01 сентября 2017г.
Правовой институт наследования по закону, являясь одним из гарантов социальной справедливости, относится к одному из наиболее практически востребованных правовых инструментов в гражданском праве. Это наиболее распространенное основание перехода имущества наследодателя к его правопреемникам. Наследование по закону, как правовой институт, опирается на получившие признание законодателя общесоциальные представления о наиболее правильном и справедливом распределении наследственного имущества, основанные на ценностях брака, родства, материального обеспечения близких к наследодателю лиц.
Применяемый законный порядок наследования как "восполняющий" волю умершего, выступает в роли своеобразного "молчаливого завещания" [5, С.333]. Как подчеркивает О.Ю. Шилохвост, сомнениям данный тезис не подвергался, а ученые - теоретики единодушно констатировали тот факт, что закон, восполняя недостающее волеизъявление наследодателя, исходил из его предполагаемой, вероятной воли и призывал к наследованию тех родственников, которых, по мнению законодателя, сам наследодатель в силу врожденного чувства привязанности, основанного на семейной близости, наделил бы наследством, если бы распорядился своим имуществом путем составления завещания [7]. Такая квалификация правовой природы и мотива наследования ab intestato находит поддержку как у дореволюционных и советских, так и у современных отечественных исследователей. В то же время современный этап развития российского законодательства о наследовании требует более детального рассмотрения данной проблемы.
Исследование понятийно-категориального аппарата правового института наследования по закону показало, что в его основу заложены два основных начала: индивидуальное и социальное. Особенность индивидуального начала заключается в том, что наследственная масса переходит к тем лицам, которые были наиболее близки к наследодателю в силу объективных причин: наличие зарегистрированного брака, фактов родства, усыновления, нахождения на иждивении и прочее. Главенствующим фактором среди вышеперечисленных, бесспорно, является кровное родство, получившее свое закрепление в нормах римского права и сохранившееся с некоторыми оговорками в современном законодательстве большинства европейских государств.
Социальное начало характеризует стремление государства освободиться от бремени содержания априори нуждающихся категорий граждан, что находило свое выражение в наделении наследственными правами нетрудоспособных и нуждающихся родственников наследодателя, а затем - его нетрудоспособных иждивенцев. Социальное начало проявляется также в наделении правами наследования в качестве законного правопреемника государства и иных публичных образований в том случае, когда имущество наследодателя отнесено к категории выморочного.
Расширение влияния индивидуального начала образует основную тенденцию современного состояния правового регулирования наследования по закону в наследственном праве [1].
Одной из характерных черт современного гражданского законодательства, регламентирующего порядок наследования по закону, является беспрецедентное увеличение очередей наследования, на чем акцентируется внимание авторов в научных работах последних лет. Полностью разделяя мнение ученых- цивилистов, ученых-правоведов, нельзя не подчеркнуть, что представление о наследовании по закону как о способе восполнения воли наследодателя не в полной мере отвечает реальному положению дел.
Санкционированные законодателем представления общества о близости степеней родства мы можем наблюдать в пределах первых трех очередей наследования, в то время как четвертая, пятая, шестая очереди основываются лишь на формальной родственной связи с наследодателем, и семейная близость, реальные родственные отношения здесь не имеют значения [3]. Из этого можно сделать вывод о том, обосновывать имеющуюся конструкцию очередности наследования исключительно "предполагаемой волей наследодателя" или семейными отношениями неразумно. Думается, что одной из главных побудительных причин, которым руководствовался законодатель при разработке нового свода норм наследственного права, было стремление обеспечить всемерное сохранение имущества в режиме частной собственности.
Резюмируя сказанное, можно выделить следующие тенденции современного наследственного законодательства.
Во-первых, соотношение индивидуального и социального начал характеризуется беспрецедентным усилением влияния первого из них, что проявляется в чрезмерном расширении круга кровных родственников, призываемых к наследованию.
Во-вторых, социальное начало в правовом регулировании наследования по закону все более приобретает "цивилистические" черты, подвергаясь влиянию начала индивидуального [1]. Это проявляется, в переносе очередности выморочного имущества с третьего на девятое место в ряду законных наследников; в уменьшении размера обязательной доли - за последние шестьдесят дет она снизилась с полной (1945 г.) до половины (2001 г.) законной доли. И, наконец, социальное начало отступает перед индивидуальным в институтах наследования необходимых наследников и нетрудоспособных иждивенцев, условия призвания которых к наследованию зависят уже не только от наступления нетрудоспособности к моменту открытия наследства, но и от дополнительных условий: продолжительности иждивения, степени родства и совместного проживания с наследодателем [6, с.25].
В-третьих, процесс развития наследования по закону как категории в гражданском праве непрерывен и постоянно находится в динамике, отсюда можно сделать вывод о том, у законодателя отсутствует логика в части определения круга родственников, с которыми у ребенка при усыновлении сохраняются личные неимущественные и имущественные и, как следствие, наследственные, отношения. Думается, что интересы усыновленного будут удовлетворены путем внесения в соответствующих изменений в Семейный Кодекс Российской Федерации. В частности, целесообразно дополнить п. 3 ст. 137 Семейного Кодекса Российской Федерации и изложить ее в следующей редакции: «При усыновлении ребенка одним лицом личные неимущественные и имущественные права и обязанности могут быть сохранены по желанию матери, если усыновитель - мужчина, или по желанию отца, если усыновитель – женщина, с учетом мнения ребенка, достигшего возраста 10 лет. Сохранение отношений с одним из кровных родителей влечет сохранение личных неимущественных и имущественных отношений с родственниками данного родителя, если этого требуют интересы ребенка».
В-четвертых, говоря о седьмой очереди наследования, следует отметить, что отнесение отчима, мачехи, пасынка, падчерицы лиц к столь дальней очереди наследования не всегда разумно и справедливо. Даже если отчим и мачеха не усыновили ребенка в установленном законом порядке, фактически они могут выполнять те же функции, что и кровные родители. В то же время возможность реального участия вышеперечисленных лиц в наследовании имущества наследодателя весьма маловероятна. Удаленность данной очереди наследования вряд ли может быть оправданной, так как не учитывает реальной степени близости этих лиц с наследодателем, поэтому следует согласиться с точкой зрения Е.В. Вавилина, который полагает, что согласно принципу справедливости пасынки, падчерицы, отчим и мачеха наследодателя должны быть отнесены законодателем не к одной из последних очередей наследников по закону, а по крайней мере ко второй очереди [4, с.11]
В-пятых, порядок наследования супругами имущества друг друга предусмотрен нормами гражданского и семейного законодательства. Явным пробелом отечественного законодателя является игнорирование такого социального института, как сожительство (или «совместное жительство»), вызывающее споры и противоречивые мнения в социологии, психологии и юриспруденции. Следовательно, возникает объективная необходимость правового регулирования наследования по закону фактических супругов (сожителей). Формально они могут наследовать друг после друга по завещанию, а также когда ко дню открытия наследства фактический супруг являлся нетрудоспособным и не менее года до смерти наследодателя находился на его иждивении и проживал совместно с ним. Как указывалось в работе, фактическим брачным отношениям присущи все признаки семейных отношений, однако, с правовой точки зрения фактические супруги не защищены. Таким образом, целесообразно дополнение п. 1 ст. 1142 ГК РФ следующим пунктом: «Фактические супруги являются наследниками имущества, приобретенного ими в период фактических брачных отношений, наряду с другими наследниками первой очереди, если отношения между фактическими супругами были оформлены в установленном законом порядке». В этой связи, целесообразно на уровне закона разработать вопрос о «соглашении о фактическом браке», аналогично тому, что имеется в законодательстве Бельгии. Соответственно, дополнить ст. 10 Семейного Кодекса Российской Федерации пунктом следующего содержания: «Имущественные права и обязанности лиц разного пола, живущих вместе и ведущих совместное хозяйство (фактических супругов), возникают со дня заключения соглашения о фактическом браке. Соглашение о фактическом браке заключается в письменной форме и подлежит нотариальному удостоверению. Изменение и расторжение соглашения производятся в той же форме, что и его заключение».
В-шестых. Представьте ситуацию. Вы наконец-то купили квартиру. Оформили кредит или накопили нужную сумму и подписали договор. А потом приходит повестка в суд, и государство отбирает законно приобретенное жилье, поскольку квартира является выморочной – то есть ее прежний хозяин умер, а его наследники не объявились в течение положенных шести месяцев. В соответствии с гражданским законодательством такая квартира переходит в собственность Российской Федерации. Но ее перехватили мошенники и оформили на себя, а потом продали одному человеку, затем другому и в конце цепочки оказались вы. Чиновников и суд совершенно не волнует, что добросовестный приобретатель оказался пострадавшей стороной. Более того, в некоторых случаях добропорядочных владельцев выморочных квартир могут обвинить в сговоре с мошенниками. Именно в такой ситуации оказался житель Москвы Александр Дубовец. В 2008 году он приобрел квартиру на улице Удальцова, а в 2015 по решению суда она перешла в собственность Департамента городского имущества Москвы. Суд постановил, что раз квартира поменяла собственника незаконно, то все последующие сделки не имеют юридической силы. Пострадавший владелец обратился в Конституционный суд, который вынес решение в его пользу. Конституционный суд запретил властям отбирать выморочные квартиры у добросовестных покупателей. Суд согласился с позицией заявителя, который доказывал, что, если государство не «уследило» за причитавшейся ему квартирой, то оно само и виновато в ее утрате, пишет газета «Ведомости». Адвокат заявителя Дмитрий Степанов отметил в интервью изданию, что позиция Конституционного суда может повлиять не только на споры о выморочном имуществе, но и на споры о недвижимости, приватизация которой была затем признана незаконной. К примеру, гражданин приобрел земельный участок, а впоследствии выяснилось, что он принадлежит лесному фонду, и подлежит изъятию. Или приобрел гражданин дачу, а она оказалась в охранной зоне магистрального газопровода. Специалисты отмечают, что это не первое решение Конституционного Суда в пользу добросовестных покупателей недвижимости. В 2015 суд запретил отбирать приватизированные с нарушениями квартиры без надлежащей компенсации. Но в Верховном Суде заметили, что добросовестность при приобретении означает, что покупатель все проверил и выяснил, на каких основаниях продавец стал владельцем жилья. То есть в случае с черными риэлторами виноватой оказывается их жертва. Теперь это не так: Конституционный суд постановил, что государство, регистрируя право на недвижимость, подтверждает законность сделки. В Общественной палате уверяют, что проблема давно в центре внимания. Правительство ранее внесло в Госдуму законопроект о компенсации добросовестным владельцам, которые лишились жилья. Но против инициативы выступают власти Москвы. Как пишет газета «Ведомости», некоторые юристы полагают, что Конституционный суд принял политическое решение по поручению Президента.
Таким образом, несмотря на высокую социальную значимость правового института наследования по закону, на практике возникает достаточно большое количество ситуаций, которые остаются не урегулированными законом. В связи с этим на законодательном уровне необходимо разрешить обозначенные проблемы, что позволит исключить рост исковых заявлений граждан, снизить количество спорных моментов, возникающих в деятельности нотариусов, обеспечить соблюдение принципа справедливости.
Начиная с 2015 года, идет активное обсуждение законопроекта о внесении изменений в часть третью Гражданского кодекса Российской Федерации. Несмотря на то, что миновало два года, горячие споры и дискуссии среди практикующих юристов, экспертов, нотариусов продолжаются до сих пор. В феврале 2017 года Федеральная палата адвокатов направила письмо главе комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству Андрею Клишасу, в котором изложила свою позицию о законопроекте № 801269-6, содержащим поправки части третьей ГК РФ. Они направлены на формирование новой концепции наследственного права. Законопроект был внесен в Государственную Думу группой депутатов во главе с Павлом Крашенинниковым еще в 2015 году и принят в первом чтении годом позже. Второе чтение документа должно было состояться в феврале 2017 года, но было перенесено. В Федеральной палате адвокатов считают, что документ нуждается в доработке, так как в нынешнем виде он нарушает права наследников.
Так, например, предлагается ввести в гражданское законодательство понятие «частного наследственного фонда». Сторонники данной новеллы в качестве аргумента приводят в пример тот факт, что всемирно известная Нобелевская премия выплачивается из средств именно такого фонда. Применительно же к российским реалиям предлагается средствами частного наследственного фонда обеспечить бесперебойное функционирование бизнеса, оставшегося после наследодателя на период вступления в наследство его наследников.
Заслуживающим внимания обстоятельством является предложение о замене свидетельства о праве на наследство свидетельством о наследовании, в котором будет указано, какая доля будет полагаться надлежащему наследнику. То есть на нотариуса за определенную фиксированную плату предлагается возложить обязанность по установлению кровной связи наследника или соответствия завещанию.
Ряд экспертов предлагают ввести в ГК РФ такой термин, как «наследственный договор», предполагающий участие в нем лиц, как связанных, так и не связанных узами родства, а также передачу имущества под условием. Например, уход за пережившим наследодателя домашним питомцем. По мнению председателя Федеральной палаты адвокатов, такой договор без указания срока будет ограничивать права законных наследников, а также существенно ограничивает существующий принцип свободы завещания, а без указания срока будет ограничивать права законных наследников [2].
В любом случае реформа наследственного законодательства должна проводиться взвешенно и поэтапно, отвечать требованиям common sense – здравого смысла. В то же время думается, что внесение кардинальных изменений в частью третью ГК РФ было бы не вполне рационально и разумно, поскольку предлагаемые правовые конструкции так или иначе, прямо или косвенно нашли свое закрепление в нормах действующего законодательства. И стабильно низкий уровень судебных споров по наследственным делам – достаточно веское доказательство эффективности функционирования сложившейся системы.
Список литературы
1. Абраменков М.С. Идеологический базис наследования по закону // Наследственное право. 2016. №1. Доступ из справочно-информационной системы «Консультант Плюс».
2. Адвокатам не понравилась новая концепция наследственного права.URL: http:// ppt.ru/news/138820 (дата обращения 15.04.2017).
3. Блинков О.Е. О расширении круга родственников, призываемых к наследованию по закону // Наследственное право. 2014. № 4. С. 3-6.
4. Вавилин Е.В. Осуществление наследственных прав: субъекты, объекты, механизм реализации //Наследственное право. 2011. № 1.
5. Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 2005. Т. 2.
6. Шилохвост О. Ю. Проблемы правового регулирования наследования по закону в современном гражданском праве России: автореф. дис… докт. юрид. наук. М., 2006.
7. Шилохвост О.Ю. К вопросу об определении основания наследования по закону // Законодательство.2006. № 7. С. 20 - 25.
