Новости
09.05.2023
с Днём Победы!
07.03.2023
Поздравляем с Международным женским днем!
23.02.2023
Поздравляем с Днем защитника Отечества!
Оплата онлайн
При оплате онлайн будет
удержана комиссия 3,5-5,5%








Способ оплаты:

С банковской карты (3,5%)
Сбербанк онлайн (3,5%)
Со счета в Яндекс.Деньгах (5,5%)
Наличными через терминал (3,5%)

ТЕОРИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ КОММУНИКАЦИИ В РОССИЙСКОЙ ПОЛИТОЛОГИИ

Авторы:
Город:
Санкт-Петербург
ВУЗ:
Дата:
10 октября 2015г.

Исследования политической коммуникации в современный период развития российской политологии, в целом, обусловлены  традициями политической мысли и политической культуры  нашей страны.  Российская политическая наука, с одной стороны, скорее тяготеет к философско-политическому анализу исследуемого явления, с другой стороны, после принятия западной методологии, ориентированной на прикладные аспекты политической коммуникации, выделяется обширный пласт работ, посвященный эмпирическим исследованиям [5].

Таким     образом,    обостряется    проблема    соотношения    двух    контекстов    рассмотрения    феномена политической коммуникации: философско-теоретического и инструментально-технологического. Акцент на прикладных исследованиях не дает возможности выстроить полноценную теоретико-методологическую базу, а углубление в теоретическое моделирование не позволяет проводить должную эмпирическую верификацию.

На данный момент преждевременно говорить о сформировавшихся национальных школах по изучению политической коммуникации, но можно выделить основные направления изучения это феномена в отечественной политической науке.

С точки зрения индивидуальных и коллективных акторов-коммуникаторов, целью политической коммуникации, как правило,  является формирование у аудитории определенных взглядов на  политическую ситуацию с помощью информирования и убеждения. Интерес исследователей этой области обращен в сторону способов политической коммуникации. А.И. Соловьев предлагает выделять маркетинговые (реклама и PR) и немаркетинговые (пропаганда и агитация) способы политической коммуникации. Маркетинговые способы ориентируются на аудиторию как на потребителя информации, организуются в зависимости от его потребностей и предпочтений. Они не затрагивают глубинных основ сознания и направлены на завоевание симпатий аудитории. Немаркетинговые способы функционируют на основе интересов коммуникатора и в зависимости от его потребностей, тяготеют к монополизации информационного пространства[10].

Особенности изучения маркетинговых способов политической коммуникации заключаются в том, что литература по этой тематике посвящена, в основном, практически вопросам по организации электоральных и рекламных кампаний, созданию имиджа политика и политических партий, разработкам PR-стратегий. Среди отечественных авторов необходимо выделить работы Т.Э.Гринберг, С.Ф. Лисовского, Д.В. Ольшанского [3;6;7]. Исследователи предлагают различные взгляды на технологические аспекты проведения кампаний, как правило, на базе политической психологии, которая предлагает интерпретацию индивидуальных особенностей восприятия.

Обилие эмпирического материала дает возможность исследователям предлагать решение тех или иных задач, давать практические советы, при этом систематизированная четкая теоретическая база практически отсутствует, таким образом, мы можем говорить о том, что это направление изучения является практикоориентированным.

Достаточно широко в отечественной науке представлены работы по политической лингвистике [1;4;12], которые, впрочем, тоже скорее представляют собой  эмпирические  исследования и проработку методологии исследования политического языка. Различные способы введения аудитории в заблуждение стали стимулом изучения реальных смыслов, сокрытых в политических сообщениях, потому что содержание сообщения гораздо глубже, чем содержание его фраз. Так, приверженцы лингвистического подхода изучают политические тексты в связи с их влиянием на политическое поведение, на политическое мышление, а также с целью освободить политическую коммуникацию от манипуляций общественным мнением [8].

Исследователи, использующие контент-анализ, ставят перед собой цель объективной оценки феноменов. Методика реализуется в двух основных видах - в квалитативном (выявление общих закономерностей без количественного описания) и квантитативном (предполагает большой объем выборки и статистический анализ). Применение контент-анализа способствует выявлению связи между политической жизнью общества и использованием политического языка. Важно отметить, что практически все дискурсивные методики, направленные на изучение коммуникативных стратегий, практик и ролей часто используются совместно с методиками других наук - психологии, культурологии, а также с когнитивной методологией [2].

Разнообразие методов, применяемых в политической лингвистике, гарантирует внимание к различным аспектам политического текста, в зависимости от интереса исследователя. Однако для того, чтобы исследование было лишено субъективных оценок и было валидным, необходима проверка его результатов с помощью других методов, что накладывает определенные ограничения в области признаваемости итогов разработок [2].

Следующее ограничение данного подхода связано с его достаточно специфичной сферой изучения. Лингвистические исследования направлены на изучения вербальной коммуникации, однако, существует также пласт коммуникации невербальной, к которой относятся не только жесты и телодвижения, но и особенности передвижения, выражение лица и глаз, вокально-интонационные особенности речи. В целом, невербальная коммуникация не поддается однозначному толкованию, однако, представляет интерес при разработке вопроса об истинном, но скрытом содержании того или иного сообщения. Контролируемые невербальные сигналы являются частью сконструированного имиджа, поэтому несут определенный заранее сформированный посыл адресату, но анализ неконтролируемых реакций способен выявить эмоции и чувства актора коммуникации. Однако интересно то, что приверженцы лингвистического подхода, как правило, не придерживаются ценностно-нейтральных взглядов на предмет своего изучения  - их работы направлены на распознавание сокрытого в политических текстах, что предполагает активную гражданскую позицию и, в целом, вызывает интерес к их разработкам.

Если обращаться к работам, более ориентированным на теоретические аспекты изучаемого феномена, то необходимо отметить интересный взгляд С.П. Поцелуева на политическую коммуникацию в виде современной демократической коммуникации. В работе «Диалог и квазидиалог в коммуникативных теориях демократии» автор исследует теории демократии, делающие акцент на коммуникативную составляющую, и доказывает возникновение «диалогического поворота» в гуманитарном знании. Выбрав для обозначения особенности современного общества термин «коммуникативное общество», С.П.Поцелуев подчеркивает, что основным коммуникативным средством в рамках политической коммуникации становятся не деньги, но язык, влияние и власть, что означает выход за рамки т.н. «медийного общества». Также автор обращает внимание на состояние исследований политической коммуникации в российской политической науке: «можно сказать, что в понимании политической коммуникации в российской политологической науке наметилось два подхода, отражающих (с некоторым запозданием) общемировые тенденции: системно-функциональный (восходит к работам Н. Винера, Д. Истона, К. Дойча) и процессуально-интеракционистский (восходит к традициям символического интеракционизма Дж. Г. Мида, И. Гофмана, М. Эдельмана, Ж. Бодрияра)» [9]. Второй подход акцентирует внимание на субъектах, игроках и лица, а первый – на системах, уровнях и подсистемах.

В рамках системного подхода (М.Н.Грачев, М.Ю.Гончаров, В.И.Кравченко, А.И.Соловьев) политическая коммуникация сводится к обмену информации между политическими субъектами, ключевыми терминами становятся информация, функция, система. При этом, по мнению, С.П. Поцелуева, в таком понимании политической коммуникации отсутствует специфика политического. Собственное определение политической коммуникации он называет (нео)классическим, восходящим к пониманию политики у Платона и Аристотеля. Он определяет политическую коммуникацию как опыт символического обмена, осуществляемого носителями властных интересов, что предполагает рефлективность и принятие на себя роли другого. Таким образом, на первый план выходит не передача информации, а общение, направленное на превращение индивида в гражданина, и,  что  является определяющим,  осуществляющееся публично.  Для понимаемой таким  образом политической коммуникации важным становится феномен политического диалога и квазидиалога как его противоположности. Специфика политического диалога заключается в том, что поле политического не предполагает равенства сил и ресурсов. Это делает практически невозможным диалог между равными, и равенство становится не условием начала диалога, а его целью, при чем в относительном измерении, в смысле симметричного укрепления или ослабления позиций субъектов.

Несмотря на то, что данная работа представляет собой, прежде всего, анализ различных моделей демократии, она интересна своим нормативным характером, определяющим на теоретическом уровне место политической коммуникации в современных обществах.

Обилие эмпирических исследований самой различной тематики и направленности остро ставит вопрос о систематизации опыта изучения политической коммуникации. Эту задачу предлагается решить в рамках новой субдисциплины, развивающейся в российской политологии - политической коммуникативистики.

Российская школа политической коммуникативистики находится на стадии становления. В рамках Российской ассоциации политической науки был создан исследовательский комитет по политической коммуникативистике (в составе Л.Н. Тимофеевой, А.И. Соловьева, Ю.В. Ирхина, М.Н. Грачева и др.), целью которого является инициирование становления новой субдисциплины, продиктованное разнообразием практики политических коммуникаций при ее слабом теоретическом освещении. Концептуальные основы субдисциплины изложены в сборнике «Политическая коммуникативистика: теория, методология, практика».

Отечественную политическую коммуникативистику предлагается развивать в поле общей коммуникативистики - совокупности научных дисциплин, изучающих коммуникацию. Несмотря на то, что различные аспекты коммуникаций активно изучаются специалистами в различных профессиональных областях, для изучения специфики политической коммуникации на данный момент было сделано недостаточно. Политическая коммуникативистика призвана решить две задачи: «во-первых, раскрыть сущность и механизмы формирования политической коммуникации, показать, как она участвует в конструировании политической реальности, какова ее роль в политических и социально-экономических, духовно-культурных преобразованиях современного мира; во-вторых, исследовать правовые, этические, политические ограничения в воздействии политических коммуникаций на общественное сознание, часто замещающих, подменяющих собой реальные действия политиков, виртуализирующих их практику, симулирующих ее и образующих опасный разрыв между словами и делами, когда общество не в состоянии проконтролировать правду и обман в политике» [11]. Таким образом, перед формирующейся субдисциплиной поставлены вполне конкретные задачи: изучение сущности феномена и развитие более безопасных для общественного сознания коммуникаций, т.е. гуманистической функции субдисциплины отведено далеко не последнее место.

Однако прежде чем политическая коммуникативистика будет институционализирована, необходимо построить метатеорию коммуникации, затем общую коммуникативистику, и лишь потом на основе политологии обратиться к теории политический коммуникаций, а через нее к политической коммуникативистике. При этом признается, что метатеория коммуникаций будет не классической теорией, а системой допущений, постоянно оспариваемых, своеобразным дискурсом о дискурсе. Если в основе планируемой субдисциплины лежит система допущений, то, очевидно, что она сама сможет быть не более чем системой допущений, тогда возникает вопрос о ее научности. Этот вопрос поднимается авторами сборника «Политическая коммуникативистика: теория, методология, практика», однако, в тексте утверждается, что основными признаками научности являются стремление к истине и возможность рационализации жизни, т.е. теоретическая основа и ее прикладная реализация [8].

Для представления упорядоченной структуры политической коммуникативистики предлагается разделить ее на общую и прикладную. Общая может быть направлена на изучение закономерностей функционирования политической коммуникации, прикладная - на практические области политической коммуникации, например, на маркетинговые и PR коммуникации, избирательные политические коммуникации и т.д. Такой вариант предлагается для примирения теории и практики, однако, на наш взгляд, изучение сущностных характеристик политической коммуникации невозможно в отрыве от ее практических форм, так как именно их разнообразие предполагает выделение как общего, так и особенного в политических коммуникациях. Однако недостатка в эмпирических данных - основе прикладных исследований - не существует, что в некотором роде замыкает круг: для систематизированного изучения прикладных аспектов необходимы единые теоретические основания, а для выработки таких оснований - изучение прикладных аспектов. Именно большое количество практических форм существования политических коммуникаций вызывает подобные сложности. По мнению Л.Н. Тимофеевой, политические коммуникации включают в себя «управленческие политические коммуникации, избирательные политические коммуникации, политические маркетинговые коммуникации, конфликтные политические коммуникации и д.р.» [8]. Создается впечатление, что выделение единого логического основания, которое может быть положено в основу классификации видов политической коммуникации представляется сложной задачей. Однако это важная задача - от ее решения зависит возможность разработки практических советов и рекомендаций, которые должны способствовать повышению эффективности коммуникации [8]. Так как

эффективность напрямую связана с достижением цели, то можно было бы обратиться к классификации политических коммуникаций по способам ее достижения. В самом общем виде, целью политической коммуникации является убеждение, но для ее достижения применяются различные методы. В таком случае можно использовать классификацию, предложенную А.И. Соловьевым, который выделяет маркетинговые и немаркетинговые коммуникации, различающие по «способу организации дискурса», т.е. по отношению к потребностям адресата. Несмотря на то, что такое разделение некоторым образом отсылает нас к экономике (в т.ч. и терминологически), оно позволяет выделить сущность политических коммуникаций как стремления достичь цели, т.е. убедить. В случае, когда применяются практиориентированные подходы изучения феномена, это можно считать уместным, но, на наш взгляд, классификация видов такого многообразного феномена не должна быть одномерной, необходимо учитывать также формы взаимодействия – вертикальные и горизонтальные, способы передачи информации – устные, печатные, визуальные и т.д., и характер взаимодействия – межличностный, групповой или массовый.

При рассмотрении микро- и макроуровневых теорий политической коммуникации, авторы приходят к выводу о преобладании позитивистских микроуровневых теорий, многообразие которых только обостряет вопросы о характере исследований и о их предмете. Макроуровневые теории, которые развиваются в рамках системного-кибернетического и стуктурно-функционального подходов, стремятся к универсальности, что затрудняет их приложение к реалиям конкретного общества. В этом случае развитие отдельной научной отрасли о политической коммуникации в нашей стране, позволит обратиться к объяснению отечественного опыта политических коммуникаций с их спецификой. Именно с этим связано обращение, прежде всего к изучению практики коммуникации, т.е. прикладной коммнуникативистике. Ее предмет определяется как «разнообразные регуляторы, определяющие  коммуникативное поведение  и взаимные  коммуникативные ожидания субъектов коммуникации» [8]. Регуляторы, как систему знаний, ценностей и норм, задающих специфику коммуникации, предлагается именовать коммуникационной матрицей (однако, возникает вопрос о некотором усложнении терминов в области, которая уже ими насыщена, возможно, в данном случае применимы термины «модель коммуникации», либо «система фреймов»). Используя это понятие, можно говорить о том, что только национальная научная школа способна изучить специфику коммуникационной матрицы своего государства, так как она на прямую связана с политической культурой общества, системой ценностей и норм, политическим сознанием граждан и т.д. Однако новая научная отрасль должна развиваться в рамках единой теории, из чего следует, что единая теория тоже должна быть применима к реалиям конкретного общества. В таком случае встает вопрос о возможности и даже необходимости единой для всех обществ метатеории политической коммуникации. Если специфика политической коммуникации зависит от системы ценностей, т.е. коммуникативной матрицы, то она будет уникальна для каждого общества, а попытка типологизации (в основе которой, очевидно, будут лежать типы политической культуры) приведет к известным упрощениям. При такой постановке вопроса развитие национальных школ без обращения к единой метатеории видится выходом, но только на первом этапе, так как без единой теории есть вероятность ограничиться лишь описательными исследованиями  без непосредственного обращения к теории, что на данный момент и является основной проблемой. Большое количество эмпирических данных требует обработки, но без единой теории они остаются несистематизированными.

Важным является вопрос об особенностях политической коммуникации по отношению к другим видам коммуникаций. По мнению исследователей, ее сущность заключается в передаче политически значимой информации, т.е. не любой информации о политике, а только той, которая в определенной ситуации приобретает значимость для системы властных отношений, и воздействует на реципиента. К  такой информации, таким образом, могут относиться и сообщения из других сфер жизни общества. При этом политическая коммуникация является частью коммуникации социальной, которая подчинена коммуникации вообще [8]. Не оспаривая факт, что политическая коммуникация является коммуникацией социальной, хотелось бы обратить внимание на то, что приведенная аргументация в недостаточной степени проясняет специфику именно политической коммуникации. Если это всего лишь передача сообщений, которые важны для политических отношений, то этот феномен вполне может быть исследован в рамках изучения социальной коммуникации. Тем не менее, очевидно, что исследование политических коммуникаций требует собственных теорий, что уже говорит о том, что они нечто большее, чем передача информации на политическую тему. Сущность политической коммуникации, в соответствии с сущностью коммуникации вообще, на наш взгляд, состоит в производстве общих смыслов, политической памяти, политического сознания, что требует гораздо более тонких механизмов, чем при перемещении информации в пространстве. Возможно, такие характеристики политической коммуникации также имелись в виду, но важно подчеркнуть, что только в таком понимании политическая коммуникация является «кровеносной системой» общества.

Несмотря на то, что отечественная политическая коммуникативистика претендует на роль объединяющей дисциплины, как теоретической, так и практической, основные шаги, на настоящий момент, сделаны в сторону становления прикладной политической коммуникативистики. Обозначены проблемные области исследований, определены ценностные ориентации исследователей, характер исследований и намечена их методология. Возможно, это станет основой становления новой отрасли знаний, однако, хотелось бы упомянуть, что исследование политической коммуникации не должно ограничиваться областью СМИ. Подобное ограничение ведет к дальнейшему умножению теорий коммуникации, применимых на микроуровне. Это, безусловно, позволяет охватить все большее количество аспектов феномена, но уводит от основной цели - создания метатеории. На наш взгляд, в настоящее время, речь идет не столько о единой теории, сколько об оформлении отечественной школы изучения политической коммуникации, позволяющей исследователям работать в рамках национальной традиции, вектор которой уже задан. Для создания же метатеории необходим выход на новый уровень изучения политической коммуникации, основой которого могут стать уже проведенные прикладные исследования.

Таким образом, работа по созданию теорий политической коммуникации в российской политологии находится на начальной стадии. Существуют наработки по концептуализации феномена, изучению отдельных аспектов политической коммуникации в т. ч. в ее российской специфике, эмпирические исследования на самые разнообразные темы в этой сфере. Такое количество исследований трудной поддается систематизации, однако, это необходимый шаг для конструирования теоретического фундамента национальных школ.

В каждом направлении изучения политической коммуникации представлены разнообразные научные традиции, что способствует не только многостороннему исследованию феномена, но и функциональной фрагментации, которая затрудняет диалог между учеными. Однако политическая коммуникация представляет собой процесс, то есть взаимодействие элементов, сущность которых проявляется лишь в связи друг с другом. Таким образом, акцент на одном из аспектов процесса уводит нас от научной истины. Преодолением этой сложности должна стать систематизация наработок в области политической коммуникации, поиск единых оснований существования феномена.

 

Список литературы

1.      Будаев Э.В. Сопоставительная политическая метафорология. Нижний Тагил: НТГСПА, 2011. - 330 с.

2.      Будаев Э.В., Чудинов А.П. Зарубежная политическая лингвистика. М.: Флинта Наука, 2008. - 351 с.

3.      Гринберг Т.Э. Политические технологии: ПР и реклама. М.: Аспект Пресс, 2005. - 317 с.

4.      Истомина А. Е. Фельетон как жанр политического дискурса: дис…. к. филол. н. Волгоград, 2008. - 192 с.

5.      Лебедев С.В. Теоретико-методологические проблемы политической коммуникации в трудах российских ученых // Государственное управление. Электронный вестник. - 2012. - №32.

6.      Лисовский С.Ф. Политическая реклама. М.: ИВЦ «Маркетинг», 2010. - 365 с.

7.      Ольшанский Д.В. Полический PR. СПб: Питер, 2005. - 540 с.

8.      Политическая коммуникативистика: теория, методология, практика / под ред. Л.Н. Тимофеевой. М.: Российская ассоциация политической науки (РАПН); Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2012. - 161 с.

9.      Поцелуев С.П. Диалог и квазидиалог в коммуникативных теориях демократии. Ростов н/Д: СКАГС, 2010. - 496 с.

10.   Соловьев А.И. Политическая коммуникация: к проблеме теоретической идентификации // Полис. - 2002.-№ 3. - С. 5-18.

11.   Тимофеева Л.Н. Политическая коммуникативистика: проблемы становления // Полис. 2009. - №5. - С. 42- 45.

12.   Чудинов А.П. Политическая лингвистика. М.: Флинта Наука, 2006. - 254 с.