26 июня 2016г.
В современном мире, вопросы, связанные с совместным использованием трансграничных водных ресурсов, становятся всё более острыми. Рост населения, развитие производств и расширение сельскохозяйственных структур, потребляющих водные ресурсы, загрязнение стока трансграничных рек и многие другие факторы постепенно превращают воду из общего достояния в жизненно важный ресурс, имеющий реальную рыночную цену.
К сожалению международные отношения в вопросах регулирования трансграничного водопользования еще недостаточно развиты. Примером подобных отношений и их основных проблем выступает центрально- азиатский регион. В частности, это Таджикистан, Кыргызстан, Узбекистан, Туркменистан и Казахстан.
Сразу стоит отметить, что эти пять стран делятся на две группы: страны, находящиеся выше по течению рек – страны верховья, и страны, находящиеся ниже по течению рек – страны низовья. Страны верховья, то есть страны в которых формируется сток основных водных артерий региона (реки Амударья и Сырдарья) – это Таджикистан и Кыргызстан. Страны низовья, то есть страны в которые спускается сток рек из Таджикистана и Кыргызстана – это Узбекистан, Туркменистан и Казахстан.
Подобное разделение стран весьма симптоматично, так как конфликт в распределении водных ресурсов возникает именно между странами разных групп. Суть конфликта заключается в том, что страны верховья и низовья используют воду в разных целях, и это приводит к нестыковке временных режимов её использования. Страны верховья используют воду преимущественно в гидроэнергетике, что не так уж и плохо, так как воду, прошедшую через водохранилища, еще можно использовать повторно. Страны низовья используют воду преимущественно на нужды орошаемого земледелия, что в отличие от гидроэнергетики приводит к её безвозвратному употреблению, если конечно не считать небольшие и низкокачественные объёмы воды, возвращающиеся в виде дренажного стока. В дополнении к этому, в случае стран низовья, используются устаревшие арычные технологии полива, которые берут на себя большие объёмы воды чем те, что реально необходимы на нужды земледелия. Ведущее место по такому малоэффективному использованию воды занимает Узбекистан, где объемы потребления только на орошаемое земледелие (около 52000 млн. м3/год) и общие объемы водопотребления (около 59000 млн. м3/год) которого приблизительно сопоставимы с суммой сходных показателей остальных четырёх стран региона.[3, с. 14]
Однако стоит отметить, что в вопросе взаимного деления и использования трансграничных водных ресурсов, само по себе низкоэффективное водопотребление Узбекистана является не столь критичным, сколько то, что речь приходится вести о конфликте нужд между орошением и гидроэнергетикой. Странам верховья требуется большое количество электроэнергии в зимний период, и для этого им необходимо копить воду заранее и сбрасывать её из водохранилищ зимой. В то же время, странам низовья требуется большое количество воды именно в летний период на свои ирригационные нужды. Соответственно, если страны верховья будут копить воду в летний период, то сток уменьшится и его не хватит на сельскохозяйственные нужды низовья. Как следствие всего этого, страны верховья вынуждены сбрасывать часть воды в летний период, и в итоге им не хватает её зимой, что ведет к дефициту электроэнергии.
Если немного углубиться в историю вопроса, то окажется, что во времена СССР данная проблема успешно решалась при помощи компенсационных механизмов. Их суть заключалась в том, что страны верховья копили воду для стран низовья зимой и сбрасывали её летом, в свою очередь, страны низовья компенсировали затраты на регулирование стока поставками энергетических ресурсов странам верховья. К сожалению, с распадом СССР, в условиях разделения на отдельные государства, подобная система потеряла свою эффективность. Страны низовья начали продавать излишки энергетических ресурсов соседним странам по рыночным ценам. Страны верховья стали страдать от дефицита электроэнергии в зимний период и были вынуждены начать круглогодичное использование своих гидроэлектростанций (ГЭС), а также реализовывать проекты по строительству новых ГЭС. Это, в свою очередь, вызывает обеспокоенность и недовольство у стран низовья тем, что строительство новых ГЭС может привести дополнительному контролю над стоком воды. Отмеченные моменты и определяют существующую на текущий момент и не меняющуюся уже пару десятков лет ситуацию в регионе.[2]
Причина, по которой сложившееся положение дел почти не меняется с течением времени, кроется в характере международных отношений центрально-азиатского региона. Нельзя сказать, что странами Центральной Азии не предпринимаются попытки урегулировать ситуацию. Этому свидетельствуют множество подписанных международных и межгосударственных соглашений, а также участие в международных встречах высшего уровня, посвященных вопросам водопользования в том числе и трансграничного. Вместе с тем отличительная черта всех этих договоров и встреч заключается в том, что они носят исключительно консультативно- рекомендательный характер, а потому либо не соблюдаются, либо вообще не воплощаются в действительность. Как пример можно привести принятый в 1998 году договор «О сотрудничестве в области охраны окружающей среды и рационального природопользования», в котором шла речь о необходимости создания «Водно- энергетического консорциума» (ВЭК) в центрально-азиатском регионе. К глубокому сожалению, идея создания ВЭК так до сих пор и остаётся на уровне бумажного документа. [1]
Помимо вышеизложенной ситуации с отсутствием реализации договоров и встреч, имеется проблема с межгосударственными органами, отвечающими за контроль над трансграничным водопользованием в регионе. В частности, сложилась ситуация, при которой в регионе существует только один такой орган – это Межгосударственная координационная водохозяйственная комиссия (МКВК). Данная комиссия и её органы, входят в состав Международного фонда спасения Арала (МФСА). К сожалению, в связи с отсутствием ротации кадров и специалистов из всех республик региона и другими организационными огрехами механизмы работы МКВК очень далеки от совершенства. Что до МФСА, в который входит МКВК, то фонд выступает скорее в роли дискуссионного клуба, нежели в роли организации имеющей реальную власть и влияние над регуляцией трансграничных водных ресурсов в регионе. [2]
Отсутствие работоспособных межгосударственных органов наряду с не реализуемостью принимаемых соглашений и договоров ведет к тому, что страны пытаются решать свои проблемы в одностороннем порядке на внутреннем уровне. В случае стран верховья, это уже упомянутые попытки строительства новых ГЭС для выработки недостающей электроэнергии. В случае стран низовья, как пример можно рассматривать Узбекистан, который, чтобы сократить потери воды на орошаемое земледелие, решил запустить государственную программу по внедрению систем капельного орошения на частных хозяйствах. И строительство новых ГЭС в странах верховья, и введение систем капельного орошения в странах низовья являются полезными инициативами для этих стран. Однако, концентрация внимания на указанных инициативах и игнорирование необходимости международного диалога, выводят на экономически невыгодный и весьма трудоёмкий курс действий.
На основе всего сказанного можно выделить основные проблемы, мешающие разрешению конфликтной ситуации вокруг трансграничных водных ресурсов центрально-азиатского региона. Первая и самая важная из них – проблема несостоятельности международного регулирования вопросов трансграничного водопользования –заключается в том, что страны низовья и верховья имеют кардинально отличающиеся друг от друга интересы. Их неспособность идти на компромиссы и доверять друг другу не позволяет установить прочные взаимовыгодные отношения в вопросе трансграничного водопользования. Вторая проблема, являющаяся следствием первой, заключается в том, что все принимаемые соглашения и договоры не исполняются надлежащим образом и не реализуются на практике. Наконец третья, опять же являющаяся последствием предыдущих двух, проблема заключается в отсутствии органов и структур контроля, которые обладали бы реальным влиянием и властью в сфере трансграничного водопользования.
Можно так же отметить чуть менее значимые, но всё же важные вопросы: предпочтение к одностороннему решению водных проблем на внутреннем уровне, а также отсутствие третьей стороны которая бы имела реальную возможность воздействия на конфликтующие стороны. На подобную роль можно было бы при общем согласии выдвинуть и Россию, так как стабильность в центрально-азиатском регионе была бы выгодна всем участникам не только в экономическом, но и в социальном и экологическом планах. [1]
На текущий же день ситуация вокруг трансграничных водных ресурсов в Центральной Азии всё еще сложна и неоднозначна. Политические взаимодействия на международном уровне в течении более чем двух десятков лет не повлекли за собой каких-либо существенных изменений. Со временем проблема водопользования будет становиться только острее, но возможность урегулировать её посредством взаимовыгодного сотрудничества, основанного на доверии и общих интересах, пока не реализуется. Нужно, в конце концов, найти политическую мудрость для преодоления разногласий и включиться в совместную работу по окончательному согласованию позиций сторон и воплощению принимаемых решений в жизнь.
Список литературы
1. Кирсанов Игорь. Битва за воду в Центральной Азии [Электронный ресурс]: Официальный сайт Фонда «Наследие Евразии» // Режим доступа: http://www.fundeh.org/publications/articles/48/ (дата обращения: 29.05.2016).
2. НигораБухари-заде. Водные ресурсы в Центральной Азии: зависимая независимость [Электронный ресурс]: Официальный сайт информационного агентства Фергана // Режим доступа: http://www.fergananews.com/articles/8589 (дата обращения: 29.05.2016).
3. Саидов С.С. Совершенствование экономического механизма регулирования трансграничного водопользования (на примере стран Центральной Азии)» [Текст]: автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. эконом. наук (08.00.05) // Саидов Саймахмуд Сайдахмадович; Таджикский национальный университет. – Душанбе, 2012. – 25 с.
