01 февраля 2016г.
Появившееся еще в прошлом веке явление «мягкого права» является предметом острых дискуссий на всем протяжении своего существования. Как известно, «мягкое право» представляет собой правила поведения, не являющиеся общеобязательными, однако могут выступать в качестве регулятора отношений, создавая практический или правовой эффект. До сих пор не определены однозначно его сущность, его роль и место в международных отношениях, а ученые с большим энтузиазмом описывают все pro et contra с диаметрально противоположных позиций.
Несмотря на множественные исследования доктриной не разработано исчерпывающего определения «мягкого права». Представляется разумным остановиться на кратком, но наиболее когерентном и выражающем основные достижения в этом вопрос на сегодня определении Ф. Снайдера, который понимает «мягкое право» как «правила поведения, которые не являются юридически обязательными, но тем не менее могут порождать практический эффект», порой к нему добавляют и «правовой эффект» [8, С. 38]. К сожалению, пусть данная дефиниция и выглядит привлекательнее громоздких определений, все же, как и они, не позволяет ни строго выделить «мягкие нормы» из других социальных норм, ни сохранить связь «мягкого права» с собственно правом.
Одни ученые подвергают критике «мягкое право», признавая лишь существование «права» и «не-права», другие считают обязательность правовых регуляторов как непостоянную величину, указывая, что различные квази-правовые явления, де-юре не являясь правом в строгом смысле этого слова, де-факто порождают правозначимые последствия [3, С. 27]. Наиболее сигнатурным примером может являться Всеобщая Декларация прав человека 1948 г., изначальный статус которой не выходил за рамки авторитетных рекомендаций. Однако без всякого дополнительного правового закрепления данный документ стал одним из важнейших для всего мирового сообщества, подлежащим неукоснительному соблюдению под угрозой применения конкретных мер: морально- политической реакции, юридического воздействия.
Интересную точку зрения представил профессор И.И. Лукашук: он считает рациональным подразделить «мягкое право» на два различных правовых феномена: особый вид норм международного права и неправовые международные нормы [6, С. 124]. Это, на наш взгляд, заслуживающая внимания попытка найти компромисс между подходами, однако классификации требуется доработка: в ней не остается места для актов, содержащих конкретные правила, но не имеющих морально-политического оттенка, например Резолюции Генеральной Ассаблеии ООН «Типовой закон об электронной торговле…» [1, С. 70]
Отметим основные аргументы сторонников (Д. Трубэк, П. Коттрел, М. Нэнс) «мягкого права» в его пользу:
1. Низкий уровень «контрактных» и суверенных издержек – первые включают в себя временные, материальные потери, вторые – ограничение суверенитета государства международными нормами, «мягкое право» позволяет их избежать либо минимизировать.
2. Гибкость и оперативность – «мягкое право» позволяет быстро приспосабливаться к изменяющимся обстоятельствам, избегать достаточно долгосрочных и громоздких процедур ратификации.
3. Вспомогательный функционал – возможность заполнения пробелов в праве, интерпретация норм права [4, С. 6].
Помимо перечисленного, «мягкое право» можно рассматривать как ступень перехода к собственно праву, такой переходный, адаптативный характер только добавляет ему привлекательности.
Однако скептицизм противников данного феномена [10, С. 505] также имеет под собой фундамент: помимо «бесполезного, нереалистичного, подчас извращенного», необязательного характера; говорится о том, что «мягкая риторика маскирует жесткие практики». Так, существующая база международного права устанавливает почти абсолютную защиту суверенитета страны от вмешательства, однако все чаще такое вмешательство оправдывается «защитой гражданского населения» от вреда, который причиняется собственными правительствами. Такая концепция по защите опирается на акты как раз «мягкого права», вроде Итогового документа Всемирного саммита ООН 2005 г. или концепции «Ответственность во время защиты» озвученной на сессии Генеральной Ассамблеи ООН в сентябре 2011 г [5]. Де-факто последняя уже работает, и перед всем миром и в т.ч. Россией стоит выбор – отказаться и потерять предложенный инструмент политики, которым будут пользоваться другие, либо принять ее [2, С. 40].
Таким образом, «мягкое право» является крайне неоднозначным институтом, несмотря на это имеющим широкую практику применения и еще большие перспективы. За полвека оно из «полутени права» превратилось в важные регулятор различных отношений, даже в позитивном российском праве «мягкое право» прошло путь от полного отторжения до ссылок на него в законодательстве, подзаконных актах и судебной практике [7, С. 65].
Список литературы
1. Безбородов Ю.С. Концепция «мягкого права» в доктрине и структуре международного права/Ю.С. Безбородов//Российский юридический журнал – 2004. - №4. – С.70.
2. Велижанина М.Ю. Проблемные вопросы концепции «мягкого права»/М.Ю. Велижанина// Роль международных и внутригосударственных актов в правовой системе России – 2013. – С. 35-44.
3. Демин А.В. «Мягкое право в системе социального регулирования: постановка проблемы»/А.В. Демин// Роль международных и внутригосударственных актов в правовой системе России – 2013. – С. 26-34.
4. Демин А.В. Феномен «мягкого права»: pro et contra/А.В. Демин//Вестник Омского университета. Серия: право. – 2014. - №4. – С. 6-10.
5. Итоговый документ Всемирного саммита 2005 г : Резолюция ГА ООН от 24 октября 2005 г. 60/1. — URL: http://daccess-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N05/487/62/PDF/N0548762.pdf?OpenElement (дата обращения: 21.03.2013).
6. Лукашук И.И. Нормы международного права в международной нормативной системе. М., 1997.
7. Марочкин С.Ю. Международное «мягкое» право в правовой системе РФ/С.Ю Марочкин//Журнал российского права. – 2013. –№6. –С.56-65.
8. Фогельсон Ю.Б. Мягкое право в современном правовом дискурсе/Ю.Б. Фогельсон// Журнал российского права – 2013. –№5. - С.37-48.
9. Di Robilant A. Genealogies of Soft Law // The American Journal of Comparative Law. – 2006. – Vol. 54, No3. – P. 504–511.
