14 января 2016г.
Проблема соотношения единичных и множественных преступлений и связанные с нею проблемы понимания и классификации этих категорий сравнительно давно находятся в центре внимания криминалистов. Обязательным признаком множественности преступлений является факт совершения одним лицом двух или более преступлений, влекущих усиление уголовной ответственности. При этом в уголовно-правовой доктрине общепризнанно, что каждое из деяний входящих в множественность, должно представлять собой единичное (единое) преступление [2, с. 4; 4, с. 9-10; 5, с. 18].
Разграничение множественности преступлений и единичного преступления имеет место на двух уровнях: 1) законодательной техники, когда, формулируются составы так называемых сложных единичных преступлений, и 2) на практике, когда возникают вопросы у правоприменительных органов при квалификации преступлений. Теория уголовного права знает многочисленные попытки определения единичного преступления. В качестве признаков называли: единство объекта (И.С. Таганцев, С.В. Познышев), наличие внутренней связи между действиями, его образующими (А.А.Пионтковский, Е.А.Фролов, Р.Р.Галиакбаров, В.Н.Кудрявцев и др.) Во многих работах единичность преступлений рассматривается с социальной и юридической сторон (В.П.Малков), объективного и субъективного критерия (А.М.Яковлев, А.П.Козлов). Достаточно полно дискуссии по понятию и определению единичного преступления отражены в работах В.П.Малкова, А.П.Козлова [2, 3, 5].
Разграничение единичного преступления от множественности проводят по различным критериям. Одни юристы считают, что единство преступлений зависит от количества деяний – одно деяние, одно преступление. [1, с. 65] Но, как известно, законодатель не всегда придерживается данного принципа, и многие составы преступлений включают в себя несколько (два и более) деяний (например, ст. 222, ст. 228, ч. 2 ст. 105 УК РФ и др.). Также в данном случае не применим критерий единства объекта, поскольку в законе есть составы, где посягательство одним деянием осуществляется на несколько объектов (например, ст. 162, ст.131, ст. 264 УК РФ и др.) Ряд криминалистов ссылается на признаки субъективной стороны, указывая, что непременным условием в определении единичного преступления является «единая форма вины» [6, с. 213]. Действительно, в некоторых случаях этот признак является единственным критерием разграничения, например, продолжаемого преступления и множественности преступлений.
Продолжаемое преступление складывается из ряда тождественных преступных действий, охватываемых единым умыслом и направленных к достижению единой цели. Началом такого преступления считается совершение первого действия из числа нескольких тождественных действий, а окончанием – момент совершения последнего преступного акта.
Суммируя существующие в науке уголовного права точки зрения по понятию продолжаемого преступления, можно выделить следующие его основные признаки: совершение юридически тождественных деяний (один и тот же объект, сходство способов их совершения, единство наступивших последствий), совершение их в рамках единой формы вины (умысла или неосторожности), единый источник, дающий возможность совершать преступление (один и тот же потерпевший, одно и то же место хранения имущества, одно и то же место работы преступника и др.), минимальный разрыв во времени между деяниями. Однако наличие названных признаков в совершенных деяниях не всегда свидетельствует о продолжаемом преступлении, а может квалифицироваться как их совокупность. Анализ практики по данному вопросу показал, что такие ситуации встречаются довольно часто. Так, Железнодорожным судом г.Хабаровска осужден Ел-в за совершение 49 преступлений, предусмотренных ст. 160 УК РФ. Все 49 деяний Ел-в совершил за 2 дня: в первый день – 26 эпизодов и во второй день – 23 эпизода. Осужденный развозил чистую воду населению и всю вырученную сумму за реализацию бутылей с водой присваивал себе [7].
Исходя из материалов дела, осужденный утверждал, что каждый раз, присваивая деньги (стоимость одной канистры с водой примерно 80- 100 рублей), он думал, что больше они ему не понадобятся. Казалось бы все признаки единого продолжаемого преступления очевидны: абсолютно юридически тождественные деяния (единый объект, способ совершения, последствия, форма вины), один и тот же потерпевший, единый источник, дающий возможность совершать хищение. Но совершенное в данном случае нельзя признать продолжаемым преступлением. Отсутствие единого умысла и заранее поставленной цели на совершение хищения, суд посчитал решающим для квалификации каждого эпизода содеянного как самостоятельного преступления.
В другом примере Артемовским городским судом Приморского края В. обвинялась в том, что в период с февраля 2009 г. по август 2009 г. совершила тайное хищение денежных средств на общую сумму 73500 руб. путем снятия наличности через банкомат с пластиковой карты, оформленной на потерпевшего Г. Суд, на наш взгляд, совершенно верно признал в действиях В. единое продолжаемое преступление, поскольку, имея умысел на завладение всей суммы с чужой пластиковой карточки, совершала эти действия в несколько приемов [8]. В отличие от первого примера, обвиняемой В. была точно известна конкретная сумма, которой она желала завладеть. Таким образом определенный умысел и конкретизированная цель должны быть ориентиром для отграничения продолжаемого преступления от множественности преступных деяний.
Частично проблемы квалификации единичных и множественных преступлений можно было бы решить с помощью такого квалифицирующего признака, как «совершение преступления в виде промысла». Это понятие в достаточной мере было разработано теорией уголовного права и судебной практикой. Совершение преступления в виде промысла в УК РСФСР 1960 г. рассматривалось как разновидность повторности преступлений.
Преступный промысел как разновидность повторности может иметь место лишь при систематическом занятии преступной деятельностью, т.е. преступный промысел предполагает деятельность виновного в течение более или менее продолжительного периода. Деятельность лица может быть отнесена к преступному промыслу, если она направлена на извлечение нетрудового дохода и если она является основным или дополнительным, но весьма существенным источником средств существования виновного. Именно этот обязательный признак совершения преступления в виде промысла — получение выгоды, которая становится источником средств существования, является специфическим лишь для данной разновидности повторности. Так, Фрунзенским районным судом г.Владивостока был осужден Е. за совершение двадцати пяти краж, квалифицируемых по ч. 2 ст. 158 УК РФ. Суд признал каждое деяние самостоятельным составом преступления, хотя посягательство совершалось на один и тот же объект (отношения собственности), в рамках единой формы вины (умысел), с наступлением одинаковых последствий (причинением ущерба собственнику). Из материалов уголовного дела видно, что в период с июля 2005 г. по февраль 2007 г. Е. совершал кражи из офисов, расположенных на первых этажах зданий, умысел на совершение очередного преступления у Е. возникал каждый раз заново, с привлечением различных соучастников для совершения преступления, разрыв во времени между кражами в среднем составлял около месяца. [9] Отсутствие таких признаков как единый источник для совершения преступления (в данном примере двадцать пять потерпевших) и единства умысла, не дает возможность характеризовать содеянное как единое продолжаемое преступление. Судом правильно в действиях Е. была установлена совокупность преступлений и в приговоре зафиксирована двадцать пять раз ссылка на ч. 2 ст. 158 УК РФ. Но все содеянное можно было бы квалифицировать один раз с отягчающим признаком «совершенное в виде промысла», что являлось бы выражением определенной тенденции в поведении гражданина.
В уголовно-правовой литературе предлагается продолжаемым преступлением признавать совершение нескольких тождественных деяний, объединенных единым умыслом и конкретизированной общей целью. При этом конкретизированная общая цель заключается в том, что виновный заранее ставит для себя конечную цель, сознавая, что достигнуть ее можно только через сеть промежуточных целей, последовательно к ней приближаясь, и что конечная цель является синтезом промежуточных целей. Поэтому совершение деяния (например, хищения) до тех пор, пока это возможно, то есть с неконкретизированным умыслом не позволяет отграничить продолжаемое преступление от совокупности преступлений и от преступного промысла. Так, если субъективная сторона нескольких совершенных преступлений характеризуется единым конкретизированным умыслом и общей целью (например, собрать автомобиль из похищенных деталей и т.п.), а объективная сторона состоит из неоднородных и нетождественных действий (различны, например, способы хищения: кража, присвоение, грабеж, разбой, мошенничество и т.п.), то о продолжаемом хищении говорить нельзя. И, наоборот, если совершенные деяния являются тождественными, но у виновного не имеется определенного (конкретизированного) единого умысла и общей цели до начала совершения преступления, также будет неправильным называть эти деяния продолжаемыми. Таким образом, с субъективной стороны только содержание умысла и его определенность могут стать критерием разграничения продолжаемого преступления от совершения преступления в виде промысла, а именно – наличие конкретизированного умысла и четко определенной цели.
Список литературы
1. Дурманов Н.Д. Понятие преступления. – Л.-М, 1948. – 315 с.
2. Козлов А.П. Единичные преступления: понятие, классификация, квалификация: учеб.пособие. – Красноярск, 2007. – 280 с.
3. Козлов А.П., Севастьянов А.П. Единичные и множественные преступления. –СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2011. – 915 с.
4. Криволапов Г.Г. Множественность преступлений (неоднократность, совокупность, рецидив): Лекция. – М., 1997. – 30 с.
5. Малков В.П. Множественность преступлений и ее формы по советскому уголовному праву // Избранные труды. В 3 т. Т. 3. – Казань: Познание, 2011. –324 с.
6. Российское уголовное право. Общая часть. / Под ред. В.Н.Кудрявцева, А.В.Наумова. – М.: Спарк, 1997. – 560 с.
7. Архив Железнодорожного суда г.Хабаровска за 2007 г.
8. Архив Артемовского городского суда Приморского края за 2009г.
9. Архив Фрунзенского районного суда г. Владивостока. Уголовное дело № 1-480/07.
