20 марта 2016г.
Indignados (что в переводе с испанского означает “возмущѐнные»), indignant generation (как называют по- английски «поколение возмущѐнных») – эти понятия, сравнительно недавно пополнившие западноевропейскую научную лексику, сегодня не сходят со страниц периодики и аналитических сборников. Речь идѐт об общеевропейском протестном движении, тяготеющему к распространению на другие континенты. Его «крѐстным отцом» стал скончавшийся два года назад Стефан Эссель, французский общественный деятель и публицист, бывший участник Сопротивления, узник Бухенвальда, один из авторов Декларации прав человека.
В 2010 году Эссель опубликовал своего рода политическое завещание под названием «Возмущайтесь!» («Indignez-vous!»), в котором ещѐ раз аргументировал объективную незаинтересованность «цивилизации денег» в созидательном творчестве, принципиальную несовместимость ориентации на извлечение максимальной прибыли с удовлетворением потребностей народа и уважением к человеческому достоинству. Спекулятивный банковский капитал, подчѐркивал Эссель, не заинтересован ни в качественном массовом образовании, ни в создании рабочих мест, ни в повышении культурного уровня народа. Все социальные гарантии, вырванные у него во второй половине минувшего века, когда существовала мировая система социализма и международное коммунистическое движение, капитализм сегодня постепенно забирает обратно при полном безразличии к реакции масс. Отсюда вывод-лозунг: создавать означает сопротивляться, сопротивляться означает создавать.
Призыв французского автора осуществился в Испании 15 мая 2011 года, когда на Пурта-дель-Соль (площади Солнца) тысячи людей разбили палаточный лагерь. Их возмутила растущая безработица (в Испании в то время она приближалась к 60%), снижение уровня жизни населения, разворовывание государственного бюджета. Из Испании протест распространился на другие страны Западной Европы, соединившись с движением «Occupy» («Захвати»).
«Поколение возмущѐнных» невольно рождает ассоциацию с «поколением рассерженных» 1950-х годов, побуждая тем самым хотя бы к самому общему сравнительному анализу. Более полувека прошло после постановки в 1956 году пьесы английского драматурга Джона Осборна «Оглянись во гневе», выразившей умонастроения нового поколения «простых» британцев. С лѐгкой руки писателя «сердитыми молодыми людьми» стали называть сначала группу литераторов критической ориентации, разделявших идеи Осборна, а затем и всю «рассердившуюся» на общество британскую молодѐжь.
Герои Джона Брэйна, Кингсли Эмиса, Джона Уэйна, Шилы Делани, Алана Силлитоу восстали против отупляющего мещанского потребительства, гнетущей бездуховности, прагматизма и конформизма жизни «острова фарисеев». По своей социальной принадлежности все эти литературные персонажи были представителями так называемого нового среднего класса – первого поколения британских рабочих городков, выросшего в отсутствии плесени на обоях, корыт для стирки белья и дворовых туалетов. Научно-теническая революция впервые в истории дала возможность тем, кого в Англии называют «common people» (простые люди) или «the lower walks of life» (низы), удовлетворить на заработанные деньги (и государственные дотации) свои базовые потребности. На бездуховность своего окружения «рассердились» те, кто получил, пусть и весьма некачественное, но всѐ же бесплатное образование и востребованную профессию, кто в свободное от работы время стал читать книги.
Протест молодых англичан и их континентальных единомышленников не выходил за рамки песен «Биттлс» и нарочитой небрежности в одежде (как символа «внутренней раскованности» и пренебрежения Системой). Чуть позже в студенческой среде (пополнившейся в 1960-е годы выходцами из рабочих семей) возникло движение «новых левых» с той же, «духовной» формой антибуржуазного протеста. Тем не менее его кульминация в виде парижских баррикад 1968 года всерьѐз испугала власть имущих: запущенная в последующее десятилетие социальная технология искусственного стимулирования безработицы среди молодѐжи положила конец «бунту сытых» (как называли на Западе протестные движения детей среднего класса).
Но прошло ещѐ три десятка лет – и вот появились «возмущѐнные», представляющие собой качественно новый феномен социально-политического протеста. В чѐм же – в самом общем виде – состоит эта новизна?
Во-первых, мы впервые имеем дело с бунтом «голодной интеллигенции». Если «рассерженные молодые люди» массово интегрировались в средний класс «снизу», то indignados – это в основном безработные выпускники университетов, неожиданно «смытые» новым технологическим укладом на социальное «дно». Их иногда называют новым низшим классом, поскольку ещѐ каких-нибудь десять лет назад эти молодые люди уверенно заняли бы высокооплачиваемые должности, став главной опорой режима и фактором социальной стабильности. Сегодня они стали революционерами. Люди с дипломами инженеров, врачей, преподавателей используют политическую лексику рабочего движения начала прошлого столетия – «народная революция», «социальное угнетение», «эксплуатация», «классовая борьба», «диктатура банков», «террор финансовой буржуазии» и т. п.
Другой отличительной чертой «возмущѐнных» является то, что зарубежные исследователи именуют «коммунитарностью», – осознание себя в качестве коллективного субъекта современной политики, в качестве социальной общности со своими особыми интересами, готовность к совместной борьбе за эти интересы до победного конца, понимание, что исход борьбы будет зависеть от степени внутренней сплочѐнности движения. Это резко выделяет «возмущѐнное поколение» на фоне всех «старых» протестантов, от «рассерженных» до антиглобалистов, не сумевших (да и не пытавшихся) преодолеть традиционный западный приоритет отдельного «я» над солидарным «мы».
Отсюда проистекает ещѐ одна особенность indignados – их стремительная глобализация. В отличие от антиглобалистского движения, представлявшего собой первую попытку «симметричного ответа» на установление «нового мирового порядка», возмущѐнные сознают свою борьбу как «последнюю битву» – последний шанс мирового сообщества изменить доминирующую модель социально-экономического развития, сам вектор истории, сохранив тем самым для человечества возможность продолжения жизни. Другими словами, впервые в истории борьба против капитализма как экономического (точнее «антиэкономического», банковско- спекулятивного) уклада ведѐтся не просто как борьба за социальную справедливость, равенство или более эффективную систему общественного производства, но прежде всего как борьба за выживание большинства населения планеты.
Новое содержание социального протеста не могло не породить новых форм «прямой» демократии, главной их которых является так называемая ассамблея – общее многочисленное народное собрание под открытым небом для обсуждения насущных вопросов (вспомним, как принимались Гаванские декларации). Ассамблеи собирают на центральных площадях городских районов и префектур, в парках, на бульварах. На них царит дух солидарности и взаимного уважения: каждый имеет право изложить своѐ мнение и быть внимательно выслушанным; решения принимаются на основе консенсуса. При этом собравшиеся демонстрируют высокую степень самоорганизации: идеальная чистота, налаженная уборка мусора, полное отсутствие курящих, дежурные врачи и ответственные за порядок – всѐ это стало привычными приметами «возмущѐнных» палаточных городков. Итак, перед нами новая разновидность протестного общественного движения. Смогут ли indignados оказать существенное влияние на европейскую социально-экономическую и политическую ситуацию? От этого, на наш взгляд, будет в немалой степени зависеть и будущая глобальная динамика.
Список литературы
1. Казинцев, Александр. Возвращение масс. – М.: Современник, 2010;
2. Hessel, Stephane Frederic. Indignez-vous! – Montpellier, 2010;
3. Krugman, Paul R., Wells, Robin. Economics. Third Ed. – L., 2013;
4. Rogoff, Kenneth S., Reinhart, Carmen M. This Time is Different: Eight Centures of Financial Folly. – Cambridge (Mass.), 2009.
