19 марта 2016г.
В лингвистике существует множество подходов к изучению метафоры, что обусловлено сложностью и многогранностью данного феномена. Исследованиями в области метафоры занимались такие выдающиеся деятели науки, как Дж. Лакофф и М. Джонсон, П. Рикер, М. Блэк, Н.Д. Арутюнова и многие другие. Именно Н.Д. Арутюнова, на наш взгляд, дала наиболее точное и всеобъемлющее определение этому понятию, она понимает метафору как «троп или фигуру речи, состоящую в употреблении слова, обозначающего некоторый класс предметов, явлений, действий или признаков для характеристики или номинации другого объекта, сходного с данным в каком-либо отношении» [Арутюнова: 323-324].
Ш. Балли «с точки зрения экспрессивной окраски» выделяет живые, ослабленные (эмоциональные) и мертвые метафоры [Балли: 227]. В.П. Москвин дополнил и уточнил классификацию Ш. Балли, выделив две группы метафор в зависимости от степени освоенности лексической системой языка: окказиональные и узуальные [Москвин: 133]. Узуальными являются общеупотребительные метафоры. Окказиональные же метафоры еще не освоены системой языка и существуют, как правило, в пределах художественного текста. Вслед за В.П. Москвиным, который именовал метафорические окказионализмы художественной речи индивидуально- авторскими метафорами, мы также ставим знак равенства между этими двумя понятиями.
В данной статье мы рассматриваем использование индивидуально-авторских (окказиональных) метафор в русскоязычном и англоязычном художественном тексте на материале повести «Зависть» Юрия Карловича Олеши и романа «Процесс Элизабет Кри» Питера Акройда. По нашему мнению, окказиональные метафоры наиболее интересны для исследования, поскольку они основаны на индивидуально-авторских представлениях о свойствах обозначаемого, поэтому принимаются “общим” языком крайне редко и никогда не утрачивают своей образности.
Пример окказиональной метафоры в повести «Зависть» Ю.К. Олеши:
Ваше лицо представляет собой упряжку. Щеки стянуты морщинами, – и не морщины это, а вожжи; подбородок ваш – вол, нос – возница, больной проказой, а остальное – поклажа на возу...
Запряженная лошадь в нашем понимании это животное, каторжный труд которого используется на благо людей. В сознании русского человека упряжь ассоциируется с тяжким физическим трудом, запряженная лошадь - это настоящий труженик, работяга и верный помощник, без которого невозможно представить работу по хозяйству. Именно такой смысл и вкладывает Олеша в свою метафору, характеризуя человеческое лицо, очевидно, не первой свежести (некрасивое, старое, усталое, морщинистое) как повидавшую виды упряжь, которая много лет отслужила верой и правдой. Далее автор разворачивает метафору: Щеки стянуты морщинами, – и не морщины это, а вожжи; в данном случае метафора основана на сходстве функций – подобно тому, как вожжи стягивают упряжь, так же морщины стягивают щеки. Подбородок ваш – вол … наиболее очевидным основанием для метафоры является расположение сравниваемых предметов, вол является движущей силой всей конструкции, упряжь надевается на него, таким образом, он находится внизу, подбородок же является нижней частью лица. Нос – возница, больной проказой, а остальное – поклажа на возу … сохраняется метафора на основании расположения предметов в пространстве - возница правит лошадью, в данном случае волом, находясь над ним, нос, в свою очередь, также расположен над подбородком. Субстантивная метафора возница усилена словосочетанием больной проказой, что позволяет читателю сделать вывод об отталкивающем, малопривлекательном виде носа. Все оставшиеся, но не перечисленные «фрагменты» лица – это поклажа на возу. Несмотря на то, что животное в упряжке является символом труда и трудового народа в целом, Олеша наделяет эту развернутую метафору отрицательной оценкой и оскорбительной эмотивностью, используя ее по отношению к человеческому лицу.
Проанализируем еще один случай употребления индивидуально-авторской метафоры:
Девушка возвращалась. Я шагнул навстречу ... Она вся приподнялась, готовая страстно спросить о чем-то, но я перебил ее, сказав:
- Вы прошумели мимо меня, как ветвь, полная цветов и листьев.
Толковый словарь Д.Н. Ушакова определяет глагол несовершенного вида шуметь, как и глагол совершенного вида прошуметь, как «производить, издавать шум», таким образом, в данном примере глаголу помимо основного присовокупляется метафорическое значение – звук, донесшийся до персонажа Кавалерова от пробежавшей рядом с ним девушки, уподобляется звуку, издаваемому ветвью дерева при порыве ветра. Помимо опоры на синестезию, автор прибегает к дополнительному метафорическому значению глагола прошуметь – пробежать, пронестись, промчаться и т.д., наделяя его более «акциональной» характеристикой. Вербальная метафора усложняется сравнением: как ветвь, полная цветов и листьев, что способствует усилению образности и метафорического эффекта. Узуальный смысл (ветвь – молодая девушка) вербализуется в окказиональной метафоре (ветвь прошумела – девушка пробежала/пронеслась/промчалась и т.д.). Наличие цветов и листьев свидетельствует о том, что дерево, как и сама ветвь, в цвету, на пике своей «жизненной активности», что привносит семы молодость, красота, сила, здоровье.
Перейдем к анализу англоязычных метафор в романе П. Акройда «Процесс Элизабет Кри».
The driver was a scrawny piece of meat, with a stove-pipe hat to hide his baldness, but very gallantly he carried my tin trunk to the door.
Возница был кусок костлявого мяса в высоком цилиндре, закрывавшем лысину, однако он очень галантно донес мой сундук до двери.
Изолированное словосочетание «кусок мяса» не имеет эмоциональной окраски, однако употребленное в метафорическом значении для характеристики внешнего вида человека, оно приобретает отрицательную оценку и неодобрительную эмотивность, ясно ощущаемую читателем. Под «куском мяса», как правило, подразумевают человека неодухотворенного, приземленного, намекая на его низкие, либо отсутствующие моральные качества. Лексема кусок в толковом словаре Д. Н. Ушакова в качестве основного имеет значение «часть чего-нибудь; доля, порция, ломоть», в сочетании с эпитетом scrawny (костлявый) эта субстантивная метафора дает читателю емкий портретный образ человека настолько худощавого телосложения, что он вряд ли может считаться настоящим, полноценным, он всего лишь часть, «кусок» реального человека. Метафора транслирует презрительное, пренебрежительное отношение рассказчика к данному персонажу, но в то же время он отмечает обходительность кучера с помощью антитезы but very gallantly he carried my tin trunk to the door (однако он очень галантно донес мой сундук до двери).
Рассмотрим еще один пример употребления окказиональной метафоры.
The body is truly a mappamundi with its territories and continents, its rivers of fibre and its oceans of flesh… Воистину человеческое тело есть карта мира с землями и континентами, с волокнистыми реками и мышечными океанами …
Ядром данной развернутой метафоры является простая субстантивная метафора mappamundi (карта мира), за ней следуют метафоры-спутники. Акройд отождествляет человеческий организм с картой мира, а различные органы, мышцы, суставы и ткани – с географическими объектами: territories (земли), continents (континенты), rivers (реки), oceans (океаны). В толковом словаре Д.Н. Ушакова карта это чертеж части земной поверхности, который включает в себя реки, горы, моря, океаны. По аналогии с этим, человеческое тело содержит в себе различные органы и мышцы, однако, используя объекты таких огромных масштабов (земли, континенты, реки, океаны), автор гиперболизирует метафору, что способствует большей образности, метафора имеет положительную коннотацию.
Проведенный анализ художественных произведений доказал, что метафора является доминирующим изобразительно-выразительным средством в русско- и англоязычном текстах, оба автора используют ее как изолированно, так и в сочетании с другими стилистическими приемами. Метафоры различаются по структурным моделям, семантическому наполнению и коннотативным признакам, что логично объясняется разной стилистикой и жанровой направленностью произведений, а также различиями в лингвокультуре и, как следствие, в восприятии метафор читателями англоязычных и русскоязычных стран.
Список литературы
1. Арутюнова Н.Д. Семантическая структура и функции субъекта // М.: Наука, 1979 –Т. 38. – № 4.
2. Балли Ш. Французская стилистика. М: УРСС, 2001.
3. Москвин В.П. Русская метафора: Очерк семиотической теории // ЛЕНАНД, 2006.
4. Ackroyd P. Dan Leno and the Limehouse Golem / Simclair-Stevenson.
5. Олеша Ю.К. Зависть / [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http:www.litra.ru/fullwork/get/woid/00518401232115490729/
