02 февраля 2016г.
Одной из приоритетных задач социальной политики многих государств мира, в том числе и России, является улучшение демографической ситуации в стране, повышение уровня рождаемости. К сожалению, на сегодняшний день не для всех супружеских пар мечта о рождении ребенка традиционным способом воплощается в реальность. В связи с этим наибольшую актуальность в современных реалиях приобретают вспомогательные репродуктивные технологии, в том числе суррогатное материнство.
Вопрос о допустимости использования данного способа репродукции человека в разных государствах решается по-разному. Так, в некоторых странах Западной Европы (Германия, Норвегия, Австрия, Италия, Швейцария и др.) под влиянием Римской католической церкви, запрещающей любое вмешательство в процесс рождения ребенка, институт суррогатного материнства не получил своего развития. В иных государствах, таких как США, Казахстан, Польша, Украина, ЮАР, Финляндия, использование услуг суррогатной матери легализовано и довольно распространено. В отдельных странах мира суррогатное материнство допустимо, но с определенными ограничениями: возможна оплата только текущих расходов, связанных с оказанием медицинской помощи суррогатной матери (Великобритания), устанавливается запрет рекламирования данной услуги (Нидерланды), допускается возможность выступать в роли суррогатной матери только родственницам генетической матери (Дания, Венгрия) [5].
По мнению Н.С. Байбороши такие неоднозначные подходы в правовом регулировании суррогатного материнства объясняются тем, что рассматриваемый институт является относительно новым, развивающимся явлением. Хотелось бы согласиться с данной позицией и добавить, что в свою очередь новизна данного института порождает определенные проблемы, связанные, например, с определением правового статуса суррогатной матери в отношении рожденного ею ребенка, неоднозначное решение вопроса о допустимости отказа от передачи суррогатной матерью ребенка генетическим родителям и многие другие. Сложность разрешения указанных проблем очевидна, поскольку не всегда ответы на поставленные вопросы четко указаны в национальном законодательстве государств. Однако решение указанных проблем еще более усложняется, когда суррогатная мать и генетические родители являются гражданами разных государств.
Коллизии при использовании программы суррогатного материнства возникают при решении вопроса о том, кто признается настоящей матерью ребенка. Так, мировой практике известны случаи, когда суд отказался зарегистрировать в качестве матери генетическую мать новорожденного, а признал таковой суррогатную мать. Для иллюстрации приведенного положения приведем следующий пример: в 2003 году телеведущая А. Мукаи- гражданка Японии прибегла к помощи суррогатной матери - гражданки США, в результате проведенной процедуры на свет появились двое мальчиков-близнецов. Впоследствии гражданка Японии столкнулась с проблемой регистрации ее в качестве матери мальчиков. Верховный суд Японии отказал в регистрации, обосновывая свою позицию тем, что по японскому законодательству матерью признается женщина, родившая ребенка [2]. Однако, в законодательстве США матерью признается женщина, из генетического материала которой был зачат ребенок.
По-иному данный вопрос решается в Финляндии. Согласно Закону «Об установлении отцовства» в данном государстве при определении матери ребенка действует принцип биологического родства, согласно которому матерью признается та женщина, чей биологический материал использовался для зачатия ребенка, независимо от того, что вынашивала и рожала ребенка не она. Аналогичный подход содержится в ст. 52 Кодекса Республики Беларусь «О браке и семье» (далее - КоБС Республики Беларусь), где законодателем четко указывается: «Матерью ребенка, рожденного суррогатной матерью, признается женщина, заключившая с суррогатной матерью договор суррогатного материнства» [3].
В Семейном Кодексе Российской Федерации (далее - СК РФ) законодателем предусмотрен альтернативный вариант решения рассматриваемой проблемы. Согласно ст. 51 СК РФ в качестве родителей ребенка регистрируются лица, давшие письменное согласие на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, если на это не имеет возражений суррогатная мать[7]. Данная формулировка представляется наиболее предпочтительной, поскольку позволяет упростить разрешение коллизий между правопорядками разных государств, предоставляя возможность разрешения вопроса об установлении «истинной» матери участникам правоотношения (достаточно согласия суррогатной матери), а не судебным органам.
Зачастую в процессе вынашивания ребенка суррогатная мать относится к нему, как к родному, и настолько к нему привыкает, что после рождения ребенка у нее пропадает всякое желание с ним расставаться. В связи с этим, еще одним актуальным вопросом рассматриваемой темы является допустимость оставления генетически неродного ребенка суррогатной матерью себе. Так, одни страны считают в этой ситуации менее защищенными с правовой точки зрения генетических родителей новорожденного и в связи с этим закрепляют за ними преимущественное право на оставление ребенка [6]. Иллюстрацией этого являются положения Кодекса Республики Казахстан «О браке (супружестве) и семье», согласно ст. 59 данного нормативно-правового акта право на оставление ребенка остается у супругов-заказчиков, поскольку именно они признаются родителями новорожденного. Возможность передачи ребенка суррогатной матери предусмотрена только в случаях, если сами супруги-заказчики откажутся от ребенка, либо в случаи их смерти [4]. Аналогичный подход закреплен закреплён в ст. 52 КоБС Республики Беларусь [3].
Российский законодатель установил иные правила в решении рассматриваемого вопроса. В вышеупомянутой ст. 51 СК РФ, стоит обратить внимание, что законодатель посчитал менее защищенной при возникновении спора о том, с кем должен остаться ребенок, суррогатную мать и закрепил за ней преимущественное право на оставление ребенка [7]. Данное право сформулировано таким образом, что для передачи ребенка генетическим родителям, независимо от содержания заключенного между сторонами договора, необходимо согласие суррогатной матери, следовательно, при его отсутствии новорожденный остается с женщиной, его родившей. Согласие суррогатной матери, должно быть выражено в письменной форме и удостоверено руководителем медицинского учреждения, в котором была произведена имплантация эмбриона. Супругам в таком случае должна быть выдана справка этого медицинского учреждения обычного образца о рождении у них ребенка, которая затем представляется в органы загса для регистрации рождения ребенка. В том случае, если женщина, родившая ребенка (суррогатная мать), отказывается дать свое согласие на запись других лиц в качестве родителей ребенка и хочет оставить ребенка у себя, она на основании справки медицинского учреждения, в котором произошли роды, сама регистрирует в органах загса рождение ребенка и записывается в книге записей рождений как мать этого ребенка [1].
Думается, что в решении рассматриваемого вопроса позиция российского законодателя в некоторой степени вступает в противоречие с принципом свободы договора. В практике российских судов данные отношения рассматривают как «договор об оказании услуг суррогатного материнства» и как для любого гражданско-правового договора к нему принимаются положения о том, что все условия такого договора должны быть согласованы сторонами обоюдно. В СК РФ вопрос разрешения спора о ребенке ставится в зависимость от воли лишь одной стороны.
В заключение отметим, что в ходе анализа теоретических аспектов рассматриваемой проблемы, мы пришли к ряду выводов, имеющих практическое значение. Мы считаем наиболее предпочтительной позицию тех стран, которые закрепляют преимущественное право на передачу ребенка его генетическим родителям и убеждены, что ее внедрение в нашей стране будет способствовать реализации концепции суррогатного материнства как соглашения об указании услуг, предметом которого является рождение ребенка для конкретных лиц (заказчиков). В связи с этим мы предлагаем внести изменения в абз. 2 ч. 4 ст. 51 СК РФ, закрепив приоритетное право на передачу ребенка генетическим родителям, поскольку именно их генетический материал используется для зачатия ребенка. Таким образом, представляется целесообразным изложить данный абзац в следующей редакции: «Лица, состоящие в браке между собой и давшие свое согласие в письменной форме на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, записываются родителями ребенка, если стороны в договоре суррогатного материнства не установили иное».
Кроме того, поскольку институт суррогатного материнства стремительно развивается и легализован во многих странах мира, полагаем необходимым установить детальную правовую регламентацию данного института не только на уровне национального законодательства государств, но и путем дополнения международных актов, регулирующих семейные правоотношения, коллизионными нормами, регламентирующими выбор применимого права в вопросах суррогатного материнства.
Список литературы
1. Антокольская М.В., Королев Ю.А.Комментарий к Семейному Кодексу РФ / отв. ред. Кузнецова М.И.- М.: Издательство БЕК. 1996. C. 54
2. Байбороша Н.С. Сущность института суррогатного материнства// Журнал международного права и международных отношений. 2008 . № 3. С. 15
3. Кодекс Республики Беларусь «О браке и семье» от 9.07.1999 № 278-3 (ред. от 12.12.2013)// URL: http://www.pravo.by/world_of_law/text.asp?rn=hk9900278 (дата обращения26.09.2015)
4. Кодекс Республики Казахстан «О браке (супружестве) и семье» от 26.12. 2011 № 518-IV (в ред. 19.05.2015)// URL: http://online.zakon.kz/ (дата обращения 26.09.2015)
5. Малиновская Е.Г. Правовое регулирование суррогатного материнства в Российской Федерации и в Республике Беларусь // Семейное и жилищное право. 2007. N 2. С. 29.
6. Мирсаев Х.С. Проблемы взаимоотношений родителей и детей в международном частном праве: автореф. дис. ... канд. юрид. Наук/Мирсаев Х.С. - Душанбе, 2014.- 191 с.
7. Семейный кодекс Российской Федерации от 29.12.1995 N 223-ФЗ (ред. от 13.07.2015)// Российская газета. 27 января 1996.
