21 июня 2018г.
Расследование уголовного дела представляет собой ретроспективное познание обстоятельств неизвестного события преступления по его следам. Объектом такого исследования является общественно опасное противоправное деяние, которое должно быть восстановлено и познано субъектами доказывания полно и всесторонне. Поскольку следствие и суд интересуют лишь те обстоятельства, события и поступки людей, которые оцениваются действующим уголовным правом как преступные, постольку исследованию подлежат только факты, имеющие значение для применения уголовно-правовой нормы. Определением понятия конкретного преступления является не перечисление всех признаков деяния, а только наиболее важных, существенных из них, которые характеризуют данное деяние как преступное и отличают его от других преступлений. Только закон является критерием существенности признаков конкретного деяния.
Главным в процессе познания по уголовному делу является достоверное установление наличия или отсутствия состава преступления, только в этом случае возможно справедливое наказание действительного преступника и оправдание действительно невиновного. Состав преступления можно рассматривать как конъюнкцию — логически необходимую совокупность признаков понятия, отсутствие хотя бы одного из которых влечет те же последствия, что и отсутствие всей совокупности[1].
В ходе собирания и проверки доказательств субъект доказывания направляет свою деятельность не на обвинение или защиту, а на выяснение обстоятельств совершенного преступления. Как отмечает А.С. Барабаш, «смысл уголовно-процессуальной деятельности не в том, чтобы во что бы то ни стало обвинить, а в том, чтобы познать и на основе познанного сформулировать свое отношение к совершенному и совершившему»[2].
Некоторые авторы, ссылаясь на то, что УПК РФ не упоминает об истине как цели доказывания, делают вывод, что «в уголовно-процессуальном доказывании не проводится различие между достоверностью и вероятностью. Соответственно, предел познания обстоятельств дела может быть только вероятностным. При этом вероятностный вывод должен быть юридически обоснован»[3].
Представляется, что такой вывод не может быть признан правильным, поскольку, согласно ст. 88 УПК РФ, устанавливающей правила оценки доказательств, в процессе доказывания по уголовному делу должна быть установлена достоверность каждого доказательства и их совокупности, лишь при таком условии собранные доказательства могут стать основанием законного и справедливого приговора.
В свое время А.С. Жиряев, предупреждая о логической и юридической несостоятельности принципа осуждения на основе правдоподобия, правильно указывал, что вероятное знание может влечь лишь вероятную или возможную, но никак не действительную санкцию. «Преступление, не вполне доказанное, — писал он, — и не существует юридически, вероятность же могла бы иметь своим последствием разве только вероятное же, но не действительное наказание подсудимого[4]. М.С. Строгович также отмечал, что как бы ни была высока вероятность какого-либо факта (например, виновность обвиняемого), пока это вероятность, всегда имеется вероятность обратного (т.е. невиновности); самая высокая степень вероятности оставляет возможность иного решения дела[5].
В этой связи необходимо рассмотреть вопрос о динамике взаимодействия и соотношения в процессе расследования по уголовному делу достоверного и вероятного знания. Исходя из того, что достоверность — это то же, что и доказанная истинность, речь идет также и о соотношении в процессе доказывания по уголовному делу знаний истинных и вероятных.
Освещая вопрос о соотношении достоверного и вероятного знания, Г.А. Геворкян отмечает, что «знание определяется как достоверное, когда у нас имеется полное основание утверждать, что его истинность окончательно установлена, так как оно не нуждается в дальнейшем обосновании (доказательстве), и потому у нас имеется полная субъективная уверенность, убежденность в нем.
Знание вероятно, если у нас имеется не полное, а только некоторое основание считать его истинным, так как оно нуждается в дальнейшем обосновании (доказательстве), и потому оно вызывает у нас определенную уверенность, но мы готовы к тому, что эта уверенность не оправдается»[6].
В теории познания «вероятный» означает «в большей или меньшей степени претендующий на истинность, не имея на то достаточных оснований»[7]. Значит, вероятность — такое предположение, в пользу которого есть аргументы и доводы, располагающие к принятию или неприятию его за истину, но твердые основания для уверенности в его истинности отсутствуют. Поэтому вероятное знание нуждается в дополнительном логическом или практическом обосновании.
Напротив, достоверным считается знание, когда есть основания утверждать, что истинность его установлена. Отсюда следует, что вероятность и достоверность являются характеристиками знания, выражающими степень его обоснованности.
Таким образом, достоверное знание отличает от вероятного логическая или практическая обоснованность выражаемой в нем истины. Диалектика развития знания подчиняется закону трансформации вероятностных знаний в достоверные за счет выявления оснований их истинности. Формами удостоверения истины являются обоснование и доказательство, поэтому в процессе расследования уголовного дела посредством собирания, проверки и оценки доказательств вероятное знание об обстоятельствах преступления, о виновности или невиновности подозреваемого должно быть преобразовано в обоснованное этими доказательствами достоверное знание.
Расследование преступления начинается с рассмотрения той информации, которая попадает в распоряжение лица, ведущего производство по уголовному делу, и которой почти никогда не бывает достаточно для определенных, однозначных выводов. Субъекту доказывания приходится принимать решения в условиях, для которых характерна та или иная степень неопределенности. Для начального этапа расследования характерно преобладание вероятных знаний над достоверными, при этом их вероятность обусловлена как объективными (отсутствие достаточных данных), так и субъективными (профессиональный опыт, запас знаний, а также правильное их применение в процессе познания) причинами, поэтому является неизбежной на данном этапе. Вся имеющаяся информация должна быть подвергнута тщательному изучению с целью выявления особенного в каждом факте, установления связей между отдельными фактами и каждого из них с событием преступления. Таким образом решается задача установления относимости полученной информации к событию преступления и выдвижение версий о путях наиболее эффективного поиска недостающих сведений, имеющих значение для дела.
Истина и вероятность — разные понятия, но они связаны между собой так же, как связан результат познания со средствами и способом познания [8]. Поэтому первоначальные сведения, имеющиеся в распоряжении субъекта доказывания, являются средством, отправным пунктом, точкой отсчета для формирования верного представления об обстоятельствах совершенного преступления, т.е. получения достоверного знания. Как отмечал Дж. Ст. Милль, «так как мы можем переходить лишь от известного к неизвестному, то мы принуждены начинать с того конца, относительно которого мы наиболее осведомлены»[9]. Вероятность является средством, а достоверность — целью и результатом познания по уголовному делу.
Отношение вероятного знания к достоверному с логической точки зрения является отношением частичной совместимости, т.е. вероятное знание может быть истинным, но может и не быть им, при этом если первоначальная, вероятная информация верно отражает реальные факты и связи между ними, то в ходе ее сопоставления с информацией, получаемой в процессе проведения последующих следственных действий, неизбежно будет найдено ее подтверждение. Напротив, недостоверная информация, первоначально казавшаяся истинной, не может иметь объективных связей ни с фактами реальной действительности, ни с информацией, получаемой из других источников, поэтому при ее проверке обязательно обнаружится ее противоречивый характер и несоответствие имеющимся в деле данным. Если получаемое в процессе расследования преступления знание истинно, то и практическая деятельность следователя, основанная на таком знании, будет вписываться в закономерности объективного мира, не будет противоречить им и, следовательно, обеспечит достижение ожидаемых результатов.
1 Теория доказательств в советском уголовном процессе. С. 175.
2 Барабаш Л.С. Обвинение как двигатель уголовного процесса. Адвокатская практика. 2006.№ 5. С. 44.
3 Пискун О.Л. Истина в уголовном судопроизводстве. дис. канд. юрид наук. Иркутск, 2006. С. 149.
4 Жиряев А.С. Теория улик. 1855. С. 121.
5 Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М.: Наука, 1968-1970.
6 Алексеев П.В., Панин А.В. Философия. 2000. С. 243.
7 Алексеев А.П. Краткий философский словарь. М.: Проспект, 1999. С. 48.
8 Пискун О.Л. Истина в уголовном судопроизводстве. дис. канд. юрид наук. Иркутск, 2006. С. 149.
9 Жиряев А.С. Теория улик. 1855. С. 121
