25 февраля 2017г.
Последняя четверть XVIII века традиционно рассматривается исследователями как самостоятельный период истории русской поэзии, связанный с преодолением классицистического канона. Согласно общепринятой точке зрения, наибольшее значение для дальнейшего развития русского стиха в этот период имело творчество трех авторов — Г.Р. Державина, А.Н. Радищева и Н.М. Карамзина: первые два возрождали приемы барочной поэзии, последний в рамках сентиментализма осваивал художественные принципы, созвучные принципам западноевропейского романтизма.
Материалом стиховедческого анализа творчество Карамзина становилось не раз (см., например, работы К.Д. Вишневского, Г.А. Гуковского, М.Л. Гаспарова, В.М. Жирмунского, А.Я. Кучерова, Ю.М. Лотмана, Б.В. Томашевского, В.Е. Холшевникова, Е.В. Ефремовой, Н.Д. Кочетковой, С.А. Матяш и мн. др.). Вместе с тем, вопрос о специфике стихового новаторства поэта нельзя считать закрытым. Достаточно сказать, что даже в описании его метрики и строфики — основных уровней стихотворного целого — по-прежнему остается целый ряд нерешенных проблем.
К настоящему времени в историко-литературных и стиховедческих исследованиях русской поэзии XVIII века были четко обозначены два магистральных направления экспериментов Карамзина со стихом. Первое связано с освоением редких для поэзии XVIII века форм (трехсложников, стопных и строчных логаэдов, редких хореических размеров, строфического белого стиха и т. д.). Вторым направлением экспериментов Карамзина-стихотворца исследователи справедливо называют разработку нетрадиционных жанрово-стиховых моделей (т. е. комбинаций стиховых и жанровых форм). В их числе, например, уникальный для эпохи вольно-рифмованный 2-стопный хорей, имитирующий песнь хора в переводе из трагедии «Эдип в Колоне», 4-стопный и вольный ямбы вольной рифмовки в посланиях и элегиях (см., например: [2, с. 188–189; 3, с. 62, 66, 108, 113] и др.).
В настоящее время полученные результаты описания метрики и строфики Карамзина требуют уточнений и дополнений. Ближайшие перспективы исследования стихового новаторства поэта, на наш взгляд, должны быть связаны с решением нескольких научных задач. Первая заключается в том, чтобы с помощью применения новейших принципов типологии форм русского стиха получить максимально дифференцированное описание метрико-строфического репертуара Карамзина. Актуальность этой задачи обусловлена тем, что в исследовательской литературе, именно в силу недостаточной разработанности типологических принципов, до сих пор не были охарактеризованы многие редкие для русской поэзии XVIII–XIX веков формы карамзинского стиха (свободный стих, двусложник с переменной анакрузой и др.).
Следующая задача состоит в переходе от поуровневого описания поэтических произведений Карамзина к изучению его стих а как системы. Решение этой задачи включает, во-первых, определение формальных параметров, которые в рамках индивидуальной поэтической системы Карамзина со- противопоставляют друг с другом стихотворные тексты (количество строк, метр, стихотворный размер, наличие / отсутствие рифмы, строфическая форма, тип строфы, характер чередования клаузул и т. д.); во- вторых, выявление наиболее частотных, устойчивых комбинаций этих параметров; и, наконец, в-третьих, исследование корреляций метрического, строфического и клаузульного уровней с другими уровнями стихотворных текстов (в частности, образным, мотивным, жанровым). Плодотворность такого подхода в недавнее время была продемонстрирована стиховедами на материале творчества авторов разных эпох, в том числе и поэтов XVIII века (см.: [6; 11; 14; 15]), однако, творчество Карамзина в данном аспекте специально не изучалось.
В рамках настоящей работы актуальность решения поставленных задач для описания поэзии Карамзина и определения его роли в истории русского стиха будет показана на примере анализа экспериментов с белым (т. е. безрифменным) стихом. Как известно, первые нерифмованные стихотворения появились в русской литературе еще в первой половинеXVIII века, однако, большой популярностью у классицистов белый стих не пользовался. Поэты постклассицистского периода, напротив, проявляли к нему исключительный интерес: с одной стороны, продолжали начатые классицистами опыты с безрифменными
имитациями античной и народной поэзии, с другой — осваивали новые для русской традиции модели белого стиха и использовали его в произведениях разного жанрово-тематического строения(см., например: [2;3, с. 57–110;17] и мн. др.). Ведущую роль в процессе популяризации безрифменного стиха исследователи справедливо отводят Карамзину. Вместе с тем, описания карамзинских экспериментов с нерифмованными структурами по существу ограничены перечислением единичных примеров(см., например: [1, с. 36;2, с. 195– 198; 3, с. 120–121, 152, 166;4, с. 94;5, с. 21–24; 8, с. 19–20; 9, с. 44;13, с. 76–78; 16, с. 357–363]), тогда как общая логика экспериментов поэта в этой области до сих пор остается не выявленной.
В основу предлагаемого исследования положены принципы описания метрико-строфических форм русских поэтов, сформулированные в «Инструкции к составлению метрико-строфических справочников по произведениям русских поэтов XVIII–XX вв.», подготовленной К.Ю. Тверьянович и Е.В. Хворостьяновой [14, с. 11–63]. Творчество Карамзина описано по полному собранию стихотворений [7];общий объем рассмотренного материала составляет 193 произведения, 9019 строк.
Поэтическое наследие Карамзина включает 188монометрических композиций (7986 строк) и3полиметрические композиции — отрывок «[Из “Эдипа в Колоне” Софокла]», «Опытная Соломонова мудрость…», «Поэзия»(22 звена, 434 строки). Кроме того, в творчестве поэта встречаются сводные формы, т. е.произведения, содержащие как стихотворные, так прозаические фрагменты: в «Аркадском памятнике» и «Творении»60 стихотворных звеньев, 599 строк. Белый стих Карамзин использовал во всех трех группах текстов. При этом в каждой из них безрифменные произведения обладают специфическими структурными особенностями.
В монометрических композициях доля белого стиха невелика: рифмы не имеет 31 стихотворение, включающее1751 строку. По среднему объему рифмованные и безрифменные произведения отличны друг от друга: первые в среднем содержат 39,6 строки, 31 вторые— 56,5 строки.
Соотношение стихотворных размеров в рифмованных и безрифменных монометрических композициях также различно. В рифмованном варианте Карамзин использовал исключительно двусложники (4-стопный и разностопный хореи, 3-, 4-, 6-стопные, разностопные и вольные ямбы).Без рифмы помимо двусложников (4-стопного хорея, 3-, 4-, 6-стопных, и разностопного ямбов) активно разрабатывал трехсложники (3-, 4-стопные и разностопные дактили, 2-стопный амфибрахий), а также логаэды: в сумме на них приходится 9 произведений, 266 строк. Иными словами, раритетные для XVIII века метрические формы Карамзин осваивал исключительно в безрифменном варианте.
Интересно, что рифмованные и безрифменные тексты, написанные одинаковыми размерами, у Карамзина различны по среднему объему. Так, рифмованные произведения, решенные в 4-стопном хорее, содержат в среднем 34,9 строки, в то время как безрифменные — 176,5 строки; рифмованные стихотворения в 3-стопном ямбе составляют в среднем14,0 строк, безрифменные — 48,6 строк; в 4- стопном ямбе — 66,0 строк и 44,8 строки; в 6-стопном ямбе — 24,0 строки и 51,5 строки.
Безрифменные тексты противопоставлены рифмованным и на уровне строфики. Соотношение рифмованных строфических, астрофических и промежуточных форм по числу произведений — 33 : 43 : 77. Доминирующие промежуточные структуры (в первую очередь, это одиночные строфы) характеризуются исключительно малым средним объемом — 4,4 строки. По этому параметру они дополнительно противопоставлены строфическим и астрофическим формам, которые в среднем включают, соответственно, 78,7 и 72,8 строки.
В безрифменных текстах доля промежуточных структур, напротив, минимальна, господствующее положение занимают строфические формы: 18 произведений строфичны, 9 астрофичны, 4 представляют собой промежуточные формы (одиночные 2-стишия). Кроме того, в противоположность текстам рифмованным, безрифменные строфические и астрофические произведения демонстрируют значительную разницу средних величин: 39,3 и 115,1 строки. Иными словами, белые астрофические произведения у Карамзина длиннее рифмованных, а строфические, напротив, короче.
Описание комбинаций стихотворных размеров и строфических схем в монометрических композициях позволяет заключить, что одной из специфических характеристик поэтической системы Карамзина было наличие устойчивых моделей белого стиха, сходных друг с другом по метрическому строению, каталектике, объему, и одновременно противопоставленных по этим же параметрам моделям стиха рифмованного. Так, например, астрофические тексты, написанные рифмованным и белым стихом, демонстрируют заметные различия на уровнях каталектики и метрики. В каждом произведении вольной и парной рифмовки используются мужские и женские окончания. В астрофическом белом стихе сочетание мужских и женских клаузул также встречается не раз («Гимн», «Лавиния», «[Из письма к И. И. Дмитриеву]», «К Лиле»). Однако, в каждом из этих стихотворений клаузулы чередуются в порядке «женская — мужская — женская — мужская», таким образом, расположение стихов с разными окончаниями в рифмованных и безрифменных текстах различно. Кроме того, в безрифменном варианте Карамзин разрабатывал и сплошные женские клаузулы («Анакреонтические стихи А. А. П[етрову]», «Мишеньке», «Филлиде»), и сплошные дактилические клаузулы («Илья Муромец»).
Метрические приоритеты в астрофических текстах разной структуры у Карамзина также были разными. Произведения парной рифмовки решены в традиционном для XVIII века длинном 6-стопном ямбе. В вольнорифмованных стихотворениях широко распространены средние и неравностопные размеры (пальма первенства принадлежит 4-стопному ямбу, за ним следует вольный ямб), единственный длинный размер, ямбический 6-стопник, редок, короткие размеры не встречаются. На этом фоне безрифменные тексты выделяются преобладанием коротких и длинных размеров – в первую очередь, 3- и 6-стопных ямбов; средний размер (4-стопный хорей) в них употребляется лишь однажды, неравностопники отсутствуют.
Не менее важным конструктивным фактором моделей безрифменного стиха выступает объем. Так, в частности, количество стихов сближает друг с другом произведения, написанные безрифменным 3- стопным ямбом сосплошными женскими окончаниями: стихотворение «Филлиде» содержит 48 строк, «Мишеньке» — 57 строк, «Анакреонтические стихи А. А. П[етрову]» — 73 строки.Столь же близки по объему «Гимн» и «Лавиния», решенные в безрифменном 6-стопном ямбе с чередованием женских и мужских клаузул: «Гимн» насчитывает 151 строку, «Лавиния» – 142 строки.
Показательно, что именно разработкой данной строфической модели были ограничены опыты с безрифменным стихом в полиметрических композициях Карамзина. Белый стих он использовал только в одном из трех полиметрических произведений — стихотворении «Поэзия». Рифмы не имеют 3 из 6-ти составляющих его звеньев, 186 из201 строки. По величине безрифменные звенья значительно превосходят рифмованные: первые в среднем включают 62 строки, вторые — 13,1 строки. Таким образом, в творчестве Карамзина применение белого 6-стопного ямба устойчиво связано с разработкой крупных стихотворных форм.
По сравнению с монометрическими и полиметрическими композициями сводные формы в творчестве Карамзина отмечены абсолютным преобладанием безрифменных структур: на них приходится 55 из 60 звеньев, 575 из 599 строк. Немногочисленные рифмованные звенья характеризуются малым средним объемом (5,0 строк). Их метрико-строфическое строение традиционно: Карамзин ограничивается употреблением привычных для эпохи двусложников (4-стопного хорея, 3-, 4-стопного и разностопного ямбов), которые использует только в тождественных и одиночных строфах.
Безрифменные звенья обладают совершенно другими структурными особенностями. Как правило, они объемнее рифмованных фрагментов (в среднем содержат 10,5 строки).Помимо традиционных двусложников Карамзин разрабатывает в безрифменном варианте редкие для XVIII века метрические формы: трехсложники (2-стопный амфибрахий), неклассические размеры (4-стопный и вольный двусложник с переменной анакрузой, логаэды), свободный стих (подробнее о метрических экспериментах поэта см.: [10]).Кроме того,в звеньях сводных форм Карамзин опробовал белый вольный ямб, который не использовал ни в монометрических, ни в полиметрических композициях.
Перечисленные экзотические размеры употребляются поэтом в сочетании с экспериментальными строфическими формами, в частности, с регулярными и нерегулярными нетождественными строфами, тождественными и одиночными строфами со сплошными мужскими окончаниями, астрофическим белым стихом с непредсказуемым чередованием женских и мужских окончаний (отметим, что эти структуры у Карамзина встречаются исключительно в сводных формах).
Как видно, наиболее частотные модели белого стиха отчетливо противопоставляют сводные формы монометрическим и полиметрическим композициям. Так, в сводных формах максимальное распространение получают белые одиночные и нетождественные строфы, которыми написано, соответственно, 20 и 16 звеньев; тождественные безрифменные строфы применяются лишь в 5 звеньях. В монометрических композициях приоритеты расставлены иначе: одиночные строфы многократно уступают в популярности строфам тождественным (первые использованы в 4 произведениях, вторые — в 18-ти), а нетождественных нерифмованных строф нет. Среди моделей астрофического белого стиха различия столь же существенны. В сводных формах не встречается ни 3-стопный, ни 6-стопный ямб, лидирующие позиции принадлежат ямбам 4-стопному и вольному (напомним, что в астрофических безрифменных звеньях полиметрических композиций безраздельно господствует 6-стопный ямб, в монометрических произведениях наиболее частотны 6- и 3-стопные ямбы, а другие ямбические размеры не используются).
Творческую манеру Карамзина-стихотворца Ю.М. Лотман довольно точно назвал «эстетикой “отказов”», подразумевая под этой формулой «неупотребление привычных читателю художественных средств» на разных уровнях поэтического целого – отказ от рифмы или традиционных строфических моделей на уровне стиха, от метафор и «всего арсенала троп» на уровне стиля, от «значительной тематики» на мотивно-тематическом уровне и т. д. (см.: [12, с. 28–29, 37–38]). С точки зрения исследователя, эти многочисленные «отказы» объяснялись убеждением Карамзина в том, что «сущность поэзии вообще не в ее внешней структуре, что упрощение, обнажение текста поэтизирует его» [12, с. 40], и были нацелены, на «прозаизацию стиха» [12, с. 27].
Результаты предпринятого нами описания моделей безрифменных текстов позволяют утверждать, что отказ от рифмы является недеструктивным, а конструктивным фактором стиха Карамзина. По тонкому наблюдению М. Л. Гаспарова, в поэзии XVIII века белый стих выполнял три основные функции: во-первых, «был приметой имитаций античного стиха, т. е. сигналом “высокости”», во-вторых, «был приметой имитаций народного стиха, т. е. сигналом “простоты”», в-третьих, использовался «для облегчения при переводах там, где важнее была точность, чем поэтичность»[3, с. 96]. Карамзину удалось раскрыть не реализованный предшественниками потенциал белого стиха. В его творчестве безрифменные стихотворения обладали рядом специфических формальных параметров (таких, как объем, стихотворный метр, размер, строфическое строение, каталектика). На основе сочетания их параметров формировались устойчивые модели безрифменных текстов, противопоставленные моделям текстов рифмованных. Освоенные Карамзиным модели белого стиха были свободны от жестких связей с жанрами и темами, утвержденными традицией классицизма, а потому открывали широкие перспективы для разработки новых для русской поэзии комбинаций метрико-строфических структур с интонационными, субъектно- образными, мотивно- тематическими, сюжетными структурами. Тем самым Карамзин опередил свою эпоху и предвосхитил разнообразнейшие эксперименты с безрифменным стихом, начавшиеся в поэзии романтиков.
Список литературы
1. Берков П.Н., Макогоненко Г.П. Жизнь и творчество Н.М. Карамзина // Карамзин Н.М. Избранные сочинения в двух томах. М.; Л., 1964. С. 5–76.
2. Вишневский К.Д. Русская метрика XVIII века // Ученые записки Пензенского государственного педагогического института. Серия филологическая. Т. 123. Пенза, 1972. С. 129–258.
3. Гаспаров М.Л. Очерк истории русского стиха. Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика. М., 2000.
4. Гуковский Г.А. Карамзин // История русской литературы. В 10 т. М.; Л., 1941–1956. Т. V. Ч. 1. С. 55–105.
5. Ефремова Е.В. Стихотворное наследие Николая Михайловича Карамзина: проблемы поэтики и версификации. Автореф. <…> канд. филол. н. М., 1999.
6. Захарова В.М. К проблеме периодизации стиха Осипа Мандельштама // Русская литература.2014. № 2. С. 212–220.
7. Карамзин Н.М. Полное собрание стихотворений. Л., 1966.
8. Кочеткова Н.Д. Н.М. Карамзин и русская поэзия конца 80-х – первой половины 90-х годов XVIII в. Автореф. <…> канд. филол. н. Л., 1964.
9. Кучеров А.Я.Н.М. Карамзин // Карамзин и поэты его времени: И. Дмитриев, М. Милонов, Ю. Нелединский-Мелецкий, В. Пушкин. Стихотворения. Л., 1936. С. 7–56.
10. Лалетина О.С. Метрическое новаторство Н.М. Карамзина: к вопросу о роли сентиментализма в истории русского стиха // Известия РАН. Серия литературы и языка. 2016. Т. 75. № 3. С. 53–63.
11. Лалетина О.С., Хворостьянова Е.В. Словарь языка М.В. Ломоносова / Гл. ред. акад. Н.Н. Казанский. Материалы к словарю. Вып. 2. / Метрико-строфический справочник к произведениям М.В. Ломоносова. СПб., 2010.
12. Лотман Ю.М.Поэзия Карамзина // Карамзин Н.М. Полное собрание стихотворений. Л., 1966. С. 5–52.
13. Мысль, вооруженная рифмами: Поэтическая антология по истории русского стиха / Сост. В.Е. Холшевников. 3-е изд., испр. и доп. СПб., 2005.
14. Петербургская стихотворная культура: Материалы по метрике, строфике и ритмике петербургских поэтов. СПб., 2008.
15. Петербургская стихотворная культура – II: Материалы по метрике, строфике и рифме петербургских поэтов. СПб. 2013.
16. Светлакова О.А., Хворостьянова Е.В. Испанские романсеро в русских переводах // Отечественное стиховедение: 100-летние итоги и перспективы развития. СПб., 2010. С. 355– 364.
17. Хворостьянова Е.В. Стихосложение // Три века Санкт-Петербурга: Энциклопедия: В 3 т. Т. 1:Осьмнадцатое столетие: В 2 кн. Кн. 2. С. 343–350.