16 октября 2016г.
1 Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ в рамках научного проекта № 16 – 14 – 14004 а (р)
Грамматический строй якутского языка принципиально не отличается от других тюркских языков. Однако этот язык рано отделился от родственных тюркских языков и развивался изолированно от них, взаимодействуя с языками другого строя – монгольским, эвенкийским и эвенским.
Е.И. Убрятова показала, как современный якутский язык со всеми его особенностями складывался в результате взаимодействия древнего тюркского языка, близкого к языку орхонских текстов, с другими древними тюркскими языками, через длительное двуязычие с каким-то монгольским языком и в результате распространения этого языка в тунгусоязычной среде [10, c.7]. Якутский диалектолог С.А. Иванов, опираясь на положения Г.В. Ксенофонтова и результаты своих изысканий по диалектной системе якутского языка, высказывает другое предположение относительно места распада единого древнего якутского языка и характера образования его диалектов. Он утверждает, что акающие и окающие говоры якутского языка «сформировались не в результате распада единого языка в Среднеленском крае, а в итоге объединения двух основных племенных групп. Распад древнеякутского языка произошёл за пределами современной территории Якутии, где-то в области Циркумполярного региона или в Верхнеленском крае» [4, c. 233].
В грамматический строй якутского языка по своей основе сходится с другими тюркскими языками. В нем имеется много средств, которые присущи и в других тюркских языках. Одними из таких средств являются формы, которые употребляются при обозначении категории эвиденциальности.
В якутском языке для выражения эвиденциальности используются определенные формы времени глагола изъявительного наклонения, прежде всего, форма на =т (недавнопрошедшее время / претерит) [2].
В других тюркских языках эвиденциальные значения тоже проявляются в форме указанного времени. Исследователи пишут, что в современных тюркских языках, а также в языке памятников древнетюркской рунической письменности (8–9 веков н.э.) в формах прошедших времен существует и существовало четкое системное противопоставление претерита (недавнопрошедшего времени. - Н.Е.) =di и перфекта =mis по признаку эвиденциальности [6, с.473]. Претерит =дi выражает очевидность, несомненность события, причем говорящий или лично его наблюдал, или участвовал в нем, или знает о нем из абсолютно точных источников, а форма на =mis передает «заглазное», неочевидное событие, о котором говорящий знает из косвенных источников [Там же].
Системное противопоставление формы на =dи (только очевидное действие) и перфектной формы на =ган (~=миш) как неочевидной отмечается в тувинском языке и частично в тофаларском, в других тюркских языках различие этих форм по эвиденциальности в основном имеет нерегулярный характер [Там же, с. 474]. Обе эти формы противопоставлялись в древнетюркском в повествовательном режиме – простом нарративе только по видовому признаку: =mis (или =ган) как типичный перфект с результативным значением (создание фона); =di как форма прошедщего времени, лишенная видовых и модальных признаков, для передачи последовательных событий. Эти же функции сохраняются и в современных тюркских языках [Там же].
В данной статье якутская форма недавнопрошедшего времени изъявительного наклонения с эвиденциальным смыслом освещается в сопоставлении с хакасским, алтайским и тувинским языками.
Во временном значении данной якутской формы наличествует семантика прямой засвидетельствованности, что отмечается в трудах якутоведов: основное значение этой формы «состоит в выражении определенного, совершенного незадолго до момента речи, действия-состояния, очевидцем которого является само говорящее лицо или в выражении действия-состояния, известного из таких источников, объективность которых для говорящего не подлежит сомнению» [7, с. 71]. Примеры: Үүйэ таhырдьа ыстанна [8, c. 31] ‘Юя выскочила на улицу’; Сарт кутуруга буола саhарбыт халдьаайы саҕатыттан сүѳhү орулуура ынырыктык сатараан иhилиннэ [1, c. 8] ‘C окраины южного склона косогора, который пожелтел, словно хвост сокола, донесся, страшно отдаваясь, рев скотины’.
В вышеприведенной последней фразе имеет место подлежащная зависимая часть, описывающая аудитивный факт (рев скота), что воспринимается слуховым способом, представленным аудитивным глагольным сказуемым главной части. Главное сказуемое выражено глаголом недавнопрошедшего времени в форме страдательного залога, и свидетель события в языковом плане характеризуется как обезличенная.
В нижеследующем сложном предложении – построении бессоюзного типа сказуемое препозитивной предикативной единицы выражено глаголом физического воздействия на объект, а предикат постпозитивной единицы представлен глаголом перемещения. Данное предложение используется в нарративном режиме в художественном тексте. В подобных случаях форма недавнопрошедшего времени, которая в условиях конкретного коммуникативного акта имеет значение прямой засвидетельствованности, характеризуется стилистической функцией, представляющей описываемое событие как происходящего на глазах у читателя: Сиидэркэ дьиэтин аанын аста, Бэдэр Харах саараҥныы түhээт, кииристэ [1, c. 9] ‘Cидорка открыл дверь дома, Рысий Глаз, немного замешкавшись, тоже зашел с ним’.
В хакасском, алтайском и тувинском языках к якутской форме на =т соответствует форма на =ды. В хакасском языке указанная форма выражает «действие, совершавшееся, с точки зрения говорящего, недавно, непосредственно перед моментом речи» [3, с. 208]: Городыми соох тыҹырап читтi ‘В мой город пришел трескучий (букв. треща) мороз’. В алтайском языке маркированная форма на =ды передает только непосредственно воспринятое действие: Энем иштең jедип келди ‘Мать пришла с работы’ [9, c. 122]. В тувинском языке подобная форма тоже описывает действие, воспринимаемое непосредственно говорящим: дирлип келдиң ‘ты ожилa’(«старик со старухой рассказывают девушке, как они только что ожили у них на глазах») [5, c. 367]
Таким образом, форма недавнопрошедшего времени изъявительного наклонения в якутском языке является морфологическим средством выражения прямой эвиденциальности. Данная форма имеет в хакасском, алтайском и тувинском языках структурно-семантический эквивалент, выраженный формой на =ды.
Список литературы
1. Гоголев И.М. Хара кыталык: Роман. – Якутск, 1979.
2. Данилова Н.И., Ефремов Н.Н., Самсонова Е.М. Функционально-семантические категории в якутском языке. Каузативность. Эвиденциальность. Итеративность. – Новосибирск: Наука, 2013. – 249 с.
3. Грамматика хакасского языка / под ред. Н.А. Баскакова. – М.: Главная редакция вост. лит.-ры, 1975. – 418 с.
4. Иванов С.А. Морфологические особенности говоров якутского языка. Новосибирск: Наука, 2014. 248 с.
5. Исхаков Ф.Х., Пальмбах А.А. Грамматики тувинского языка: Фонетика, морфология. М.: Изд-во восточ. лит., 1961. – 472 с.
6. Исхакова Х.Ф., Насилов Д.М., Невская И.А., Шенцова И.В. Эвиденциальность в тюркских языках // Эвиденциальность в языках Европы и Азии. Сборник статей в памяти Н.А. Козинцевой. – СПб.: Наука, 2007. – С. 469-518.
7. Коркина Е.И. Наклонения глагола в якутском языке. – М.: Наука, 1970. –307 с.
8. Попов Л.А. Күндэли. – Якутск, 2004.
9. Скрибник Е.К., Озонова А.А. Средства выражения засвидетельствованности и миративности в алтайском языке // Пути формирования лингвистического ландшафта Сибири. – Новосибирск: ООО “Ника”, 2005. – С.12—146.
10. Широбокова Н.Н. Предисловие // Е.И. Убрятова. Избранные труды. Исследования по тюркским языкам. – Новосибирск: Наука, 2011. – С. 3-11.
