25 марта 2016г.
Переход к новой экономической политике в советском государстве был с надеждой воспринят просвещенным обществом и привел к росту идеологической активности российской интеллигенции. Значительная часть либеральных деятелей увидела в новой политике большевистской партии путь к возрождению могущества России и с различной степенью определенности провозгласила программу сотрудничества с большевистской властью.
На волне происходивших перемен идеи либерального толка получили довольно полное отражение и в открытой печати. С конца 1921 г. в стране (прежде всего в столицах) появился целый ряд частных литературных журналов. Исследователи особо выделяют значение таких изданий, как «Дом искусства», «Вестник литературы», «Записки мечтателей», «Летопись Дома литераторов», «Литературные записки», «Книжный угол», «Петербург», «Художественное слово», «Жизнь» и т. д. Возродились традиционно популярные в среде интеллигенции журналы научных обществ («Общественный врач», Журнал общества русских врачей в память Н. И. Пирогова и пр.). Возникли издания различных аполитичных общественных объединений и групп («Среди коллекционеров» и пр.). Возобновилось издание ряда дореволюционных исторических журналов («Былое», «Дела и дни», «Голос минувшего»).
В большом количестве стали возникать новые общественные объединения – научные, творческие, культурно-просветительские. В крупных городах начали действовать свыше 200 частных и кооперативных издательств.
Но процесс либерализации общественной жизни был непоследовательным и противоречивым. Советская власть восприняла оживление деятельности различных философских и исторических обществ как своеобразный интеллектуальный вызов новому государственному режиму.
15 марта 1922 г. В.И. Ленин в письме Н.П. Горбунову охарактеризовал вышедший сборник статей Н.А. Бердяева, Я.М. Букшпана, Ф.А. Степуна, С.Л. Франка “Освальд Шпенглер и закат Европы” как “литературное прикрытие белогвардейской организации”. А в статье “О значении воинствующего материализма” назвал журнал “Экономист” “органом современных крепостников, прикрывающихся, конечно, мантией научности, демократизма и т.п.” [4]. В июне многие журналы, в том числе и “Экономист”, были закрыты.
Отличительной чертой периода стало также резкое ужесточение цензуры. В 1922 году было создано Главное управление по делам литературы и издательств, которое должно было вести предварительный просмотр всех предлагаемых для издания литературных произведений, периодических изданий и т.д. Этому органу цензуры предстояло стать заслоном на пути проникновения антисоветской, антикоммунистической идеологии.
Следует отметить, что в рамках нэпа особо цензурируемой темой, касаться которой было весьма небезопасно, являлись проблемы сельской действительности, особенно мероприятия аграрной политики РКП(б). Так, появление 6 мая 1922 г. в газете «Сельскохозяйственная жизнь» статьи, содержавшей критику декрета об едином натуральном продналоге, привело к тому, что уже через 10 дней по личному указанию В. И. Ленина редактор газеты был уволен, а авторы публикации взяты под надзор [5]. А затем наряду с «Экономистом»,
«Экономическим возрождением» 1 июня газету просто закрыли.
Власть определила свое отношение к интеллигенции, показав, что сотрудничество возможно на единой платформе новой идеологии, без какого-либо идеологического либерализма, плюрализма и различных буржуазных экономических и политических учений. А для тех, кто выступает против большевиков, резолюция XII Всероссийской конференции РКП (б) (4-7 августа 1922 г.) об антисоветских партиях и течениях гласила: “…Нельзя отказаться от применения репрессий не только по отношению к эсерам и меньшевикам, но и по отношению к политиканствующим верхушкам мнимобеспартийной, буржуазно-демократической интеллигенции”[4]. 10 августа ВЦИК принял декрет “Об административной высылке лиц, признаваемых социально опасными”. При НКВД была создана особая комиссия, получившая право без суда высылать и заключать в лагеря принудительных работ подобных лиц.
17 июля 1922 г. В.И. Ленин в инструктивной записке И.В. Сталину написал: «т. Сталин! К вопросу высылки из России меньшевиков, народных социалистов, кадетов и т.п… По-моему, всех выслать…Комиссия под надзором Манцева, Мессинга и др. должна представить списки, и надо бы несколько сот подобных господ выслать за границу безжалостно. Очистим Россию надолго…Всех их – вон из России…Арестовать несколько сот и без объявления мотивов - выезжайте, господа!» [2]
В частности, лично В. И. Ленин инициировал высылку за рубеж большой группы либеральных «литераторов». В письме И. В. Сталину от 17 августа 1922 г. он прямо перечислил главных кандидатов. В их числе были названы «А. Н. Потресов, Изгоев и все сотрудники “Экономиста” (Озеров и мн., мн. другие)»; «Всех авторов “Дома литераторов”, Питерской “Мысли”». Наряду с этим В. И. Ленин рекомендовал: «Обратите внимание на литераторов в Питере («Новая Русская Книга», № 4, 1922 г., с. 37) и на список частных издательств (стр. 29)».[3]
Как известно, высылка оппозиционной интеллигенции была проведена летом-осенью 1922 г. В августе 1922 г. за рубеж принудительно отправилась первая партия – 160 человек[7]. Среди них блистательные имена - Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, С.Л. Франк, Ф.И. Шаляпин, С.В. Рахманинов, П.А. Сорокин, И.А. Бунин, Л.П. Карсавин и др. Такая беспрецедентная политическая акция стала для большевистской власти одним из самых решительных шагов по искоренению инакомыслия в стране.
Нэповская практика показала противоречие между гуманистическими целями и радикальными средствами реализации культурной политики советского государства. С одной стороны, большевики провозгласили комплексный план демократических преобразований: от ликвидации неграмотности до приобщения трудящихся масс к высоким духовным ценностям. С другой стороны, реализация культурной политики привела к установлению цензуры, партийному контролю в духовной сфере, ликвидации свободы творчества и идеологическому диктату.
Заметное сопротивление культурной политике советского государства оказали представители старой русской интеллигенции, которые были едины в стремлении доказать гибельность для судеб отечественной культуры партийного диктата, насилия в духовной сфере. Н.А. Бердяев призывал «спасти культуру от вандализма пролетариата» [1]. Однако вопреки усилиям узкой прослойки интеллигенции в 20-е гг. окончательно укрепляется централизованная система управления культурной сферой. Творческие союзы оказались подчинены отделу пропаганды и агитации ЦК правящей партии большевиков. Фактически, власть становилась единственным заказчиком и потребителем всего, что создавалось в культурной сфере.
Лидеры партии и правительства внимательно следили за тем, чтобы элементы, враждебные советской власти, не «проводили под видом литературы, науки и искусства тенденций общественно вредных, контрреволюционных и так или иначе парализующих усилия коммунистической пропаганды»[6]. В таких условиях, естественно, эйфория, охватившая в начале 20-х гг. интеллигенцию, поверившую в серьезность намерений новой власти по либерализации всех сфер жизни общества, в том числе и духовной, быстро сходили на нет. Свобода мнений оказалась не нужна строителям социализма даже в условиях временного нэповского отступления.
Список литературы
1. Бердяев. Н.А. Самопознание. М., 1990. С. 25.
2. Демократическая газета. 1991. 4 ноября. С. 4.
3. Латышев А. Г. Рассекреченный Ленин. – М., 1996. – С. 203–204.
4. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 54. С. 198; Т. 45. С. 31.
5. Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 54. – С. 262.
6. Ленин В.И. о культуре. М., 1985. С. 311.
7. Правда. – 1922. – 31 августа.
