Новости
09.05.2023
с Днём Победы!
07.03.2023
Поздравляем с Международным женским днем!
23.02.2023
Поздравляем с Днем защитника Отечества!
Оплата онлайн
При оплате онлайн будет
удержана комиссия 3,5-5,5%








Способ оплаты:

С банковской карты (3,5%)
Сбербанк онлайн (3,5%)
Со счета в Яндекс.Деньгах (5,5%)
Наличными через терминал (3,5%)

ЯЗЫКОВОЙ СТАТУС АФФИКСОИДОВ (ПО РЕЗУЛЬТАТАМ СОЦИОЛИНГВИСТИЧЕСКОГО ЭКСПЕРИМЕНТА)

Авторы:
Город:
Уфа
ВУЗ:
Дата:
18 июня 2018г.

Сегодня вопрос об аффиксоидах – их языковой сущности, квалификации, функциях и т.д. – является одним из наиболее актуальных вопросов морфемики и словообразования современной русистики. И хотя изучение данных переходных морфем осуществляется уже многие годы, аффиксоиды так и не получили однозначной трактовки.

Рассмотрим некоторые определения данного языкового феномена. Согласно взглядам Н.М. Шанского, аффиксоиды «являются такими корневыми морфемами или основами, которые, выполняя роль аффиксов, в той или иной мере формализовались, но вместе с тем ещё не перестали осознаваться радиксальными» [7, с. 89].

Э. Секежицкий предлагает считать их «морфемами, занимающими по своей словообразовательной функции промежуточное (переходное) положение между морфемами корневыми и собственно аффиксальными» [5, с. 165].

По определению В.Н. Немченко, аффиксоид – это «корневая морфема, приобретающая в составе производного слова признаки служебной морфемы, аффикса» [2, с. 187].

«Словообразовательный словарь русского языка» А.Н. Тихонова объясняет аффиксоиды как «словообразовательные части слов, которые занимают промежуточное положение между корневыми и аффиксальными морфемами» [6, с. 24].

Энциклопедия «Русский язык» под редакцией Ю.Н. Караулова содержит более развёрнутую дефиницию: «Аффиксоид (от «аффикс» и греч. «ειδος» – «вид») – компонент сложного или сложносокращённого слова <...>, повторяющийся с одним и тем же значением в составе ряда слов и приближающийся по своей словообразовательной функции <...> к аффиксу» [4, с. 43].

Обобщая имеющиеся на сегодня определения аффиксоидов, можно сделать вывод, что в современном русском языкознании существует две основные точки зрения на эти уникальные по своему языковому статусу морфемы:

а) аффиксоиды – корневые морфемы, выполняющие функции аффикса; б) аффиксоиды – особые, самостоятельные морфемы, выполняющие функции как корня, так и аффикса и тяготеющие к последнему.

Разделяя мнение исследователей, признающих аффиксоиды самостоятельными морфемами, отличными от корней сложных слов, мы предлагаем трактовать аффиксоиды как особые служебные словообразовательные единицы, произошедшие от корней и сохраняющие генетические и семантические связи с корневыми морфемами, но вследствие высокой словообразовательной регулярности и абстрагизации значения переставшие быть корнями и получившие новые морфемные и словообразовательные признаки.

Иными словами, аффиксоиды близки корням по форме и значению, но уже не являются корнями и движутся в своём развитии по направлению от корня к аффиксу. Так, аффиксоид «-вед-» в словах «музыковед», «пушкиновед» и под. сохраняет семантическую и формальную схожесть с корнем «-вед-» в словах «ведать», «сведение» и др., но обладает особым значением (“Специалист, знаток в той области знаний, которая указана в слове ранее” [1, с. 48]) и другой словообразовательной функцией (имея более отвлечённую семантику, уточняет выраженное корнем главное значение: «музыка» – “Область искусства” [3, с. 465], «музыковед» – “Специалист, разбирающийся в музыке” [3, с. 465]; ср. «музыкант» – “Человек, который занимается игрой на музыкальном инструменте” [3, с. 465], где значение конкретизируется с помощью суффикса).

Восприятие аффиксоидов носителями русского языка способно влиять на скорость и характер процесса перехода корней в аффиксоиды и аффиксоидов в аффиксы. Для полного понимания природы и специфики аффиксоидов в системе языка требуется изучение их морфемного статуса в языковом сознании носителей. Для осуществления этой задачи нами был проведён социолингвистический эксперимент, заключавшийся в анкетировании представителей различных возрастных и профессиональных групп, для которых русский язык является родным или функционально значимым, а также в систематизации полученных данных.

На первом этапе экспериментального исследования мы составили анкету, в которой респондентам предлагалось   выделить   морфемы   в   шести   словах:   «языковед»,   «благонадёжный»,   «китобой», «вилообразный», «скорописец», «шаровидный».

Слова для анкетирования отбирались в соответствии со следующими принципами:

1)   обязательное наличие в структуре слова аффиксоида;

2)   присутствие в целой группе слов аффиксоидов разных видов: префиксоидов и суффиксоидов;

3)   отбор слов с аффиксоидами, произошедшими от исконно русских корней.

Для эксперимента мы отобрали два префиксоида («благ-» и «скор-») и четыре суффиксоида, два из которых употребляются непосредственно после всех материально выраженных морфем и обладают значением действия или состояния деятеля («-вед-» и «-бой-»), а два употребляются перед материально выраженным аффиксом и обладают отвлечённым значением подобия, сходства («-образ-» и «-вид-»). Из предложенных слов три лексемы субстантивные («языковед», «китобой», «скорописец») и три – адъективные («благонадёжный», «вилообразный», «шаровидный»). Таким образом, при создании анкеты учитывались не только различия в позиции и значении аффиксоидов, но и особенности частеречной принадлежности слов, образованных аффиксоидацией.

Второй этап эксперимента заключался в анкетировании респондентов. Всего было опрошено 152 представителя (100 %) различных возрастных и профессиональных групп. В число опрошенных с гендерной точки зрения вошло 111 женщин (73 % от общего числа) и 41 мужчина (27 %).

По возрасту мы разделили респондентов на три укрупнённые возрастные группы: старший возраст:

56 – 62 года – 2 человека (1,3 % от общего числа); средний, студенческий возраст: 17 – 24 года – 99 человек (65,1 %); школьный возраст: 11 – 15 лет – 50 человек (32,9 %).

По сфере деятельности опрошенные были представлены четырьмя группами: работающие – 2 человека (1,3 % от общего числа), студенты вуза – 98 человек (64,5 %), студенты колледжа – 1 человек (0,7 %), учащиеся школы – 51 человек (33,5 %).

По области предметной деятельности каждая группа была дифференцирована нами на подгруппы следующим образом: работающие в области гуманитарных наук (1 человек – 50 % от числа работающих) и в области негуманитарных наук (1 человек – 50 %); студенты вуза, обучающиеся по направлению подготовки «Лингвистика» (2 человека – 2 %) и «Педагогическое образование» (96 человек – 98 %); студенты колледжа гуманитарного нефилологического профиля (1 человек – 100 %); учащиеся школы негуманитарного (физико-математического) профиля (51 человек – 100 %).

В свою очередь студенты вуза направления подготовки «Педагогическое образование» были разделены на семь профилей: «Русский язык и литература» (37 человек – 38,6 % от числа студентов данного направления подготовки); «Музыкальное образование» (5 человек – 5,2 %); «История» (17 человек – 17,7 %); «Иностранный (английский) язык» (16 человек – 16,7 %); «Татарский язык и литература» (8 человек – 8,3 %); «Башкирский язык и литература» (1 человек – 1 %); «Английский язык и русский язык как иностранный» (12 человек – 12,5 %).

В анкетировании приняли участие студенты Башкирского государственного педагогического университета им. М. Акмуллы, студенты Башкирского республиканского колледжа культуры и искусства, а также учащиеся гимназии № 93 города Уфы. Из общего числа студентов были опрошены студенты 1 (46 человек – 46,5 %), 2 (2 человека – 2 %), 3 (24 человека – 24,2 %) и 4 (27 человек – 27,3 %) курсов; из общего числа школьников (51 человек – 100 %) были опрошены ученики 6-го (27 человек – 53 %) и 9-го (24 человека – 47 %) классов.

Третий этап эксперимента заключался в аналитической обработке полученной в результате анкетирования информации, а также в формулировании выводов и соотнесении их с теорией аффиксоидов.

Проанализируем общие – по всем аффиксоидам в целом – результаты опроса, который позволил выявить основные тенденции в определении статуса данных морфем в языковом сознании современных носителей русского языка.

Всего мы рассмотрели 912 случаев квалификации респондентами аффиксоидов «-вед-», «благ-», «- бой-», «-образ-», «скор-» и «-вид-» (по 152 случая на каждый аффиксоид). В 783 случаях (85,9 % от общего числа) носители русского языка обозначили аффиксоиды как корни. Очевидно, что большинство респондентов всё ещё воспринимает и осознаёт аффиксоиды как корневые морфемы. Причина этого заключается, во-первых, в силе генетических и семантических связей аффиксоидов с исходными корнями; во-вторых, в фонематической и графической тождественности аффиксоидов соответствующим корням; в- третьих, в том, что аффиксоиды в рамках школьного учебного предмета «Русский язык» и вузовского курса «Русский язык и культура речи» квалифицируются (в школе – безоговорочно) как корни. Следовательно, для носителей русского языка связи аффиксоида с корнем семантически живы и актуальны в силу материальной тождественности аффиксоидов корням и лингвометодической догмы.

В 129 случаях (14,1 %) носители русского языка допустили отклонения от выделения аффиксоидов как корней. Эти отклонения носили разный характер и имели разные предпосылки. Всего мы выделили шесть групп отклонений:

1)   включение в состав корня-аффиксоида интерфикса;

2)   включение в состав корня-аффиксоида соседней аффиксальной морфемы или флексии;

3)     включение в состав корня-аффиксоида самого корня-аффиксоида, интерфикса и собственно корневого морфа (то есть объединение корня, интерфикса и аффиксоида в один «большой» корень);

4)   выделение корня-аффиксоида как аффиксальной морфемы;

5)   выделение корня-аффиксоида неадекватным образом;

6)   отсутствие выделения.

Включение в состав аффиксоида так называемой соединительной гласной «о» является наиболее частым отклонением от школьной, академической квалификации данной переходной морфемы. Оно зафиксировано 47 раз (5,1 % от общего числа случаев и 36,5 % от числа отклонений). Причиной данной ошибки (подобное явление является именно лингвистической ошибкой) мы считаем, во-первых, непонимание носителями русского языка назначения соединительной гласной, а во-вторых, формальное совпадение интерфикса с флексией, которую имел аффиксоид, когда употреблялся как свободный корень.

Например, в слове «благонадёжный» некоторыми респондентами выделялся корень «благо-» вместо правильного «благ-», поскольку элемент «благо-» соотносится ими с существительным «благо», где «о» является окончанием именительного падежа единственного числа. Поэтому мы не можем определять введение в состав корня соединительной гласной как факт восприятия данного корня в качестве аффиксоида.

Включение в состав аффиксоида соседнего аффикса или флексии отмечено всего 3 раза (0,3 % от общего числа случаев и 2,3 % от числа отклонений). Данное отклонение оказалось самым редким. Причина незначительного количества ошибочного введения инородных морфем в состав аффиксоида, думается, в том, что корень является морфемой, наиболее чётко видимой и осознаваемой носителями русского языка, а потому наиболее отграниченной от других морфем, в частности суффиксов и приставок. Рассмотренное нами отклонение тоже не свидетельствует о сдвиге восприятия корней в область аффиксоидов.

Включение в состав аффиксоида самого аффиксоида, интерфикса и корня, то есть объединение лексически значимых единиц внутри одного морфа, встретилось в анкетах 14 раз (1,5 % от общего числа случаев и 10,9 % от числа отклонений). Этот вид отклонений от традиционного разбора так же, как и два указанных выше, является ошибкой, но уже свидетельствует об изменениях в восприятии аффиксоидов носителями русского языка.

По нашему мнению, такой «симбиоз» является следствием двух причин. Во-первых, аффиксоид не осознаётся некоторыми респондентами как корень: чувствуя его «неглавность», зависимость от основного значения слова, выраженного корнем, носители воспринимают корневое значение, дополненное значением аффиксоида, как единое целое. Возможно, это образование требует в умах носителей русского языка соединить аффиксоид и корень в пределах одной морфемы, а лексикализованный характер значения этого целого побуждает интегрировать аффиксоид и корень в пределах корня. Следовательно, аффиксоид для данных носителей уже утрачивает основное корневое значение, приобретая при этом дополнительное – служебное – значение.

Во-вторых, русский язык по своей природе не тяготеет к сложению корней. Возможно, языковое чувство респондентов уловило эту тенденцию и потому отторгло предполагаемую двукорневую структуру предложенного для разбора слова. В итоге значение аффиксоида снова утратило свойственное корню главенство и стало побочным.

Выделение аффиксоида как аффиксальной морфемы было зафиксировано нами 27 раз (3 % от общего числа случаев и 20,9 % от числа отклонений). Учитывая, что аффиксоид понимается нами как морфема, тяготеющая к аффиксальной, и что сегодня не существует специальных способов графического выделения подобных переходных единиц, мы можем утверждать, что именно данный вид отклонения не является разновидностью ошибки и указывает на сдвиг в восприятии современными носителями русского языка регулярно употребляемых корней с отвлечённым значением именно как аффиксоидов.

Отметим, что собственно аффиксоиды выделялись респондентами по-разному, поэтому соответствующие морфемы можно распределить по трём группам:

1)   чистые аффиксоиды, в состав которых не включаются дополнительные элементы (11 раз – 1,2 % от общего числа случаев, 8,5 % от числа отклонений, 40,7 % от числа аффиксоидов);

2)    аффиксоиды, в состав которых включается интерфикс (4 раза – 0,4 % от общего числа случаев, 3,1 % от числа отклонений, 14,8 % от числа аффиксоидов);

3)   аффиксоиды, в состав которых вводятся аффиксальные морфемы или флексии (12 раз – 1,3 % от общего числа случаев, 9,3 % от числа отклонений, 44,5 % от числа аффиксоидов).

Причины добавления в состав аффиксоидов интерфиксов, аффиксов и флексий суть те же, что и причины включения данных элементов в состав корней, а потому на данном явлении мы останавливаться не будем.

Обратим же внимание на то, что в сравнении с корнями в состав аффиксоидов гораздо чаще включаются аффиксы. Вероятнее всего, аффиксоид, по значению приближаясь к аффиксу, настолько часто употребляется в соседстве с тем или иным аффиксом, что в представлении носителей русского языка как бы склеивается с ним. Однако словообразовательная мотивация не позволяет аффиксоиду окончательно слиться с соседним аффиксом, поэтому включение в состав аффиксоида других морфем так же ошибочно, как включение инородных морфем в состав корней.

Неадекватное обозначение аффиксоидов установлено нами 31 раз (3,4 % от общего числа случаев и 24 % от числа отклонений). Под данным явлением мы понимаем выделение аффиксоида как флексии, двух аффиксов, аффикса и флексии, флексии в окружении аффиксов и т.д. Выделение аффиксоида подобным образом проистекает из лингвистической безграмотности респондентов, их невнимательности или же непонимания ими значения предлагаемой для разбора морфемы.

Отсутствие квалификации аффиксоида, то есть пропуск морфемы, было отмечено 7 раз (0,8 % от общего числа случаев и 5,4 % от числа отклонений). Причинами такого игнорирования можно предположить слишком сильные затруднения респондентов в определении языкового статуса рассматриваемых элементов, неправильное понимание условий, обозначенных в тексте анкеты, а также поспешное заполнение бланка, приведшее к невнимательности некоторых участников опроса.

Подчеркнём, что в 6 случаях из 912 (0,7 %) носители русского языка догадались или осознанно установили, что данные морфемы являются именно аффиксоидами. В этих случаях респонденты выделили аффиксоиды как аффиксы и подписали их словесно «аффиксоид», «суффиксоид» и т.д. Также отметим, что в 15 случаях (1,6 %) участники анкетирования исправляли (зачёркивали или заштриховывали) свои ответы, что свидетельствует о колебании в определении морфемного статуса предложенного элемента.

Таким образом, проведённое нами исследование показало, что значительная часть опрошенных носителей русского языка считает аффиксоиды полноценными корневыми морфемами. Тем не менее, эксперимент выявил наличие отклонений в трактовке морфемного статуса аффиксоидов как морфем служебных, аффиксоподобных.

В заключение попробуем вычислить долю случаев сдвигов в восприятии респондентами корневых морфем, перешедших в аффиксоиды. Если общее число случаев 912 принять за 100 %, а к случаям отклонений отнести объединение аффиксоида и корня в один корень (14 случаев) и выделение аффиксоида как аффикса (27 случаев), то число сдвигов будет равняться 41, что составит 4,5 %. Незначительное количество и небольшая процентная доля носителей, «ощутивших» аффиксоидный характер предложенных нами морфем, служит не доказательством существования или не существования аффиксоидов в современном русском языке, а подтверждением переходного и потому уникального характера данных морфем, неоднозначно воспринимаемых и квалифицируемых русскоязычными респондентами.

 

Список литературы

 

1. Козулина Н.А., Левашов Е.А., Шагалова Е.Н. Аффиксоиды русского языка. Опыт словаря- справочника / Отв. ред. Е.А. Левашов. – СПб.: Нестор-История, 2009. – 288 с.

2. Немченко В.Н. Современный русский язык. Словообразование: Учеб. пособие для филол. спец. ун-тов. – М.: Высшая школа, 1984. – 255 с.

3. Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка: Около 100 000 слов, терминов и фразеологических выражений / Под ред. Л.И. Скворцов. – М.: ОНИКС-ЛИТ, Мир и Образование, 2012. – 1376 c.

4.      Русский язык: Энциклопедия / Под ред. Ю.Н.   Караулова. – М.: Большая Российская энциклопедия, 2003. – 722 с.

5.   Секежицки Э. К вопросу об аффиксоидах имён прилагательных в современном русском языке //Studia Rossica Posnaniensia. – 1977. – № 9. – С. 165 – 172.

6.   Тихонов А.Н. Словообразовательный словарь русского языка. Т. 1. – М.: Русский язык, 1985. – 856 с.

7. Шанский Н.М. Очерки по русскому словообразованию. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1968. – 312 с.