоззрения.
Кажется, трудно спорить с утверждением О. А. Бердниковой о том, что «именно христианство, несмотря на всю противоречивость суждений писателя о нем, глубоко и органично вошло в плоть и кровь его “духовно-душевно телесного существа”» [1, с. 316] (в том числе и по праву рождения писателя). Однако в данном научном направлении остается целый ряд спорных вопросов и неоднозначных ответов. Так, уже в начале ХХ века среди современников Бунина если К. И. Зайцев признавал «христианскую доминанту» мировоззрения писателя, то И. А. Ильин, наоборот, отказывал художнику в близости православному миропониманию.
Как показывает творчество писателя, вопрос об отношении Бунина к христианским канонам действительно неоднозначен и сложен. Однако достойно внимания мнение И. П. Карпова, который справедливо считает, что хотя «православный контекст всего бунинского творчества несомненен», но тем не менее «это контекст не вероисповедания автора, а именно — культурный контекст» [4, c. 109]. Не согласиться с мнением исследователя вряд ли возможно, хотя и его суждение доступно корректировке. В этом плане любопытно утверждение И. А. Малишевского, который считает, что «отсутствие прямой, декларативной проповеди православных ценностей <…> и неоднозначность духовной биографии» Бунина не отменяют «мировоззренческой доминанты» в его творчестве. Однако, как справедливо добавляет ученый, «излишне явная, догматически выведенная религиозная аксиология не только выбивается из задач художественного произведения, но и способна отвратить читателя от себя, вызвать негативную рецепцию христианства» [8, с. 8].
Самостоятельную грань научных изысканий по вопросам библейских ракурсов в творчестве Бунина составляют работы, которые, наряду с христианстовм, обращаются к обнаружению и осмыслению мотивов Ветхого Завета в произведениях прозаика, подвергая интерпретации именно эти ракурсы в наследии художника. Среди исследователей, более других обращенных к указанным аспектам, — Г. Ю. Карпенко, В. А. Котельников и др.
Особое и важное место идей христианства и, прежде всего, православия в бунинском наследии убедительно прослежены и доказаны в работах многих российских и зарубежных литературоведов и культурологов. Между тем это положение не отменяет возможности выявления иных граней мировоззренческих ракурсов художественной философии Бунина, и в частности — обращение к вопросам буддизма, глубокое увлечение которым пережил писатель в определенные годы.
Одним из достаточно емких ракурсов исследовательской проблемы «Философские взгляды писателя» становится выделение аспекта «Бунин и восточная философия», в различных направлениях изучаемого аналитиками, литературоведами и культурологами. Так, В. Крапивин, Г. Б. Курляндская, Т. Г. Марулло, Ю. В. Мальцев, О. В. Сливицкая, Е. Б. Смольянинова, О. В. Солоухина, Тянь Хунминь, О. С. Чебоненко и др. преимущественно ориентированы на непосредственную связь творчества и идейных исканий Бунина с восточной философией буддизма и поэтологическими проявлениями данной коннекции в произведениях писателя. Проблема, кажется, подтверждается дневниками и суждениями самого Бунина, однако ряд исследователей если не отрицает, то оспаривает определенность и непосредственность этой связи (Г. Б. Курляндская), т.е. прямую и непосредственную зависимость взглядов художника от буддизма.
Ряд ученых — среди них Дж. В. Конноли, В. В. Крапивин, Э. Каримириаби, А. М. Саянова, П. И. Тартаковский — рассматривают еще один, более локальный, но не менее важный ракурс научной дискуссии, в частности, непосредственно ориентируя свои наблюдения на проблему связи Бунина и идей другой ветви восточной философии, ислама.
В связи с изучением философской направленности творчества Бунина не обойдена вниманием и проблема его связи с пантеизмом, космизмом, экзистенциализмом, с онтологическими ракурсами учения писателя-мыслителя Л. Н. Толстого, философа-мистика В. С. Соловьева. Различным аспектам этой проблемы посвящены работы Б. В. Аверина, Ю. В. Мальцева, О. В. Сливицкой, Р. С. Спивак и др. К ним примыкают исследования, обнаруживающие в произведениях писателя отголоски идей перевоплощения душ, теории анамнесиса Платона, идей евразийства, теософии и антропософии начала XX в. (Н. М. Кучеровский, М. С. Штерн).
Между тем убедительно и обобщающе звучит суждение Ю. В. Мальцева, который считает, что наряду с многочисленностью проявления в текстах Бунина черт и примет различных философий и религий, тем не менее для писателя более характерно «нечто вроде собственной религии, в которой Богом было человеческое “Я”, вернее, то, что в нем проявляется, то есть некая высшая мыслящая субстанция, странным образом обнаруживающаяся в каждом из нас» [7, c. 34]. Исследователь И. П. Карпов справедливо добавляет, что Бунин «выработал вполне удовлетворяющую его систему религиозных взглядов, которую можно назвать системой личностного эклектизма» [4, с. 108]. И данная точка зрения находит поддержку в работах Р. М. Балановского, О. А. Бердниковой, Г. Ю. Карпенко, Л. А. Колобаевой, Г. Б. Курляндской, Р. С. Спивак, О. В. Солоухиной и др. Так, Р. С. Спивак пишет, что «мироощущение Бунина откликается на идеи и образы разных философских систем, но ни к одной из них не сводится и вполне самостоятельно» [9, c. 98] и что все религиозные доктрины и философские учения Бунина растворены «в универсальной для ощущения писателя идее общности духовной жизни человечества» [9, с. 98].
Таким образом, обзор критической литературы по творчеству Бунина свидетельствует о том, что до сегодняшнего дня остается множество проблем, уже затронутых исследователями, но еще не получивших своего концептуального разрешения. Дальнейшее научно-критическое изучения творчества Бунина обширно и перспективно.
Список литературы
1. Бердникова О. А. Реминисценции, цитаты и мотивы Псалтири в творчестве И. А. Бунина// Проблемы исторической поэтики. 2012. № 10. С. 315–327.
2. Бунин И. А. Собр. соч.: в 9 т. Т. 9. М., 1967. С. 257–258.
3. И. А. Бунин: pro et contra / сост. Б. В. Аверина, Д. Риникера, К. В. Степанова, коммент. Б. В. Аверина, М. Н. Виролайнен, Д. Риникера, библиогр. Т. М. Двинятиной, А. Я. Лапидус. СПб.: РХГИ, 2001. 1016 с.
4. Карпов И. П. Проза Ивана Бунина. М.: Флинта-Наука, 1999. С. 109.
5. Краснянский В. В. Словарь эпитетов Ивана Бунина. М.: Азбуковник, 2008. 776 с.
6. Крюкова Н. Г. Дневники И. А. Бунина в контексте жизни и творчества писателя: автореф. дис. … канд. филол. наук. Елец, 2000. 16 с.
7. Мальцев Ю. В. Иван Бунин. Франкфурт-на-Майне; М.: Посев, 1994. С. 34.
8. Малишевский И. А. Морской код в творчестве И. А. Бунина: дис. … канд. филол. наук.Воронеж, 2015. 16 c.
9. Спивак Р. С. Русская философская лирика. 1910-е годы. М., 2005. 407 с.
10. Твардовский А. Т. О Бунине // Бунин И. А. Собр. соч.: в 9 т. / под общ. ред. А. С. Мясникова, Б. С. Рюрикова, А. Т. Твардовского. М.: Художественная лит-ра, 1965. Т. 1. С. 7–49.
