Новости
09.05.2023
с Днём Победы!
07.03.2023
Поздравляем с Международным женским днем!
23.02.2023
Поздравляем с Днем защитника Отечества!
Оплата онлайн
При оплате онлайн будет
удержана комиссия 3,5-5,5%








Способ оплаты:

С банковской карты (3,5%)
Сбербанк онлайн (3,5%)
Со счета в Яндекс.Деньгах (5,5%)
Наличными через терминал (3,5%)

ПРОБЛЕМА НРАВСТВЕННОСТИ И ПРАВА В ДОКУМЕНТАХ ВСЕМИРНОГО РУССКОГО НАРОДНОГО СОБОРА

Авторы:
Город:
Москва
ВУЗ:
Дата:
05 сентября 2016г.

И славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку…

Рим. 1:23


На состоявшемся в ноябре 2015 года XIX Всемирном Русском Народном Соборе (далее ВРНС)1, посвящённом теме «Наследие князя Владимира и судьбы исторической Руси», был затронут ряд актуальных вопросов жизни современного российского социума. Отдельного внимания заслуживает, на наш взгляд, сформулированная в выступлении Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла и итоговых документах Собора идея так называемого нравственного государства. Речь идёт не просто о необходимости укрепления нравственных устоев народа и преодоления состояния аномии, но о «проекте нового постлиберального государственного устройства в России» (курсив мой. – С.Г.). Именно так определяет суть и значение  грядущей  инновации  один  из  экспертов  Центра  научной  и

политической мысли и идеологии, принимавшего непосредственное участие в разработке данной концепции [1]. Однако в таком случае последняя нуждается в серьёзной конкретизации, в частности, уточнении понимания взаимоотношений в «новом постлиберальном государстве» сфер нравственности и права (ведь многие  увидели в проекте этого государства «православный шариат» и «угрозу опричнины»). Рассматривая данную проблему, мы будем ссылаться не только на последний, но и на предыдущие форумы ВРНС, поскольку их документы по сути дела представляют собой последовательное изложение единой концепции преобразования жизни русского народа.

 

1 Всемирный Русский Народный Собор – международная общественная организация, основанная в 1993 году под эгидой Русской Православной Церкви с целью консолидации русского народа в процессе созидательной деятельности на благо России.


На XIX Соборе говорилось о вполне определённой нравственности, а именно, христианской, православной. Соответственно, и новое государство в России мыслится как христианское – не в смысле теократии, а в смысле соответствия его уклада евангельским нормам и заповедям. Поэтому тема нашего исследования требует, прежде всего, обратить внимание на трактовку проблемы «нравственность и право» в «первоисточнике» – Новом Завете.

На «исторической Руси» данный вопрос впервые был поставлен и глубоко осмыслен митрополитом Киевским Иларионом в «Слове о законе и благодати», выдающемся произведении древнерусской мысли, из которого, как из семени, выросло всё гигантское древо национальной культуры. Поскольку в основе содержания «Слова» – борьба Киевской Руси с Хазарским каганатом как наиболее острый вопрос её политической жизни IX–    начала XI веков, новый евангельский нравственный идеал, воплощённый автором в понятии Благодати, формулируется в сравнении с ветхозаветным законом. Принцип «пропорциональности» содеянного и обретённого, на котором основан любой закон, после Голгофы и проповеди Спасителя перестал быть единственным мерилом нравственности, справедливости, добра и зла – вот главная идея «Слова». «Озеро законное иссохло, евангельский же источник наводнился»; «отошёл свет луны, когда воссияло солнце, так и закон уступил место благодати», – пишет митрополит Иларион [Цит. по 5].

Евангелие впервые указало на сущностную ущербность права – его неспособность к познанию человеческих душ и судеб во всей их глубине и полноте. В своём божественном воплощении Правда недоступна закону, до неё не в силах «дотянуться» ни один, даже самый справедливый, земной суд.

Направленность внутреннего движения человеческой души («вверх» или «вниз», к Богу или к дьяволу), реализующаяся не только в поступках, но и в помыслах, – вот что важно для Суда Божия. Эти истинные душевные глубины недоступны человеческому зрению, воспринимающему их лишь как внешние проявления.

Речь вовсе не идёт об отвержении закона, об отрицании его практического значения. Более того, автор «Слова» ясно указывает на неспособность Благодати стать фундаментом закона. Провозгласив неотмирность своего Царства, Христос заповедал христианам «строить» его в своих душах. Соответственно христианским будет то государство, где подобные души составят значительное количество населения и будут восприниматься остальными как пример для подражания.

Нравственность, в отличие от закона, не подлежит государственному регламентированию; правосознание народа, даже православного, не может базироваться на вере. В ХХ веке эта идея реализовалась в концепции светского государства, предполагающего свободу духовного самоопределения граждан. Да и само понятие нравственности обретает смысл лишь при условии наличия у человека богоданной свободы ежеминутного выбора помыслов и поступков. «Оборотной стороной» свободного выбора является личная ответственность за него: за что отвечать человеку, если его заставили сделать зло, и в чём его заслуга, если его принудили к добру?

Документы ВРНС признают самоценность свободы выбора лишь при определённом условии: «когда человек выбирает добро». «Мы признаём права и свободы человека в той мере (курсив мой. – С.Г.), в какой они помогают восхождению личности к добру, охраняют её от внутреннего и внешнего зла», – говорится в принятой в 2006 году Х Собором «Декларации о правах и достоинстве человека» [2]. Не означает ли это, что кто-то где-то чётко и детально пропишет, что есть добро и зло, «внутреннее и внешнее», применительно к российскому социуму XXI века, и за любым «шагом в сторону» автоматически последует «лишенство» (поражение в гражданских правах)? Не является ли это очередной попыткой смешения «Богова» и «кесарева», подмены духовного мирским?  

Что касается права, то оно – как идея, как феномен – появилось в качестве гарантии свободы нравственного выбора каждого члена социума. Если чей-то безнравственный поступок не наносит вреда другим (и потому не выходит за рамки закона), человек волен поступать по своему усмотрению. Он волен завидовать чужому имуществу, но не имеет права присваивать его, поскольку тем самым нарушит чьё-то право собственности. А вот жена собственностью мужа не является, и поэтому закон не запрещает влюбляться в чужих жён (как и мужей) и заводить с ними романы (разумеется, при условии обоюдного добровольного согласия).

Евангелие не принуждает к добру; в нём не говорится, что христианин не имеет права быть гневливым, сребролюбивым, завистливым, ленивым, распутным. Благая Весть – всего лишь строгое предупреждение о смертоносности греха и страстное пожелание людям избрать жизнь, без принуждения, лишь собственной свободной волей. В любом «нравственном государстве» возможность такого выбора исчезает, поскольку, как это следует из вышеупомянутой соборной «Декларации», у его граждан не будет права на безнравственные поступки, их заставят «восходить к добру», подчинив  тем  самым  евангельскую  Благодать  ветхозаветному  закону.

«Возлюби Бога – и делай, что хочешь», – гласит древняя церковная мудрость. 

«Делай лишь то, что будет определено как полезное для твоей личности», – такая принудительно-нравственная установка, к сожалению, логично вытекает из документов ВРНС.

Помимо теологической и юридической сфер, проблема «закона и Благодати»      затрагивает      и      сферу      философско-гуманистическую.

«Обязательность» добра отрицает самоценность человека, превращая его из цели в средство. Об этом писали Владимир Соловьёв, Клайв Стейплз Льюис, многие другие философы и публицисты, ярко и убедительно раскрывавшие «антропоцентричность» и гуманизм христианства [см., напр., 4, 9].  

В документах ВРНС содержится и ещё одна, весьма нетипичная для христианства идея: выбор православных ценностей и идеалов в качестве основы будущего «нравственного государства» объясняется их соответствием национальной исторической традиции и этнической идентичности русского народа. Аналогичная мысль прозвучала и на церемонии закрытия кинофестиваля «Лучезарный Ангел» (9.11.2015) в выступлении Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, подчеркнувшего «глубинную связь» этих идеалов и ценностей с «истинной природой русского человека» [10].

Что касается традиционности, будь то вера, или нравственность, то она опять-таки вступает в противоречие со свободой личного выбора: в данном случае этот выбор не будет ни свободным, ни личным, поскольку будет обусловлен макро- и микросредой, в которой родился и воспитывался человек. «Настигнут радостью» – так называется эссе К. С. Льюиса о встрече автора с живым христианским Богом. Вряд ли сможет испытать эту радость «христианин по традиции» (который «русский, следовательно, православный»). Нравственный поступок, совершённый из боязни осуждения окружающими, для общества, безусловно, лучше свободной безнравственности, однако можно ли назвать нравственным государство, где главным мотивом «нравственности» выступает банальный обывательский конформизм?

Что же касается «истинной природы русского человека», то в документах ВРНС она не раскрывается, что и понятно, ибо нельзя объяснить то, чего нет: этничность, даже «истинная», как известно, не передаётся генетически; она является феноменом социально-культурным. Впрочем, определение самой «русской идентичности» (возможно, это и есть «истинная природа»?) присутствует в «Декларации русской идентичности», принятой в 2014 году XVIII Собором. Из неё следует, что считать себя русским и говорить на русском языке недостаточно для того, чтобы на самом деле быть русским. Для этого необходимо ещё и «думать на русском языке» (что, видимо, будет трудно установить без помощи полиграфа), не иметь «иных этнических предпочтений», ощущать «солидарность с судьбой русского народа» и «признавать православное христианство основой национальной духовной культуры» [3].

Этот странный документ свидетельствует о том, что ВРНС придаёт «типологическим признакам» русского этноса настолько большое значение, что их понадобилось провозгласить в специальной Декларации наподобие прав человека и гражданина. Но если последние чётко определены для того, чтобы можно было контролировать их соблюдение и наказывать нарушителей, то смысл и практическое значение этнических «маркеров», сформулированных ВРНС, остались загадкой. Не говоря уже о множестве возникающих недоумений. Пушкинская Татьяна, «русская душою», хрестоматийный символ русской женской искренности, жертвенности, чистоты, как известно, «по-русски плохо знала» (стало быть, и думала по- французски). Тургенев с его блистательным русским литературным языком, но весьма сомнительными этническими предпочтениями тоже не будет соответствовать критериям русской идентичности. А по каким конкретным признакам следует судить о наличии или отсутствии у человека «ощущения солидарности» с судьбой своего народа? А можно ли считать русскими миллионы не особенно просвещённых, безразличных к религии тружеников, никогда не задававшихся вопросом о том, что является основой их духовной культуры? А «родноверов», полагающих основой русской культуры древнее славянское язычество?

«Утверждение о том, что каждый русский должен (курсив мой. – С.Г.) признавать православное христианство основой своей национальной культуры, является оправданным и справедливым», – недвусмысленно говорится в «Декларации русской идентичности» [3]. Почему «должен»? Потому,  что  он  русский,  то  есть  в  силу      традиции,  этнической принадлежности, в силу неписаного национального закона. Другими словами, «оправданной и справедливой» признаётся подмена религии Благодати религией закона (точнее, попытка обратить Благодать в закон), насаждение в христианстве ветхозаветных стереотипов мнимой этнической исключительности и культурной замкнутости (эксперты ВРНС называют её «отстранённостью»).

 Однако донесённое до нас Евангелием земное поведение Спасителя демонстрирует  совсем  иные  «предпочтения»:  Христос  просил  пить  у «нечистой» самарянки, нарушал национальные обычаи, попирал традиционные ценности. Ещё большую дерзость по отношению к «русской идентичности» проявил святой равноапостольный князь Владимир, деяниям и духовному наследию которого был посвящён XIX Собор: публично отрекшись от «веры отцов», он принял не просто иную веру, но веру враждебного Руси народа, чуждую, очень странную, никак не связанную с «истинной природой русского человека».

 В выступлении Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла на XVIII Соборе говорилось о «негативных последствиях», к которым привело «неуместное противопоставление русской национальной и российской общегражданской идентичности» [6]. Если под «негативными последствиями» имелся в виду геноцид русского населения бывших советских республик, то, думается, причины его следует искать в иных сферах  общественной  жизни.  Что  же  касается  двух  вышеупомянутых «идентичностей», то речь идёт об этнической («племенной») и политической (гражданской) нациях и соответствующих им национализмах – феноменах, давно изученных мировым научным сообществом (а вовсе не придуманных некой «группой» российских «учёных и политиков» в 1990-е годы, как утверждалось на XVIII ВРНС [6]. Необходимость их противопоставления, как и отсутствие таковой, определяются конкретной ситуацией. Однако весьма желательно понимать их различия и сущностную противоположность.

Гражданский национализм исторически явился результатом победивших буржуазных революций и порождённого ими капиталистического уклада. В своё время он стал мировоззренческой основой формирования новых общенациональных государственных образований (nation-states) – независимых буржуазных государств, объединивших на своих территориях различные народы (один из которых, как правило, играл роль государствообразующего этнического ядра) в новые –     крупные, полиэтнические – нации. Последние тоже стали именоваться гражданскими, или политическими. Гражданский национализм всегда конструктивен и оттого «центростремителен»: он объединяет этносы на основе   общей   перспективной   идеи,   будь   то   «Великая   Британия», «Прекрасная Франция» или американская «свободная земля свободных людей».

Национализм этнический возник в качестве защитной реакции народов, попавших под каток буржуазной экономической эксплуатации, социального бесправия и культурной ассимиляции (в России это случалось дважды – в конце XIX и в конце XX столетий). С тех пор его идейную пищу составляют образы этнических врагов, коллективная память о причинённых (и причиняемых) притеснениях и призывы к объединению на основе «почвы и крови» (а следовательно, отделения от «чужих»).

Если создание «нравственного государства» предполагается на основе христианских идеалов и ценностей, не противоречащих нравственным установкам других народов России, то его коллективным субъектом в XXI веке может быть только единая гражданская нация, состоящая из многочисленных культурно-самобытных этносов и свободных граждан, любой (а не только «добрый») нравственный выбор которых признан самоценным. Ибо христианство – вселенская религия всеобщего спасения, свободного Христова Духа, религия Благодати, исключающая компромисс с религией  закона. «Вы  куплены дорогою ценою,   не делайтесь рабами человеков», – предостерёг христиан Апостол (Кор. 7:23). Стоит ли им делаться рабами человеческих «идентичностей»?..

 

 

Список литературы

 

 

1.     Войтенко В. П. Русская идентичность в решениях Всемирного Русского Народного Собора // Интернет. Режим доступа: http://rusrand.ru/search?ContentPage[filter][2]=Войтенко&filter=

 2.     Декларация о правах и достоинстве человека / Х Всемирный Русский Народный Собор. Москва, 4–6 апреля 2006 г. // Интернет. Режим доступа: http:// www.patriarchia.ru/db/text/103235.html

3.     Декларация русской идентичности / XVIII Всемирный Русский Народный Собор. Москва, 10–11 ноября 2014 г. // Интернет. Режим доступа: http://www.patriarchia.ru/db/text/508347.html

4.     Клайв Стейплз Льюис. Просто христианство // Клайв Стейплз Льюис. Собр. соч. в 8 тт. Т.1. – Минск–Москва: Виноград, 1998.

 5.     Кожинов, Вадим. Творчество Илариона и историческая реальность его эпохи // Альманах библиофила. Вып. 26. – М.: Книга, 1989.

 6.     Слово главы ВРНС, Святейшего Патриарха Московского и всея Руси на XVIII Всемирном Русском Народном Соборе // Интернет. Режим доступа:http://www.vrns.ru/documents/79/3403/#.VkSnadLhCHs

 7.     Слово главы ВРНС, Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла на XIX Всемирном Русском Народном Соборе. Москва, 9–10 ноября 2015 г. // Интернет. Режим доступа: http://www/vrns.ru/news/4033/#.V5YcLGTnXO8

8.     Cоборное слово XVIII Всемирного Русского Народного Собора // Интернет. Режим доступа: http://www/vrns.ru/documents/79/3399/#.VkSnLdLhCHs

 9.     Соловьёв В. С. Оправдание добра. Нравственная философия. – М.: Академический проект, 2010.

10. Приветственное слово Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла на церемонии закрытия кинофестиваля «Лучезарный Ангел». Москва, 9 ноября 2015 г. // Интернет. Режим доступа: http://www.patriarchia.ru/db/text/4266619.html