15 октября 2016г.
События последнего времени свидетельствуют о начале формирования и реализации качественно новой кавказской политики России. Долгое время ее приоритетами являлось обеспечение внутриполитической стабильности и безопасности в регионе преимущественно силовыми методами. И это было вполне оправданно с учетом масштабности и опасности таких угроз, как терроризм, этнорелигиозный экстремизм, деятельность бандгрупп и другие. Все эти проблемы, хотя и не решены в полной мере, их острота все же значительно снизилась. И ситуация на Северном Кавказе уже далеко не та, какой она была в начале и даже в средине 2000-х годов. Это дало основание выработать новую стратегию кавказской политики, адекватную современным политическим реалиям. Тем более что и сами по себе силовые меры, как показывает развитие событий в регионе, не являются гарантией внутриполитической стабильности и безопасности. В дискуссиях различного уровня, посвященных ситуации на Кавказе, доминирует негативный фон, а сама ситуация оценивается как крайне тяжелая, нестабильная. Более того, ряд экспертов определяют ситуацию едва ли не как гражданскую или третью Кавказскую войну. Думается, подобного рода оценки «демонизации Кавказа», излишне политизированы и едва ли отражают существующую реальность. Прежде всего, это касается террористической угроз, эскалации этноконфессиональной напряженности, этнизации власти и деградации основных сфер жизнедеятельности населения в связи с исходом высококлассных специалистов, прежде всего, русских из республик Северного Кавказа. Все это, конечно же, выделяет Кавказ как регион повышенной конфликтности. Но вместе с тем, необходимо понимать, что в основе своей все социально-политические процессы на Северном Кавказе являются фактически «слепком» с общей ситуации в стране. Речь идет о таких явлениях как коррупция, клановость, криминализация общественных отношений и т.д., которые являются главными причинами террористической угрозы, да и других негативных факторов, определяющих нестабильность ситуации в регионе. Эти и другие пороки, конечно же, определяют общий фон ситуации, особенно в республиках региона, и являются питательной средой проявлений и экстремизма, и терроризма и других негативных явлений. И, безусловно, они требуют своего решения. Но очевидно также и то, что искоренить, например, коррупцию на Северном Кавказе, не решив эту проблему в других регионах страны, нереально. То же самое можно сказать и о клановости. В той или иной форме это явление свойственно любому другому региону России, так же как и разгул криминалитета в целом по стране. Таким образом, на Северном Кавказе не происходит ничего, что коренным образом отличалось бы от других регионов России. Отсюда вывод, что меры социально-экономические и финансовые должны сопровождаться мерами политического, правового и иного характера. Это, в свою очередь, определяет необходимость общегосударственной программы преодоления затянувшегося системного кризиса в стране с поправкой на специфику каждого ее региона, в том числе и кавказского. Стержневой проблемой, чрезвычайно актуальной как для Кавказа, так и для других регионов страны, да и самого федерального центра является укрепление российской государственности, наведение должного порядка в системе государственного управления. Более чем двадцатилетний период формирования новых основ российской государственной конструкции выявил пагубность идей не только суверенизации, но и децентрализации управления и распыления полномочий. Реализация концепции «государство – ночной сторож», столь популярной в российском истеблишменте начала 90-х годов XX столетия, в конечном итоге предопределила фрагментарность политической власти в стране, проявившуюся, прежде всего, в том, что федеральный центр начал постепенно утрачивать рычаги управления регионами. Закономерным следствием этих процессов стало восприятие самого центра как неспособного решить вопросы обеспечения безопасности и достойного уровня жизни населения. Отсюда и большинство современных проблем социально-политического и экономического характера. Поскольку, несмотря, на правильные и знаковые решения и программы, органы государственной власти не могут мобилизовать население на их реализацию, и использовать, таким образом, главный потенциал страны – ее человеческий капитал. Для преодоления данного состояния необходима реализация на практике идеи сильного государства. По сути, это и есть та национальная идея, предопределенная спецификой развития Российского государства. И это отмечали выдающиеся отечественные мыслители-государствоведы. По мнению, например, Н.А. Бердяева:
«Интересы созидания, поддержания и охранения огромного государства занимают совершенно исключительное и подавляющее место в русской истории». В этом и заключается феномен российского «собирания земель», в русле которого большинство народов России вошло в ее состав добровольно, потому что видело в ней гарантию своей безопасности и сохранения самобытности. На Кавказе политика России, равно как и в других регионах носила в значительной мере, интеграционный характер, основанный на добровольном вхождении различных территорий в ее состав.
Еще одним важнейшим направлением решения задач эффективного развития Северо- Кавказского региона должно стать преодоление иждивенчества. Для республик Северного Кавказа эта проблема имеет первостепенное значение, поскольку именно здесь, синдром иждивенчества наиболее ярко выражен, по сравнению с другими субъектами Федерации. В значительной мере этому способствовали фактически неконтролируемые дотации из федерального центра. Все эти средства, конечно же, берутся не из «воздуха», а из федерального бюджета и за счет доходов, полученных в других субъектах Российской Федерации. А это в свою очередь, порождает антикавказские протестные настроения. Вполне уместно в этой связи напомнить известное выражение У. Черчилля о том, что политики ориентируются на будущие выборы, а государственные деятели – на будущее поколение. Наше государство в своем статусе «ночного сторожа», очевидно, проспало свое будущее. Итогом этого являются и массовая криминализация молодежи, и доминирующий в молодежной среде «пофигизм». Наиболее же остро эти вопросы стоят на Северном Кавказе из-за непрекращающейся подпитки за счет молодежи диверсионно- террористического подполья на Северном Кавказе, находящегося под непосредственным воздействием такого радикального религиозного течения, как ваххабизм, которое ряд исследователей называют идеологией арабских наемников. Именно под знаменами ваххабизма в 1999 году было осуществлено вооруженное вторжение чеченских бандформирований в Цумадинский и Ботлихский районы Дагестана, и именно ваххабиты в настоящее время оказывают наиболее значимое деструктивное идеологическое влияние на определенную часть населения Северного Кавказа. При этом основной упор сторонниками ваххабизма делается на молодежную среду, в которой воспитывается беспощадность, нетерпимость к мнению других, неуважение к религиозным чувствам придерживающихся иных воззрений. Следствием этого является формирование соответствующего стереотипа поведения молодых людей, попавших под влияние ваххабитов, их готовность не только к убийствам военнослужащих и представителей органов власти, а также к подрывам взрывных устройств в общественных местах, но и к самопожертвованию во имя мифических ваххабитских идеалов, главным из которых, по- видимому, является «талибанизация» Северного Кавказа.
Таким образом, диверсионно-террористическое подполье на Северном Кавказе уже имеет достаточно широкую социальную основу и перспективы постоянного восполнения своих рядов. Переломить эту ситуацию одними только военно-силовыми мерами не удастся. Это понимала еще Екатерина II, определившая контуры российской политики на Кавказе. В одном из ее указов, в частности, отмечалось «не единою силою оружия ... побеждать народы, в неприступных горах живущие ... но паче правосудием и справедливостью, приобретать их к себе доверенность». Обеспечение правосудия и справедливости и есть то важнейшее направление государственной политики, реализация которого будет способствовать перелому в восприятии молодежью диверсионно- террористического подполья. Все это будет способствовать эффективному решению задач по модернизации Северокавказского региона, повышения качества жизни населения, а также решению многих проблем и перспектив реализации государственной политики России.
Список литературы
1. Кравченко И.Н. Взаимоотношения федерального центра и Чеченской республики в 90-е гг. XX века: исторический аспект: дис. канд. ист. наук. Владикавказ, 2005. 175 с.
2. Методологический философский и социогуманитарный анализ российского общества: моногр. / Н.Г. Гузынин, И.И. Гуляк, С.П. Золотарев, С.Б Калинченко, И.Н. Кравченко, Е.В. Туфанов. Ставрополь: ООО ИД «ТЭСЭРА», 2014. 176с.
3. ТуфановЕ.В., Кравченко И.Н. Социально-экономический кризис в начале 1920-х гг. Переход от военного коммунизма к новой экономической политике // НаукаПарк. 2014. № 8 (28). С. 9-12.
4. Гузынин Н.Г., Кравченко И.Н. Федерализм и этнический фактор на Северном Кавказе // НаукаПарк. 2014. № 4 (24). С. 2-7.
5. Кравченко И.Н., Гузынин Н.Г. О роли концепции государственной национальной политики в России // НаукаПарк. 2014. № 5 (25). С. 16-19.
6. Туфанов Е.В., Кравченко И.Н. Государственная система на Ставрополье в первые годы советской власти // НаукаПарк. 2014. № 1 (20). С. 11-14.
7. Туфанов Е.В. Кравченко И.Н. Номенклатура – правящий класс Советской России // НаукаПарк. 2014. № 10 (30). С. 101-102.
8. Туфанов Е.В., Кравченко И.Н. Советская политическая система в период 1917 – 1920 гг. // НаукаПарк. 2014. № 3 (23). С. 29-32.
9. Асеев Ю.И., Кравченко И.Н. Мировой кризис и бизнес-сообщество России: монография. Ставрополь: АГРУС. 2013.80 с.
10. Кравченко И.Н. Социально-экономическая и национальная политика на Северном Кавказе // Вестник Института дружбы народов Кавказа «Теория экономики и управления народным хозяйством». 2013. № 2 (26). С. 19.
11. Асеев Ю.И., Кравченко И.Н. Россия накануне очередного мирового кризиса: учебное пособие. Ставрополь: АГРУС. 2013. 188 с.
