Новости
09.05.2023
с Днём Победы!
07.03.2023
Поздравляем с Международным женским днем!
23.02.2023
Поздравляем с Днем защитника Отечества!
Оплата онлайн
При оплате онлайн будет
удержана комиссия 3,5-5,5%








Способ оплаты:

С банковской карты (3,5%)
Сбербанк онлайн (3,5%)
Со счета в Яндекс.Деньгах (5,5%)
Наличными через терминал (3,5%)

РЕЛЯТИВИСТСКИЕ АСПЕКТЫ АНТИНОМИЙ ПРИНЦИПА СИММЕТРИИ В КОНТЕКСТЕ ПРИНЦИПА ДОПОЛНИТЕЛЬНОСТИ

Авторы:
Город:
Санкт-Петербург
ВУЗ:
Дата:
10 октября 2015г.

Введение

Сегодня дальнейшее движение общества определяют преимущественно науки, формирующие наше мировоззрение. Прежде всего, это относится к  математике, и  к  наукам философским. Однако также стали актуальными и активно развиваются вопросы методологии науки.

Концепции бесконечности и непрерывности активно обсуждались в конце XIX – начале XX вв. [8] Появляется необходимость дополнить аналитические методы методами дискретными. В трудах Московской Философско-математической школы во главе с Н.В.Бугаевым  была предпринята попытка построения такой методологии, соединяющей дискретное - непрерывное по принципу дополнительности. Гениально предвосхитив принцип дополнительности Н. Бора, открытый в 1927г., Н.Бугаев на рубеже веков предлагает целую систему, основанную на дополнительности дискретных и непрерывных методов, включающую также и социальную сферу[4; 5; 6; 7;15].

Междисциплинарный синтез как процесс, противоположный формализованному анализу и дифференциации знаний, уже в начале ХХ века стал актуальным в методологии науки. Профессор П.Некрасов вместе с В.Алексеевым добивались включения в курс гимназии теории вероятностей, которая трактовалась как метод противостояния материалистическому мировоззрению у школьников [14, с. 136].

В недавнее время как инструмент разрешения методологических проблем в отечественной науке успешно пользовалась синергетика. Однако на сегодняшний день она не разрешила проблем целостности и целеполагания в науке, возникших в связи с новой сменой парадигмы постнеклассической науки. В наше время наиболее востребованными оказываются теории перформативного общества, где абсолютизируется движение любой ценой, а личность становится «актором». [9]. Предупреждение о таком развитии европейской и отечественной науки были ещѐ в начале ХХ в.

На наш взгляд, наиболее подходящим сегодня является дополнение классических и неклассических методов науки, в частности, применение обобщѐнного принципа дополнительности и применение принципа симметрии.

Противоположность и противоречие в антиномиях.

Оба принципа, принцип дополнительности и принцип симметрии содержат антиномии. Однако можно рассматривать антиномии как противоречия и как дополнительность. В рамках диалектики принято было рассматривать антиномии как противоречия, которые всегда находятся в борьбе, и при несовместимости приводят к точке их исчезновения.  Таким образом, развитие представлялось как  существование некоторых систем (структур) в динамике до определѐнного момента, где они преобразуются в новую форму (структуру). Такая точка зрения продолжала традицию, выдвинутую просветителями рационалистической теории непрерывного общественного прогресса.

Действительно, некоторые антиномии, как белое и чѐрное, несовместимы, противоположны, противоречивы и находятся в борьбе, исчезая и подавляя друг друга. Однако большинство противоположных антиномий находятся в отношении дополнительности. В недавно возникшей, в 70 – 80-е годы прошлого столетия, новой науке соционике такие фундаментальные соционические характеристики человека, как экстравертность – интровертность, логика – этика, интуиция – сенсорика, рациональность – иррациональность, являются антагонистами в том смысле, что доминирование в структуре личности одной из них подавляет проявление другой. Однако они соединены по принципу дополнительности.

Многие представители русской философской традиции (А.С.Хомяков, И.В. Кириевский, К.С. Аксаков, Ф.М. Достоевский, Н.Н. Бердяев, С.Н. Булгаков, Н.А. Флоренский, С.Л. Франк, И.А. Ильин) отрицательно относились к теории непрерывного общественного прогресса. Они осознали катастрофичность изменения общества на основе заранее сконструированного проекта и стремились к цельному знанию, понимая необходимость дополнения рационального познания внерациональным, сверхрациональным.

Поскольку, по определению, принцип дополнительности тесно связан с квантовой физикой, наверное, было бы более уместным пользоваться термином «комплементарность», использующимся в философии. Однако в современной философии физики уже достаточно широко пользуются обобщениями принципа дополнительности в области макромира [12; 13]. Принцип дополнительности и комплементарность в философии указывают на то, что различающиеся, противоположные теории и концепции, модели и точки зрения, отражающие различные взгляды на действительность, совместно создают более полное представление, чем каждые по отдельности. Примером может служить антиномия механических и холистических позиций в философии и науке по проблеме соотношения части и целого.

Взаимоотношения принципов симметрии и дополнительности с диалектикой.

Для советской науки характерно было рассматривать и дополнительность в рамках диалектики. Но, несмотря на то, что даже сам Н. Бор назвал свои антиномии диалектическими, всѐ же мы можем сказать, что противоречия в них не усматриваются. Вопрос связи принципов симметрии с диалектикой широко рассматривался в философской литературе [1]. Здесь необходимо упомянуть исследования Овчинникова Н.Ф., Алексеева Б.Т., и др. Однако, уже в то время исследователи заметили, что если сделать акцент на изменении более, нежели на сохранении, то принцип симметрии можно рассматривать не в диалектическом, а в релятивистском плане. «Устойчивость и изменчивость – не нечто по существу  противоположное, а просто различные моменты или стороны единой сущности – движения». [16, с. 41]. Преувеличение роли изменчивости и относительности, ведущее к релятивизму, тесно связано с развитием теории систем. Отход от диалектического толкования этих принципов наметился в трудах Г. Вейля, В.Гейзенберга, П. Дирака, А Эдингтона, А.Н. Уайтхеда, М. Борна и др.

Наиболее интересные соображения по поводу соотношения этих принципов выражено в теории катастроф Р. Тома. Теория формообразования, начало которой было положено Р. Томом, предполагает, что в некоторых моментах динамической системы возникают структуры, назваемые аттракторами. В смысле взаимодействия динамических и статических элементов системы возможно рассмотрение принципа симметрии как взаимодействие сохранения и изменения в процессе формообразования.

В современном мире в связи с развитием теории динамических систем, вероятностной интерпретацией некоторых основных методологических принципов, а также новой парадигмой науки, включающей иррациональное как дополнительность рационального, необходимо рассмотреть принцип симметрии и принцип дополнительности в их взаимосвязи в релятивистском понимании. Контакт с реальным сегодня требует познания, которое получается благодаря объединению по принципу дополнительности познающего субъекта и его объекта в единую сущность. По отдельности они абстрактны, а в реальных процессах неразрывно связаны. Именно поэтому современное состояние философии науки все больше связано с проблемами целеполагания, свободой выбора, проблемами этики. В связи со сменой парадигмы науки в начале ХХ в. и далее, в конце ХХ в., научная теория пытается всѐ более охватить весь мир. Поэтому необходимо возникают метафизические проблемы.

Динамика современных процессов настолько высока, что изменения системы доминируют над сохранением формы, и структура практически не сохраняется. Таким образом, можно говорить только о сохранении некоторых признаков формы. В этом случае даже теория саморазвивающихся систем (синергетика) не в силах описать процесс или явление. Поскольку именно принцип дополнительности предлагает нам дополнить классическое описание мира вероятностным, а принцип симметрии может описать сохраняющиеся и изменяющиеся элементы системы, оба принципа необходимо взаимосвязаны в истолковании современных процессов.

Релятивистские аспекты антиномий принципа симметрии

Исследуя принцип симметрии в языкознании, исследователи давно заметили, что всѐ многообразие асимметрии в языке не достаточно для описания всей динамики языка. Асимметричность языка есть «отступление от упорядоченности, регулярности, единообразия в строении и функционировании языковых единиц, отражающем одну из особенностей строения и функционирования языка»[2, с. 355]. Динамических элементов в языке настолько много, что можно говорить о дополнительности в принципе симметрии. В. А. Карпов считает асимметрию необходимым дополнением и противоположностью симметрии и в функционировании  языка  должны  с  необходимостью  проявляться  как  симметрия,  так  и  асимметрия.

«Асимметрия существует лишь как другая сторона явления и предполагает соответствующую ей симметрию и наоборот, равно как и то, что упорядоченность/неупорядоченность и повторяемость/неповторяемость не представимы одна без  другой»[11, c. 299].  В языке, как и в других областях  знания,  термину асимметрия соответствует понятие асистемности. В структуре языка встречаются явления, связанные между собой отношениями полной и неполной симметрии. Симметрия часто уступает асимметрии: несмотря на то, что симметричные формы легче воспринимаются и чаще употребляются, в каждом живом языке существуют средства для компенсации отсутствующих симметричных форм. Симметричная языковая структура впитывает в себя те или иные черты асимметрии, что способствует динамической устойчивости языковой системы.

Подобные исследования в других областях знания показывают, что целостность     и динамическая устойчивость системы сохраняется, если рассматривать сохранение и изменение в принципе симметрии как противоположные и взаимодополнительные, но не противоречивые. Появление элементов нового качества приводит к асимметричности системы, к изменениям в структуре системы и к ее перестройке, что приводит к зарождению асистемных и антисистемных явлений. Устойчивость системы – это определенное единство симметрии и асимметрии. Принцип дополнительности подразумевает не одновременность проявления его сторон внутри целого и их не противоречивость.

Мы не считаем, что всевозможные отношения дополнительности, развитые диалектикой, подходят под наше отношение дополнительности, так как антиномии противостояния объектов и явлений не всегда связаны по принципу дополнительности. Принцип дополнительности Н.Бора подразумевает непротиворечивое отношение объектов или явлений, которые составляют одно целое, хотя и являются взаимоисключающими по своей сути. Н. Бор в свое время также заметил применение дополнительности к симметрии: «Этот принцип (дополнительности – прим. автора) символизирует, так сказать, своеобразное взаимное симметрическое соотношение между пространственно – временным описанием и законами сохранения энергии и импульса, плодотворность которых уже в классической физике  обусловливалось  тем, что  эти законы могли  применяться независимо от пространственно – временного рассмотрения явлений»[3, с. 57]. Такое исследование взаимоотношений симметрии и асимметрии в методологическом плане как отношение по принципу дополнительности практически не проводилось. И поэтому оно требует дальнейшего развития.

На наш взгляд, антиномии принципа дополнительности можно рассматривать как релятивистские и взаимодополнительные для сохранения устойчивости и целостности системы. Все примеры симметрии и асимметрии в любой области знания – это только примеры более общей закономерности проявления принципа симметрии.

Антиномии в дополнительности бесконечного

Открытие анализа И.Ньютоном, а одновременно с ним и Г.Лейбницем, положило начало ещѐ одной линии дополнительности: дополнительности, которую не замечали, пока не появились противоречия, связанные с бесконечностью. Понимание бесконечно малой у И.Ньютона и Г.Лейбница значительно отличались: у И.Нютона –      это текучая величина «флюента», а у Г. Лейбница – это бесконечное деление единицы «монады» (в общепринятой терминологии Лейбница — дифференциал). Сама идея бесконечности пришла в европейскую науку через христианское богословие[9]. Античная математика, столкнувшись с апориями бесконечности, отказалась от существования бесконечности: «бесконечности нет ни в Космосе, ни в уме» - учил Аристотель. Когда концепция И.Ньютона победила в научном мировоззрении, то с открытием бесконечно малых в XVII в. появилась и идея непрерывности. Но на рубеже ХIХ – ХХ вв. снова возникла проблема бесконечности: теория множеств Кантора к началу ХХ в. столкнулась с фундаментальными противоречиями: проблема континуума, парадоксы Бурали-Форти, Рассела и проблемы выбора не поддавались решению.

Здесь нечто новое внесли религиозные математики – имяславцы, считавшие, что с наименованием новых математических объектов (в частности, множеств) рождается новая математическая сущность, которая спасает от детерминиcтического способа анализа. Идея творения новых математических объектов, которые являются мысленными человеческими конструкциями, перешло и в другие науки, в частности в квантовую механику. Сегодня вновь созданные новые множества суперсимметрий помогают наиболее точно описать воображаемую модель Вселенной.

Кажущаяся победа непрерывности и бесконечности в науке, однако, снова становится проблемой. На сегодняшний день это связано с презентативностью и апрезентативностью языка. Спор между двумя великими философами, Л. Витгенштейном и К.Поппером, названный британскими журналистами Д. Эдмондсом и Дж. Айдиноу «кочергой Витгенштейна»[19], иллюстрирует противостояние двух методов: репрезентативности языка и его апрезентацией, передачей информации без изменения и созданием новой реальности. Научный факт отрывается от  своих создателей, от  физической реальности и начинает самостоятельную  жизнь, возможно, воплощаясь в конкретных вещах или институтах, превращаясь в очевидную для всех реальность. Создание новой реальности необходимо должно быть связано с самой физической реальность, а оба метода должны быть дополнительными.

Именно поэтому Н.  Бугаев и другие русские философы начала ХХ в. обращались к монадологии Г. Лейбница. Это связано с иным пониманием бесконечно малой, а, следовательно, построения всего общества и отношением к личности человека в контексте всей методологии[17]. Монадология Г.Лейбница предполагает дополнительность непрерывного и прерывного в духе методологии Н. Бугаева, при этом личность не становиться «актором».

Заключение

Русская философия, преимущественно конца ХIХ – начала ХХ вв., не сводится ни к течениям запада, ни к философии Востока. Она выработала синтез различных традиций, выработала двуединство разума и жизни, органическую связь человека с остальным миром. Методология школы Н.Бугаева разработала обобщѐнное понимание дополнительности, на вершине этой методологии находились философия и математика, далее она предусматривала развитие гуманитарных наук, в частности социологии.

Указанные антиномии, противоположные, но не противоречивые, рассмотренные как дополнительность в составе целостности, могли бы способствовать другому развитию в обществе. Гуманитарные исследования приводят к острой необходимости усилить акцент в методологии на динамических процессах. Это привело к нетрадиционному рассмотрению принципа симметрии в рамках принципа дополнительности. Дополнение классических и неклассических методов, а также рационального и иррационального в принципах дополнительности и симметрии требует отдельного исследования, что и предполагается автором в более фундаментальных работах.

 

Список литературы

1.      Алексеев И.С. Деятельностная концепция познания и реальности. – Избранные труды по методологии и истории физики. М., 1995. – 527с.

2.      Большая Российская энциклопедия. / Научно-ред. совет: Ю. С. Осипов, Е. Н. Аврорин, С. И. Адян и др. – М., 2005. – 766с.

3.      Бор Н. Квант действия и описание природы. //Избранные труды. М., 1971. – т. 2. – с. 56 - 62.

4.      Бугаев Н. В. Математика и научно-философское миросозерцание. // Вопросы философии и психологии. – 1898. – кн. 45. – с. 697 – 717.

5.      Бугаев Н.В. Математика как орудие научное и педагогическое. 2-е изд. – М., 1875. (Цит. По Половинкин С.М. П.А.Флоренский: Логос против хаоса. – с. 2, http://anthropology.rchgi.spb.ru/pdf/38_polov.pdf)

6.      Бугаев Н. В. О свободе воли. // Труды Московского Психологического Общества. Вып. 3. – 1889. – с. 195 – 218.

7.      Бугаев Н. В. Основные начала эволюционной монадологии. // Вопросы философии и психологии. 1893. – кн. 2(17). – с. 26 – 44.

8.      Грехэм Л., Кантор Ж.-М. Имена бесконечности: правдивая история о религиозном мистицизме и математическом творчестве. – Спб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2011. – 230с.

9.      Дудина     В.И.     Эпистемологическая    реконфигурация     социального    знания:     от     репрезентации    к перформативности.//Журнал социологии и социальной антропологии. 2012. Т. 15 №3 (62). С. 35 – 50.

10.   Катасонов В.Н. Христианство, наука, культура. М. Изд-во ПСТГУ, 2005. – 345с.

11.   Карпов В.А. Язык как система. Изд. 2-е, испр. М., 2003. – 304с.

12.   Климец  А.П.  Наука  и  иррационализм  или  обобщенный  принцип  дополнителности  Бора.  2004, http://quantmagic.narod.ru/volumes/VOL132004/p3220.pdf

13.   Климец А.П. О непрерывном логическом мышлении. // Физика сознания и жизни, космология и астрофизика, Киев, 2001, № 3, с. 8-19.

14.   Костин В.А., Сапронов Ю.И., Удоденко. Н.Н. Виссарион Григорьевич Алексеев – забытое имя в математике (1866 – 1943).// Вестник ВГУ. Серия физика, математика. – 2003. - №1. – с. 132 – 151.

15.   Лопатин Л. М. Философское мировоззрение Н. В. Бугаева. // Математический сборник. 1904 – 1905. Т. 25, вып. 1. – с. 270 – 292.

16.   Овчинников Н.Ф. Принципы сохранения. М., 1966. – 332с.

17.   Половинкин С.М. Монадология Лейбница и Н.В. Бугаева: сходство и различие. // София. Альманах. Вып.1. Уфа: 2005. – с.183 – 192.

18.   Терехович В.Э. Обобщение экстремальных принципов физики // Альманах современной науки и образования. 2012.№11. с. 184 – 192

19.   Эдмондс  Д., Айдиноу Дж. Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между  великими философами. М.: Новое литературное обозрение. – 2004. – 352с.