17 октября 2017г.
В различные эпохи структурные и функциональные характеристики движения воспринимались в зависимости от фокуса исследовательского внимания. Так, например, в философии Лейбница, Гегеля движение рассматривалось как качественное, а не механическое изменение, направленное прежде всего на разрешение диалектических противоречий.
Диалектический материализм исходил из того, что «… материя без движения так же немыслима, как и движение без материи. Движение поэтому так же несотворимо и неразрушимо, как и сама материя» [163, 138].
Современная наука феномен движения изучает в органической связи с явлениями времени, пространства и энергии. В европейской культуре движение выражается через семантическую дифференциацию изменения, развития и покоя. Качественные и количественные формы движения отражают соответствующие изменения объектов. Механический детерминант движения был потеснен немецкой классической философией, создавшей мировоззренческую базу для более глубокого исследования законов движения, в результате чего в центре внимания оказались такие формы движения, как изменение, становление, развитие. В центре марксистского мировидения было социальное движение. Ф. Ницше рассматривал мир как вечное становление, как постоянное изменение качественно-количественных сил. Это есть становление кажущегося мира, который и является, в представлении Ф. Ницше, единственно реальным.
В философии А. Шопенгауэра главной движущей силой становится воля – центральная философема в его системе. Действующая в мире всеобщая воля вызывает универсальное движение предметов и явлений.
Особенно интересными оказываются научные и философские представления о движении во второй половине XX столетия: рассматриваются формы движения в области космологии, биосферы, социальной и культурной эволюции. Возникает своеобразная философия движения. В современных условиях исследователям приходится пересматривать многое из классических взглядов, определяя движение как длительность, изменение, а зачастую как самодвижение сложных систем во всем их качественном разнообразии.
Вводя в понятие движения идею антропоцентричности, следует определять движение по субъекту, его носителю. В этом случае целесообразно разделить движение на два типа: материальное и духовное, которое, в свою очередь, дифференцируется как интеллектуальное, духовное, волевое. Эти разновидности движения направляются человеком к достижению своих целей.
В современной науке движение рассматривается в контексте его связи с пространством и временем. Движение как непрерывный процесс развития мира предполагает прежде всего взаимодействие человека с материальным и духовным пространством. Кроме того, в наше время движение приобретает особенно высокую степень интенсивности и напряжения как в локальном, так и в темпоральном значении.
Движение, осуществляемое в диалектическом единстве противоречий внешнего и внутреннего, прерывного и непрерывного, устойчивого и неустойчивого и др., проявляет себя в хронотопе – особом синтезе времени и пространства. Хронотоп – универсальная эстетическая категория в современной культурной модели мира, обладающая интегративными функциями. Хронотоп получил глубокое обоснование в работах М.М. Бахтина, в которых этот феномен атрибутируется как «существенная взаимосвязь временных и пространственных отношений, художественно освоенных в литературе [19, 234].
«Хронотоп («времяпространство») в узком смысле: эстетическая категория, отражающая амбивалентную связь временных и пространственных отношений, художественно освоенных и выраженных с помощью соответствующих изобразительных средств в литературе и других видах искусства» [132, 574].
В контексте проблемы нашего исследования эта категория приобретает особое значение, так как связана с творческими установками Пришвина, в художественном мире которого главным семантическим стержнем выступает принцип динамического освоения «временипространства» в условиях многообразия бытия в его целостности и единстве.
В работах В.Н. Топорова пространственная модель является важнейшим фрагментом картины мира.
Рассматривая в своей книге «Поэтика древнерусской литературы» историю развития художественного времени и пространства, Д.С. Лихачев рассуждает о своеобразных отношениях времени и пространства, в которых различные типы художественного времени «представляют собой формы борьбы со временем» [96, 333].
Интересно, что пространственные ориентиры, отмеченные в произведениях древнерусской литературы, были «географичны» в том плане, что отражали, в представлении автора, географические координаты истории: «История располагалась также по странам света: впереди на востоке было начало мира и рай, сзади, на западе, - конец мира, его будущее и Страшный суд. Движение истории следует движению солнца» [96, 80].
Дорога, путь являются многофункциональными пространственными ориентирами в системе метафорического мышления, о чем свидетельствуют многочисленные работы – статьи, монографии, диссертации – современных литературоведов: Т.Э. Демидовой, А.И. Карпенко, А.И. Куприяновой, Н.К. Шутая, Т.Б. Щепанской и др. [69, 84, 94, 190, 191].
Хронотоп пути может приобретать и аксиологическое измерение: «… поскольку художественное пространство становится формальной системой для построения различных, в том числе и этических, моделей, возникает возможность моральной характеристики литературных персонажей через соответствующий им тип художественного пространства, которое выступает уже как своеобразная двуплановая локально-этическая метафора» [101, 255].
Различные вариации хронотопа пути-дороги встречаются в произведениях, различных по жанру, образно-структурной и мотивной организации, по времени написания и другим параметрам. Довольно часто рассматриваемый хронотоп позиционируется как «путь жизни», «жизненный путь», «дорога судьбы» и т.д.
Это особенно актуально для мифологического дискурса, в котором странствия героев и соответствующий хронотоп являются важнейшими определяющими элементами, а пространство выступает в качестве оживотворенного и одухотворенного феномена. Оно не бывает полым, его конструируют, как правило, вещи. Нередко пространству противопоставляется хаос как нечто необустроенное, неструктурированное.
Как правило, в древнем сознании пространство и время нерасторжимы, о чем свидетельствуют лингвистические данные. «Классический образец – лат. оrbis, «окружность», «круг», но и - «земной круг», «мир», «земля» … и, наконец, «человечество», «человеческий род», целый ряд круглых предметов и т.п.» [152, 340].
В.Н. Топоров справедливо утверждает, что по отношению к локусу как к чему-то развертывающемуся, открывающемуся, «особенно показательным нужно считать русское слово «пространство», обладающее исключительной семантической емкостью и мифопоэтической выразительностью» [152, 341]. В архаических представлениях пространство расчленено и составно, его можно измерить, а в более поздние эпохи отразить его в слове, сообщив ему аксиологическое измерение, в том числе и эстетическое.
Список литературы
1. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования научных лет. - М.: Художественная литература, 1975. – 504 с.
2. Демидова Т.Э. Художественный образ дороги в европейском романе 30-40-х годов XIX века: Теккерей, Диккенс, Гоголь // Мат. науч. сессии по итогам науч.-исслед. работы МГУ им. В.И. Ленина. – М., 1992. – С. 75-77.
3. Карпенко А.И. Фольклорный мотив дороги в творчестве Н.В. Гоголя и Ф.М. Достоевского: («Мертвые души» и «Бесы») // Внутренний строй литературного произведения. – Владимир, 2001. – С. 17-23.
4. Куприянова А.И. Мотив пути в прозе В.П. Аксенова 1960-1970-х гг: Дис. канд. филол. наук. –Тюмень, 2007. – 195 с.
5. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. 3-е издание. – М.: Наука, 1979. – 360 с.
6. Лотман Ю.М. О русской литературе. Статьи и исследования: история русской прозы и теория литературы. – СПб., 1997. – 842 с.
7. Русская философия. Малый энциклопедический словарь. – М.: Наука, 1995. – 624 с.
8. Топоров В.Н. Пространство // Мифы народов мира. Т 2. – С. 340-342.
9. Философский энциклопедический словарь. - М.: Сов. энциклопедия, 1983. – 840 с.
10. Шутая Н.К. Типология художественного времени и пространства в русском романе XVIII-XIX вв.: Автореф. дис. д-ра филол. наук. – М., 2007. – 35 с.
11. Щепанская Т.Б. Культура дороги в русской мифоритуальной традиции XIX-XX вв. – М., 2003. – 528с.
